— Кто еще в доме живет? — прищуривается вторая «проверяющая».
— Со всеми остальными вы уже познакомились, — выдавливает из себя Левицкий, а сам исподлобья на меня поглядывает.
Посылаю ему приободряющий взгляд, показывая, что все в порядке. И он выдыхает.
— Что же, — поднимаются гостьи, — того, что мы увидели и услышали, нам достаточно. Отчет подготовим через пару дней. Всего доброго, — и направляются к выходу.
Провожаю их взглядом — и только потом решаюсь посмотреть на Яна. Он изучает меня, эмоции считывает, прищуривается.
— Ну все, я домой поеду, — разрывает неловкую паузу Анна. И мы, как по команде, поворачиваем к ней головы.
Она руками себя обхватывает, словно спрятаться хочет от нас. Чувствует себя лишней. Тем временем Дан жмется ко мне, часики наручные ковыряет заинтересованно, еще раз говорит трогательное: «Ма».
— Я подвезу, — спускается по лестнице Эд, удивляя меня своей внезапной смелостью. До нынешнего момента он лишь исподтишка за Новак наблюдал, а она смущалась дико.
Док подходит к Анне, они переглядываются — и молча покидают особняк вместе. Может, это и к лучшему. Думаю, им есть, что обсудить.
— Мика, — зовет Ян и делает шаг ко мне.
Из комнаты выходит Адам. Интересуется, все ли в порядке. И после наших лихорадочных кивков он подзывает к себе Дана, словно специально нас с Яном наедине оставить хочет. Уводит малыша в свою комнату, что-то рассказывая по пути.
— Идем ужинать, — заботливо шепчет Левицкий и обхватывает мое запястье. — Ты весь день не ела ничего.
— Я не… — пытаюсь поспорить, но малодушно поддаюсь напору, когда Ян тянет меня за собой в кухню.
— Садись, — указывает в сторону стола. — У Пашкевича сегодня была? Это и есть твое «важное дело»? — уточняет, а сам достает прикрытые блюда из холодильника.
— Ты и так знаешь, где я была. Водитель ведь доложил, — хмыкаю я, опускаясь на стул.
Стараюсь выглядеть невозмутимой, в то время как сердце пробивает грудную клетку, а легкие сжимаются, не впуская воздух.
— По поводу своего… диагноза? — смягчает Ян формулировку.
Вдыхаю полной грудью. Левицкий ведь сам направил меня к Пашкевичу. Лечить бесплодие. И никаких других подозрений, зачем я посещаю гинеколога, у него не возникло.
— По поводу моего приговора, — блефую я, не отступая от «легенды».
Краем глаза замечаю тени в холле и, кажется, слышу шепот Божены. Помню, что и Филип где-то в доме. Совсем рядом.
Наш с Яном разговор может услышать кто угодно. Это дико пугает.
— Что сказал врач? — не унимается Левицкий.
— Все по-прежнему, — опускаю ресницы, потому что не могу лгать ему в лицо. — Чудес не бывает, — заканчиваю сипло.
Сама же ладонью по животу украдкой провожу. Где растет наше маленькое чудо.
— Все еще будет, — убедительно говорит Ян.
И подает мне какие-то бутерброды, нарезку. Сок в стакан наливает.
Желудок сводит от голода, я двигаюсь к столу. Собираюсь выбрать что-нибудь наиболее подходящее при моем токсикозе, но…
Четко ощущаю запах рыбы! Он проникает в нос, отравляет всю меня.
Нет-нет-нет! Только не сейчас.
Я ведь даже не вижу источника вони. Резко выскакиваю из-за стола.
Прикрываю рот двумя ладонями, закашливаюсь, пячусь к двери.
Но Ян преграждает мне путь на выход, бережно берет меня за талию и подводит к раковине. Воду включает. Лицо мне сбрызгивает, отчего становится легче.
— Тошнит? — догадывается сразу.
Подает стакан воды, ждет, пока я сделаю глоток. А потом вдруг хватает меня за плечи и к себе разворачивает.
— Что с тобой? — мрачнеет Ян. — Ты бледная все эти дни, постоянно норовишь сознание потерять, почти ничего не ешь, не переносишь запахи, — перечисляет он, сильнее сводя брови. — Неужели ты… все-таки забеременела?
Он говорит чуть слышно, одними губами, но мне кажется, что его голос разносится по всему особняку, забирается в самые удаленные уголки, эхом отражается от стен.
— У меня не может быть детей. Никогда, — отталкиваю его. — Твоя семья сделала меня такой. Бесплодной. Забыл?
— Не забыл, — цедит тихо. — Но если это твоя очередная ложь… — разочарованно добавляет, не закончив угрозу.
— Нет, Ян, — пожимаю плечами. — Пусть тебе жена наследника рожает.
В очередной раз заметив мелькнувшую в холле фигуру, убеждаюсь в правильности своего выбора. К черту всех!
Пытаясь унять дрожь в теле, я сбегаю от Яна. Забираю Дана в свою комнату и не отпускаю до позднего вечера.
Ужинаем мы тоже вместе. Тем, что молчаливо приносит Ян. При этом он не спрашивает ничего больше, не требует. Лишь окидывает меня задумчивым взглядом и оставляет поднос с едой на комоде. На этот раз никакой рыбы или других вонючих продуктов. Наоборот, много овощей и фруктов, творог, йогурты. Исключительно полезная еда.
Левицкий точно мне поверил?..
Разлука третья Глава 22Несколько дней спустя
Ян
— На данном этапе мы проводим гормональную терапию, что не может не сказываться на самочувствии Левицкой, — выдает Пашкевич на чистой механике, словно заученную фразу, но глаза подозрительно прячет. — Поэтому вполне возможны обмороки и приступы тошноты.
— Утверждаете, что лечите бесплодие? И как результаты? — хмыкаю недоверчиво, а он молчит. — Я могу посмотреть ее историю болезни? — облокачиваюсь о стол. Ловлю каждый жест доктора, его мимику. И взгляд, в котором неуловимое что-то проскальзывает.
— Только в присутствии самой Левицкой, — отрицательно качает головой он. — С точки зрения врачебной этики я вообще не имею права обсуждать с вами ее здоровье, — чеканит строго и склоняется над документами, с которыми работал, когда я только вошел в кабинет.
Намекает, чтобы я удалился? Но только больше сомнений вызывает своим поведением.
Напрягает меня Пашкевич. Как и нервные метания Мики все эти дни. Она избегает меня, старается свести к минимуму любое общение. И смотрит каждый раз так виновато, будто держит нож за спиной и собирается всадить мне его в сердце. Стоит лишь мне начать разговор, как она оглядывается с опаской и переводит тему.
Ей стыдно за ложь? Или там замешано нечто более серьезное?
— Доминика беременна? — психанув, спрашиваю врача напрямую.
И на вкус это слово пробую. Оно играет всеми оттенками счастья и дарит надежду на нормальную семью. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Тем не менее, другого объяснения состоянию ёжика я найти не могу. То, что мне Пашкевич втирает про гормоны, — чушь полная.
