– Понимаете, – начинаю потихоньку соображать, что попал в новый переплёт, встретив своего вчерашнего мучителя, – всё-таки я был свидетелем того, как он… ну, потерял сознание. Я же, между прочим, и скорую помощь вызвал. Вот мне супруга вечером и говорит, – начинаю привирать я, – мол, сходи и проведай человека. Так по-людски будет…
Но коротышка не обращает на мои слова внимания. Оглянувшись по сторонам, он изрекает:
– К нему сейчас попасть ни вы, ни я не сможем по весьма объективной причине. Старик сейчас находится в бессознательном состоянии и сам дышать не может. Его подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких. Врачи проводят курс интенсивной терапии, но опять же остаётся ряд нерешённых вопросов.
– Зачем вы мне это рассказываете? – настораживаюсь я. – Ну, нельзя к нему сейчас, значит, нельзя. Тогда я пошёл домой. Приду позже.
– Нет, уважаемый, никуда вы не пойдёте! – Этот новоявленный инквизитор отрицательно мотает головой и указывает пальцем на одну из дверей. – Все возникшие вопросы – к вам, как ни странно. Мы сейчас пройдём в этот кабинет, и я хочу услышать от вас всю правду.
– Какую правду?! Разве я не всё ещё вам рассказал? – развожу руками.
Но коротышка молча разворачивается и идёт к двери, открывает собственным ключом замок, и мы проходим в небольшую комнатку без окон с пустым столом и двумя стульями. Вдоль стен стеллажи и приборы непонятного назначения, накрытые прозрачным пластиком.
– Кофе будете? – спрашивает он, устраиваясь на одном из стульев. – Да вы садитесь, не стойте. Разговор будем долгим и… Сейчас я попрошу, чтобы нам всё-таки сделали кофе.
Он кому-то звонит, и спустя пару минут юная девочка в голубом медицинском халатике приносит нам по чашке кофе. Вопросительно глянув на моего собеседника, она, не дожидаясь ответа, уходит.
– Чтобы не бродить вокруг да около, – коротышка отхлёбывает глоток и пристально разглядывает меня, – и чтобы упорядочить нашу беседу, изложу всё, что к этому часу стало известно. А вы меня дополните и поправите, если ошибусь. Ваше чистосердечное признание очень важно.
– Ого, как сурово! – окончательно смущаюсь я. – Вы меня в чём-то всё-таки подозреваете? Признание… Признание в чём вы хотите услышать?
По спине у меня пробегают мурашки, и мне теперь кажется, что на меня сейчас навесят все смертные грехи – и потерявшего сознание ювелира, и ещё не найденный труп в ковре. Что ещё в копилке у этого неприятного типа?
Коротышка, кажется, замечает мой недоумённый и испуганный вид и даже слегка ухмыляется. Видно, в увертюре к нашему разговору ему необходимо запугать собеседника, и он этого, кажется, с успехом добился.
– Скажите, что вам известно об отравляющем веществе под названием «Новичок»?
А вот это уже совсем неожиданно, и челюсть моя отвисает, но я послушно отвечаю:
– Ну, слышал о нём что-то из новостей. Страшная штука, которой травят людей. То шпионов, то политиков… Но я-то здесь причём?
– Дело в том, что у поступившего в медицинский центр ювелира обнаружены симптомы отравления этим ядом. Как он попал в его организм? Ведь до вашего появления в мастерской он чувствовал себя, судя по всему, превосходно.
Ну, вот и понеслось, тоскливо размышляю я, теперь начнут на меня всех собак вешать. Интересно, в Кеннеди я тоже стрелял? Тем не менее пытаюсь перейти в наступление:
– Во-первых, я и понятия ни о каком яде не имею и слышу о нём от вас впервые. Во-вторых, сами подумайте, что мне делить со стариком-ювелиром, с которым виделся до этого всего один раз? В-третьих… да первых двух достаточно!
– Стоп! – обрывает меня коротышка. – Всё, что вы говорите, неубедительно. Вам самому не кажется странным, что старик получил достаточно большую дозу яда именно в тот самый момент, когда вы находились у него в мастерской? Не до и не после, а именно во время вашего визита? Только не повторяйте дурацкую мантру о том, что пришли расширить собственное обручальное кольцо, – он указывает на мою руку, – которое и так свободно сидит на вашем пальце! То есть вы появились в мастерской с какой-то иной целью. С какой?
В глазах у меня темнеет, а на лбу сразу выступает пот. Плакали мои бриллианты…
– Лучше расскажите обо всём искренне и честно, не накручивайте себе дополнительный срок. – Коротышка тяжело переводит дыхание, но снова тянется к своей чашке с кофе и вопросительно замолкает, так и не отхлебнув. – Вы и так к нему уже близки, если наши подозрения подтвердятся.
Пытаюсь что-то бормотать, но слова застревают в горле. Ох, сердечко мне подсказывает, что пришёл конец моим мечтаньям стать богатым и независимым, разъезжать на крутых тачках, жить на роскошных виллах… Тут бы выбраться подобру-поздорову к тому, что есть, да с наименьшими потерями. Напрасно я отправился сегодня проведывать старика в больницу! Сидел бы дома, может, пронесло бы…
– Догадываюсь, о чём вы сейчас размышляете, – миролюбиво грозит пальцем коротышка и очередной раз тянется к чашке. – Да вы пейте кофе, а пока будете раздумывать, сразу ли говорить правду или выдавать её под моим нажимом, я немного просвещу вас по части «Новичка, чтобы у вас меньше иллюзий оставалось.
– Какую правду вы хотите услышать? – отзываюсь тоскливо. – Разве вчера я вам не всё рассказал?
– А вы вчера вообще ничего не сказали! Самое-то главное утаили.
Он пристально разглядывает меня, и от его взгляда мне становится совсем плохо. Потом он достаёт свой телефон и начинает пролистывать какие-то страницы в Интернете:
– Сейчас зачитаю вам некоторую информацию о «Новичке», чтобы вы не питали никаких иллюзий…
– Какие иллюзии? При чём здесь «Новичок»? Где он, а где я…
– Хватит юлить! – похоже, что мой собеседник начинает не на шутку злиться. – То, что старик отравился этим ядом именно тогда, когда в его мастерской появились вы, это факт. До вашего прихода никакого яда в подсобке не было. С этим-то вы, надеюсь, спорить не станете?
Неуверенно пожимаю плечами и отворачиваюсь.
– Так вот. – Он снова бросает взгляд на экран телефона. – ««Новичок» – это группа фосфорорганических отравляющих веществ нервнопаралитического действия. Советский Союз вел его разработки в 1970-е и 1980-е годы в рамках программы по созданию химического оружия, которая получила название «Фолиант»… К группе «Новичок» принадлежит более сотни различных по структуре отравляющих веществ. Самыми опасными из них считаются «Новичок-5» и «Новичок-7». Они в восемь раз превосходят по токсичности газ VX – самое ядовитое из всех искусственно синтезированных человеком веществ…» Вам это о чём-нибудь говорит?
– Да, страшный яд, – только и выдавливаю я послушно, – но какое он имеет отношение ко мне? Если вы считаете, что я принёс его к ювелиру, то где я его мог взять?
– Это мы и пытаемся выяснить… Читаю дальше: ««Новичок» поражает нервную систему, в результате чего жертва отравления не может дышать и испытывает очень сильные боли. Это пытка, и это абсолютно неизлечимо… Попадая в организм, отравляющий агент химически связывает белок, регулирующий передачу нервного импульса. Это приводит к тому, что к тканям организма, органам и мышцам начинают бесконтрольно поступать нервные сигналы. В результате происходит перевозбуждение сердечных, дыхательных и других мышц. К признакам отравления нервнопаралитическим веществом относятся избыточное слюноотделение и проблемы с дыханием, поскольку человек больше не контролирует свои мышцы. Это может привести к параличу, конвульсиям и в конечном итоге смерти, если речь идет об очень большой дозе или длительном воздействии отравляющего вещества…»
