хлопок и делаю ткань. Лучшую ткань. — Он указал пальцами на свой костюм. — Но, возможно займусь чем-то еще. Лорд хочет, чтобы я построил ткацкую прямо здесь, чтобы не везти заказы за полстраны. Но увы, хлопок любит тепло, его не получится выращивать здесь, на севере. А везти сырье сюда… Мне выгоднее везти уже готовую продукцию.
— Ясно… — Протянул парень.
— Вижу, на тебе одежда изо льна. Уверен, ты хочешь сказать что-то вроде «Ведь можно выращивать лен или коноплю»?
Юный алхимик обреченно кивнул, хотя даже не думал ничего подобного. Словоохотливость собеседника начинала его раздражать.
— И вы будете правы! Действительно, я могу выкупить поля, доработать станки, но ткань… Ткань получится хуже. Моя репутация, как торговца самой лучшей тканью — пострадает. А репутация в нашем деле стоит дорого. Конечно, если производство…
— Кхм, уважаемый. Я вижу, вы многое знаете, не подскажите мне, где взять экипаж до Рейкланда?
— О, это плохая идея. Места здесь довольно дикие, на дорогах встречается всякие твари. Ехать надо лишь с охраной или в составе каравана. Каравана ждать долго, а судя по вашему виду — вы не можете позволить себе охраны. Но выход есть. Когда поезд пойдет обратно — вы можете сесть в него. Конечно, они не берут всех желающих, но я могу за вас поручиться.
— У меня уже есть поручительство. — Обреченно ответил Кео и рефлекторно проверил, на месте ли письмо от мейстера Орина.
— Ну, тогда в чем проблема? — Удивился собеседник.
Кео лишь махнул рукой. Выходит, ему не избежать участи залезть в пасть к этому монстру.
— Интересно, откуда они берут столько щебня? — Неловко попытался перевести тему парень.
— О, этого добра в Рейкланде полным-полно. Я даже слышал, что они готовятся обрушить гору… Кстати, поезд только уехал, так что обратно поедет нескоро. Пойдем, выпьем чая. Я бы не советовал наедаться, пустой поезд несется так быстро, что с непривычки может стошнить!
— Спаси меня Единый. — Тяжело вздохнул парень и последовал за торговцем.
* * *
— Благослови вас Единый, Принц. Столь дурные вести в канун величайшего события…
— Благодарю, ваше Преосвященство. — Смиренно поклонился Первый Принц. — Если возможно, я бы хотел пропустить сегодняшнюю церемонию. Мне нужно поразмыслить и почтить память отца.
— Мы созовем молебен…
— Нет. Я хочу сделать это лично.
— Хорошо, мой принц. Любой малый алтарь будет в вашем полном распоряжении. Я предупрежу совет Епископов о вашем отсутствии. Им тоже нужно многое обдумать.
Сложив руки в молитве, Первосвященник вышел из тесной кельи, оставив принца одного. Каменная дверь закрылась, теперь лишь нескончаемый звон колоколов пробивался через нее. Они били, не переставая, уже больше месяца. И будут бить до тех пор, пока Святой престол вновь не займет достойный.
Крошечная келья могла показаться тюрьмой. Более того, некоторые тюрьмы были удобнее для жизни. Толстые стены из тесаного камня, которых можно было коснуться, просто разведя руки. Деревянная скамья, растянуться на которой мог лишь карлик. Ледяной пол, чей холод сдерживал лишь крохотный коврик. Это казалось ужасным, но на самом деле позволяло расслабиться и усмирить свой ум. Комнатушка не была клеткой, она была панцирем.
Принц поднялся со скамьи и с трудом отодвинул каменную дверь в сторону. Как и все вокруг — она была надежной и незыблемой.
За годы медитаций, молебнов и ритуалов, внутренние часы принца работали безупречно.
Он точно знал — во внешнем мире был полдень.
За пределами кельи была вечная ночь. И пустота.
Лишь напольные канделябры источали свет, робко освещая необъятную тьму. Они служили своеобразными островками, ориентирами. Но священники и монахи старались не попадать на свет. Они шли в промежутках. Во тьме.
Жители Королевства считали построенный в столице храм — большим. И он действительно таким был, золото, витражи, своды — всё в десятках метров от земли. Он не уступал Королевскому дворцу по размерам и поражал каждого верующего. Любой, вошедший в него — казался муравьем…
Но лишь единицы имели честь сравнить его с главным храмом Теократии. Храмом Святого Престола. А те, что сравнили — уже не считали столичный храм чем-то особенным.
Главный храм Теократии не был велик. Это слово было недостаточным для него. Тьма вокруг и вовсе делала его бесконечным. Можно было часами бежать в любую сторону — но на твоем пути лишь вставали бы одинаковые канделябры и мерцающий блеск огня. Терялось ощущение пространства и чувство направления. Огоньки вдали казались звездами и становилось неясно, где восток, где запад.
Само движение к Святому Престолу — Алтарю, что находился в центре Храма — уже было паломничеством. Крошечные кельи, построенные на пути к нему — были спасением от этой бесконечной пустоты, царящей вокруг. Неофиты, бывало, падали без сил, едва зайдя в Храм. Их беспокойный разум рисовал чудовищ, скрывающихся во тьме, доводил до истерик даже спокойных людей.
Но здесь была лишь пустота.
Если бы какой-нибудь маг запустил огненный шар вертикально вверх… Даже если предположить, что он смог бы это сделать, не упав замертво, едва переступив ворота храма… Этот шар летел бы и летел, пока не рассеялся во тьме, так и не встретив потолок.
Снаружи храм выглядел колоссальной, рукотворной горой. Пустой внутри, циклопической конструкцией, чей верх утопал в облаках, скрываясь из виду. И лишь тот, кто поднимался на него — знал насколько действительно он высок.
На вершину храма невозможно было залететь. Любые магические существа теряли силы и задыхались, едва им стоило приблизиться к нему. Склоны храма были усеяны высушенными телами паломников, что потерпели неудачу, взбираясь на него. Людская молва говорила, что если взобраться на вершину — можно было дотянуться до Единого.
Но это было неправдой. Теократия строила главный Храм тысячи лет. Она подобралась к Единому ближе всех, но даже этого было недостаточно. Поэтому каждый паломник брал с собой трижды благословленный камень, чтобы внести свою лепту в непрекращающееся строительство. Он привязывал его к спине, надеясь подняться как можно выше.
Спустя десятки минут пути, Принц на ощуп нашел малый алтарь. Он стоял во тьме, вдалеке от источников света. Рубищем стер пыль, достал ритуальный кинжал из ножен и окропил камень кровью.
Он молился несколько часов за душу отца, чтобы она прекратила странствие по мирам и стала единым с Единым. Ведь это был единственный путь. Единственный способ разорвать бесконечное кольцо страданий. Он молился за Второго брата, преданного алчными магами, за мать и мачеху. Даже за Четвертого, пусть тот никогда не следовал пути. За всех и за себя.
Но не за Третьего. Вернее, не за то, чем он стал.
Первый Принц не знал, сколько это продолжалось. Время текло иначе в кромешной пустоте. Минуты казались днями, а дни — минутами.
Был лишь он и вспыхивающий мягким светом алтарь от его крови.
— Мой принц. — Вывел его из оцепенения голос Первосвященника.
— Да? — Пересохшие губы слушались плохо, как и опухший язык. Глаза кололо, будто под веки попал песок.
Или, может это от нестерпимо яркого света множества факелов?
Вокруг было много людей. Слишком много. Настолько, что даже тьма трусливо отступила за пределы взгляда.
— Собрание завершено. Совет Епископов принял решение. Готовы ли вы пройти возвышение и занять Святой Престол?
Глава 19
Вера и Догмы. Это то, что позволило первым теократам провести сквозь тысячелетия реальную историю этого мира.
По крайней мере — её обрывки…
Поколение за поколением — они просто выживали. Империя тщательно подчищала следы. Уничтожала не только архивы, но и всех, кто знал больше положенного. Маги, внезапно осознавшие, что все пошло не по плану, что они оказались заперты в клетке — стремились избавиться от всех, кто об этом знал. И у них почти получилось.
Многие знания были утеряны. Отрезанные от связи со своими богами, служители проигрывали. Они прятались среди простых людей, что были лишь ресурсом в Империи Магократии. Прятались и погибали вместе с ними, унося с собой знание.
Культы были разобщены и раздроблены. Служители разных
