невольно улыбнулся, — как Серебряная Змея.
— Приходится ли тебе родней Инь Бофу? — спросил генерал. — Благодаря его поставкам тканей и кож, что всегда приходили в срок, и не имели ни единой нитки или лоскута гнили, все мои ополченцы одеты и обуты.
— Это — мой достойный отец, — кивнул Шэчи.
— Вижу, его сын не уронил честь семьи, — чуть улыбнулся генерал Хань. Повернувшись к нищим, он изрек, строго и непреклонно:
— Этот юноша — желанный гость в моем доме. Если кто-либо не желает сидеть с ним за одним столом — вон отсюда, — присутствующие начали озадаченно переглядываться; по зале зазвучали недовольные шепотки. Один лишь Цяо Фэн остался невозмутим. Поднявшись на ноги, он безмолвно прошествовал к Инь Шэчи, и с грустной улыбкой протянул ему руку. Юноша удивленно приподнял бровь, но не отверг это проявление дружбы, без единого сомнения пожав протянутое предплечье.
— Мне жаль, что между нами случилась та прискорбная ссора, — тихо сказал мужчина, сжав руку Шэчи. — И я рад, что мы можем хоть на время забыть о ней, и сражаться бок о бок.
— Ты — достойный человек, наследник Цяо… точнее, уже глава, — поправился юноша, бросив быстрый взгляд на приметный короткий посох, прислоненный к стулу Цяо Фэна — символ власти главы Клана Нищих, знаменитый Шест, Побивающий Собак. — Я все еще считаю тебя другом. Надеюсь, непонимание между нами и нашими сообществами когда-нибудь исчезнет, — Цяо Фэн согласно кивнул, и повернулся к своим собратьям по клану.
— Старейшины! — зычно провозгласил он. — Друзья, братья. Генерал Хань прав — враг стоит на пороге нашего общего дома. Негоже нам цепляться за обиды, и отвергать из-за них помощь, предложенную с чистым сердцем. Слушайте приказ главы: на время войны, все былые ссоры будут забыты. Всякого, кто будет злоумышлять против наследника секты Сяояо и его жены, я изгоню из клана, невзирая на былые заслуги, — нищие встретили слова своего главы недовольным ропотом, не переросшим, впрочем, в возражения.
— Генерал благоволит Серебряной Змее, но что насчет его жены-убийцы? — бесстрастно спросил нищий с бородкой. — Кто знает, с чем она пришла в Яньмыньгуань, и какой вред может нанести его защитникам? — Инь Шэчи открыл было рот для возмущенной отповеди, но его опередил Цяо Фэн.
— Цюань Гуаньцин! — повысил он голос. — Так-то ты слушаешься своего главу? Порукой честности госпожи Инь — мое слово. Что бы ни случилось в прошлом, приказываю: забудь об этом, пока угроза киданей не будет отражена. Ослушайся меня еще раз, и отправишься обратно в Хэнань, заниматься делами своей ветви клана, — злость мимолетно промелькнула в глазах молодого старейшины за миг до того, как он почтительно склонил голову.
— Разобрались? Вот и ладно, — коротко вздохнул генерал Хань. — Садитесь, Шэчи, госпожа Инь. Сегодня, мы ожидаем прибытия многих вольных странников. Мудрец Сюаньбэй из Шаолиня ведет сюда своих братьев; также, некоторые малые школы и секты откликнулись на призыв Цяо Фэна защитить Поднебесную, и послали сюда младших. Каждый добрый меч пригодится нам для защиты Яньмыньгуаня — мои солдаты храбры, но малочисленны, а враг идет на нас в силах тяжких. Дождемся большинства новоприбывших, и поговорим о том, как отбить вторжение.
* * *
— Численность воинства Ляо приближается к двадцати тысячам, — говорил генерал Хань. Он тяжело опирался на широкий стол, на котором, из глины и песка, была тщательно воссоздана гористая местность севера Шэньси, и извивы троп перевала Яньмыньгуань. Черные с золотом флажки, обозначающие войска киданей, утыкивали карту, грозовой тучей надвигаясь на горстку желто-красных значков сунских войск.
— Могучую армию собрал принц Чу, исполчив собственное владение, и подняв послушные ему войска, — продолжал полководец. — Она уже близко, и прибудет сегодня — их передовые отряды недавно закончили обустраивать укрепленный лагерь. В стенах крепости Яньмыньгуань — всего тысяча солдат. Я послал весть в Бяньцзин, но подмога прибудет нескоро. Покуда посланец достигнет двора, и пробьется сквозь больших и малых столоначальников, увлеченных больше собственной важностью и получением взяток, чем помощью людям, пока император примет решение и отправит людей, пока солдаты соберутся, и выдвинутся на помощь, пройдет не меньше месяца. Все это время, мы останемся один на один с армией вторжения. Стены Яньмыньгуаня крепки и высоки, а провизия в его складах — обильна, но месяц мы не продержимся. Если кому из вас есть, что сказать — говорите, — он приглашающе махнул рукой.
— Отчего бы не применить тот же способ, что был использован в прошлое вторжение? — с легкой улыбкой поинтересовался Цяо Фэн. — Я с радостью схожу повидать моего старого знакомого, принца Чу.
— Когда войска Ляо вторглись в пределы Сун несколько лет назад, Цяо Фэн ворвался в их лагерь, похитил Елюй Нелугу, и угрозой его жизни вынудил армию Ляо отступить, — тихо пояснила Му Ваньцин сидящему рядом мужу. Тот благодарно кивнул.
— Я переговорил с нашими братьями, что прячутся в окрестностях киданьского лагеря, — вступил в разговор старейшина Клана Нищих Си Шаньхэ, седой, но бодрый видом и крепкий статью. Лицо его, обычно спокойное, выражало легкую озабоченность. — Чуский принц страшится тебя, глава. В разных уголках его лагеря стоят шатры, во всем подобные его походному обиталищу, а внутри них замечены его двойники. Трудно будет отыскать его в этот раз — нам придется изловить не меньше семерых мужчин, одинаковых обликом, и выяснить, который из них — истинный принц Чу.
— Все эти глупости с переодеванием — детские игры, не больше, — пренебрежительно отозвался Цяо Фэн. — Легче легкого найти принца Чу среди его двойников — он могучий воин, и не страшится схватки. Достаточно сойтись с ним в открытом бою, чтобы понять, двойник перед вами, или же настоящий Елюй Нелугу. В прошлый раз, я изловил его с помощью скрытности и хитрости, тайно проникнув в его лагерь, и незаметно исчезнув с моей добычей. В этот раз, мы будем вынуждены вступить с киданями в сражение, однако же, с нами много больше славных воителей, чем в прошлое вторжение.
— Да восславится Будда[3], — склонил голову шаолиньский монах Сюаньбэй. — Не будет ли неразумным для горстки странников атаковать вражеские укрепления? Господин Цяо храбр и могуч, и, при нужде, сумеет выбраться из окружения, но среди нас мало равных ему по силе. Ворвись мы в лагерь киданей в открытую, и многие
