Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
православные христиане смогли бы сосуществовать. Часть этих предложений была невыполнима в принципе, например, о том, что глава государства, министр образования и министр по делам вероисповедования должны быть православными, но в целом это была взвешенная позиция для начала переговоров. Так, «Определение» предлагало издавать государственные законы, касающиеся Церкви, только по согласию с церковной властью, просило признавать церковное венчание законной формой заключения брака, исключить возможность конфискации церковного имущества[161].
Протянутая для рукопожатия рука повисла в воздухе. Новые власти не хотели договариваться: они желали уничтожить Церковь. В начале 1918 года, 20 января, Совет народных комиссаров принимает «Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». Этот документ как минимум на 70 лет стал основой для церковно-государственных отношений в Советском Союзе.
На первый взгляд декрет всего лишь провозглашает принципы светского государства, в котором все граждане равны перед законом вне зависимости от своей религиозной принадлежности: запрещалось устанавливать какие-либо преимущества или привилегии на основании вероисповедания; «каждый гражданин» мог «исповедовать любую религию или не исповедовать никакой»[162]. На самом деле Церковь и верующие практически сразу поражались в своих правах: было запрещено учить детей и взрослых основам религий (это допускалось лишь «частным образом»), Церковь лишалась права юридического лица и своего имущества, которое объявлялось декретом «народным достоянием». В Петрограде большевики стали захватывать храмы и монастыри, выселять иноков из обителей, размещая в бывших монастырях разные учреждения, сельскохозяйственные артели и приюты для беспризорников. В первые годы советской власти (до начала кампании по изъятию церковных ценностей в 1922 году) закрытие храмов и монастырей было несистематическим и часто оправдывалось тем, что на селе не было верующих.
В деревню или небольшой город приезжали представители власти, собирали народ, просили верующих подписать бумагу о том, что они готовы на свои деньги содержать здание храма, священника и все необходимое для совершения богослужений. Затем тех, кто согласился, просили рассказать о том, каким имуществом они владеют. В условиях Гражданской войны, разрухи, продразверстки и военного коммунизма желающих рискнуть своей головой находилось не очень много, и храмы закрывались. Потом в них могли устроить клуб, склад или просто разобрать на стройматериалы.
Уже в 1918 году верующие выходили с мирными протестами против политики новых властей. В Москве и Петрограде проходили многотысячные крестные ходы, Патриарх Тихон, другие православные иерархи, члены Всероссийского Церковного Собора выпускали послания и говорили с амвона о недопустимости гонений[163].
19 января 1918 года Патриарх Тихон выпускает «Послание об анафематствовании творящих беззакония и гонителей веры и Церкви Православной», которое часто называют «анафемой большевикам».
В нем Первосвятитель перечисляет факты осквернения святынь и преследований верующих, а потом отлучает гонителей от Церкви.
«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной. Властию, данною Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной. Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение: Измите злаго от вас самех (1 Кор. 5: 13)»[164].
Отметим, что Патриарх отлучал от Церкви не членов ВКП(б), не советское правительство, а конкретных исполнителей. Это очень важный момент. Церковь – не политическая организация, она может существовать и при коммунистическом режиме, но она осуждает гонителей и осквернителей храмов, каких бы политических убеждений они ни придерживались. Так что в этом документе нельзя усматривать разрыв отношений Церкви с новыми властями. Напротив, и Патриарх Тихон, и другие иерархи пытались убедить большевиков в своей лояльности к строю, но при этом говорили о недопустимости преследования верующих.
Впрочем, новую власть такие тонкости уже мало интересовали. 28 января 1919 года обследованием останков святителей Тихона Задонского и Митрофана Воронежского начинается всероссийская кампания по вскрытию мощей.
Вскрытие серебряной раки с мощами св. Александра Невского.
Александро-Невская лавра, Санкт- Петербург. Фото 12 мая 1922 г.
Здесь нужно сделать одну оговорку. Славянское слово «мощи» означает кости, останки умершего (в независимости от степени их сохранности). Останки канонизированных святых почитаются верующими независимо от степени их сохранности. Как известно, в каждый антиминс (плат, лежащий на престоле, без которого нельзя совершать литургию) вшивается маленькая частичка мощей. Древние христиане собирали останки мучеников, которые зачастую могли быть лишь разрозненными фрагментами человеческого тела.
Но в Синодальный период в Русской Церкви многие миряне считали, что мощи святых угодников нетленны, то есть не подвержены разложению, и сохранили человеческий облик усопшего. К сожалению, при канонизации святых и обретении мощей в некоторых случаях кости складывали так, чтобы придать им вид полностью сохранившегося человеческого тела. Например, синодальный указ от 15 мая 1722 года прямо запрещает устраивать в раках любые конструкции для поддержания останков[165].
Сама кампания по изъятию мощей часто проводилась очень грубо. Большевики курили в храмах и заходили туда в шапках, позволяли себе оскорбительные высказывания в адрес духовенства и верующих. При этом во многих случаях результаты вскрытия мощей действительно могли вызывать смущение православных: в раках часто находили посторонние предметы, кости, принадлежавшие разным людям, «восковые куклы» и странные предметы одежды (например, из протокола вскрытия мощей святителя Тихона Задонского следует, что, кроме мощей, там были следующие предметы: «картон, выкрашенный в телесный цвет. Фальсификация рук и ног при помощи ваты и картона. В перчатке прорез, в который вложен картон телесного цвета, и к нему прикладывались верующие. Дамские чулки, ботинки, перчатки…»[166]).
Разумеется, процитированные протоколы могут несколько искажать картину.
20 февраля 1919 года митрополит Владимирский Сергий (Страгородский) просит епархиальное духовенство провести предварительное освидетельствование святых мощей и убрать из рак посторонние предметы[167]. С точки зрения власти это распоряжение владыки было преступлением, попыткой скрыть от народа вековой «поповский обман».
На самом же деле причиной попадания в раку странных вещей далеко не всегда был чей-то злой умысел. Дело в том, что мощи святых необходимо периодически переоблачать, иногда перекладывать из раки в раку и проверять их состояние. Во время каждой подобной операции в ковчег со святыми останками могли попасть какие-то вещи. Что же касается чулок, то речь могла идти о фиксации костей; с той же целью использовались различные приспособления из картона, металла и воска. Представители духовенства, как и другие люди,
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
