ласке. Нам следует оставить это для вечера, — утихомиривает его Фиона.
Я прочищаю горло, но ничего не говорю.
Мы подходим к комнате, а Санджей всё ещё смеётся надо мной.
Входя в комнату, я оборачиваюсь и огрызаюсь:
— Прекрати. Меня не волнует, что ты трогаешь попу своей жены.
Я поворачиваюсь лицом к комнате.
— Сюрприз!
Комната наполнена людьми, и все они начинают кричать. Я вскидываю руки, желая защитить лицо, и отпрыгиваю назад от натиска шума.
Позади меня Санджей завывает от смеха.
В полном шоке я оглядываю комнату.
Здесь собрались все делегаты со своими женами и детьми. Они все смеются над моим испугом, будто это шутка. Мой взгляд скользит по оставшейся части комнаты. Каменный стол в форме кольца завален едой, а на стулья наброшен яркий материал.
— Почему вы так себя ведете со мной? Что это? — спрашиваю я, шагая вглубь комнаты, сердце всё ещё колотится в груди.
— Это вечеринка-сюрприз в честь дня рождения, — говорит Малир.
Я хмурюсь.
— Но сегодня не день моего рождения. Он только в конце первой перемены.
— Мы знаем, — говорит Аднан, скрещивая руки на груди. — Ты забыла упомянуть об этом на Подъёме.
Я озадачена положением его плеч.
Я пытаюсь понять.
— Ты… сердишься, что я не сказала тебе? — спрашиваю я.
Я смотрю на других делегатов и вижу, что все они повторяют неодобрительную позу Аднана, а некоторые из их жен качают головой.
Я отступаю назад, осмысливая их реакцию. Что Кедрик говорил о днях рождениях? Я помню только его комментарий, когда он отметил, что пропустит мой день рождения, и как он беспричинно расстроился по этому поводу.
— Дни рождения тут очень важны, — говорит Соул, даже его голос слегка приглушён в знак неодобрения.
Во мне бурлит смех. Я стала любить Соула намного больше, когда Блейна не стало рядом. Он более прямолинеен и уверен в себе. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не дать смеху вырваться наружу. Я не хочу их обидеть, но это крайне странная ситуация.
— Прошу простить меня за эту грубую оплошность. Надеюсь, коль уж я была пленницей и чуть не оторвала себе запястье, вы сможете понять эту досадную ошибку.
Жены торжественно кивают головами и бормочут слова прощения, а делегаты, которые провели время на Осолисе, не скрывают своего неодобрения. Они знают, что я смеюсь над ними. А какой Солати не стал бы? Большие и грубые Брумы любят хорошенько отпраздновать дни рождения? Мне было бы легче представить, что Оландон работает в приюте.
Я смотрю на мужчин, они отводят взгляды. Аднан посылает мне маленькую улыбку, которая не достигает его глаз. Мои плечи слегка трясутся от подавляемого смеха. Они станут только злее, если я буду хохотать над ними. Я кладу руку на грудь.
— Мне жаль. Правда, — приглушённым голосом я выдавливаю из себя.
Хотя они всё ещё подозрительны, кажется, мой ответ немного их успокаивает. Я пытаюсь взять себя в руки, когда Жаклин, жена Романа, выходит вперёд.
— Хватит дуться. Она извинилась, и я уверенна, что она больше так не поступит, — мне же она говорит: — Здесь в холоде мало чем можно заняться. Дни рождения, как и другие события, очень ценятся.
— День рождения хорошо разбавил бы монотонность Подъёма, — бормочет Роман, затем вздрагивает от того, что Жаклин ударяет его по затылку.
— Итак. Вы пугаете людей на их день рождения? — спрашиваю я.
Для меня это совершенно чуждое представление, даже смешное, но я пока оставляю суждения. Я понимаю, почему они хотят отдохнуть от однообразия погоды.
— Это больше похоже на восторг, — говорит она. — Я так понимаю, Солати не празднуют дни рождения?
Я качаю головой.
— Только восемнадцатилетие и день перемены, когда семья и друзья чтят память ушедших.
Жаклин кивает, но думаю, я потеряла её. Она выглядит как Очаве, когда я объясняла ему ротации Осолиса. Фиона присоединяется к нам и слышит последнюю часть. Её глаза расширяются от неверия.
— Спасибо вам за это, — я обвожу рукой комнату и сдерживаю очередной смешок. — Вам не стоило так беспокоиться. Мой день рождения был довольно давно.
— Я и другие женщины были заняты всё утро, — говорит Фиона, шагая в центр каменного круга.
Она жестом указывает на группу женщин, которые стоят в комнате и заняты собой.
Я перемещаюсь по комнате, пока происходит знакомство, не зная, что сделать, чтобы помочь другим женщинам. Я особенно нравлюсь маленькому сыну Томи, он ходит за мной по комнате и сидит у меня на коленях, когда я останавливаюсь отдохнуть.
— Время подарков, Татума, — говорит Санджей, его голос становится высоким от волнения.
Я смеюсь и думаю о том, как полюбила этих людей. Я не думала о них, как о моих похитителях с тех пор, как мы впервые шагнули на землю Гласиума. Каким-то образом, несмотря на то, что раньше я никогда не умела заводить друзей, именно ими они и стали. Это кажется глупым, что они всё ещё обращались ко мне так формально.
— Вы должны перестать звать меня Татумой, — произношу я, слегка поморщившись, когда делегаты затихают и поворачиваются ко мне.
Жены и дети смотрят на них с растерянностью, не понимая важности этого.
— Теперь вы можете звать меня Олиной, — я киваю их, а они один за другим кланяются мне, согласно обычаю Солати.
— Большая честь для нас, Олина. Спасибо.
Малир быстро объясняет важность этого остальным.
Соул и Томи выходят вперёд с кучей ярких свертков.
— Что это такое? — спрашиваю я.
— Дары! — визжит с моей стороны Камерон, друг Томи.
— Подарки, — ворчит Рон.
Я вздыхаю.
— Подарки. Кедрик говорил об этом. Это всё для меня? — спрашиваю я, оглядывая комнату.
В ответ получаю смех и улыбки.
— Тебе нужно снять бумагу, — подсказывает Аднан.
Санджей хихикает.
Я закатываю глаза.
— Да, это я знаю.
Я снимаю яркий материал с первой коробки, внутри оказывается новый комплект одежды. Это женская одежда, выполненная в детском размере. Вырез низкий, я немного беспокоюсь о том, как много груди будет видно, но я восхищаюсь качеством и ощущением от материала. Он мягкий и обшит мехом, я знаю, что в этой одежде будет тепло.
— Она прекрасна, кто это сделал? — спрашиваю я.
Фиона краснеет.
— Я. Именно поэтому твоя вечеринка состоялась позже, чем нам хотелось бы, мне надо было закончить это.
— Меня поражает, что ты можешь сделать такое своими руками, — восхищаюсь я.
— Своими руками она может сделать гораздо больше, чем это, — говорит Санджей.
Все в комнате взрываются смехом, пока Фиона дёргает его за уши. Теперь я немного мудрее, и мои щёки пылают, догадываясь, что он имеет
