страдаю. Каждую из таких особ я перетрахал с десяток. Развлекался с медсётрами, когда попадал в больницы после очередного дела. В палате. В туалете. В кабинетах
По несколько штук ебал или они сами прыгали на хере. Зависело от травмы. Бывало и между собой развлекались, устраивая представления, когда мне совсем скучно становилось.
Одни особенно старались. На ебло намекали, но я с другими развлекался. Тогда они в ночную смену явились в четвером. Устроили стриптиз. Лизали друг друга. Трахали языками, пока к себе не подозвал. Одна на члене прыгала, вторая позади её грудь тискала, взасос целовала. Две другие об меня терлись или между ласкались, ожидая своей очереди. Короче приём был отменный. Скучать не приходилось.
Со шлюхами в погонах я веселился по особенному. Когда попадался по молодости. Брал в машине или на допросах. Надо же было как-то скоротать время, пока отец не отправит людей меня освобождать. Всё происходило примерно в тоже время, что и с училками, и с горничными.
У отца постоянно работали молоденькие грудастые горничные, которые были не прочь раздвинуть ноги перед хозяйским сыном. Первой моей женщиной и была, как раз одна из них.
Двадцатилетняя потаскуха по наводке одного из конкурентов собиралась обчистить отца. Выждала момент, когда его не будет дома и в сейф полезла. Старый хрен в тот день скорее всего имел другую шлюху в блядюшнике, или в другой своей квартире. Сколько себя помню, в дом он никого из женщин не водил. Ни разу. Пока я был там.
Я даже думал как-то, тот по мужикам шастает, пока не увидел его однажды случайно, с перекрашенной блондинкой у входа в дом. Видимо берёг детскую психику сына. Странный способ учитывая, что в шесть лет рассказал мне откуда берутся дети.
Он берёг меня, я сберёг его деньги. Горничная была женщиной сочной, поэтому сперва предложил неплохую сделку. Молчание взамен на секс. Та долго не думала. Согласилась сразу. В кабинете же разделась и раздвинула ноги.
Я сдержал слово. Отпустил её. Без документов, которые та искала, но отпустил. Да и как не отпустить? Опытная шлюшка "честно" отработала свою свободу. Объездила четырнадцатилетнего пацана, как профессионалка и отсосала по высшему разряду. Не зря папаня её возле себя держал. Видимо и ему "услуги" оказывала. Но долго не горевал. Да и так добр, как я не был. Когда поймал, пустил по кругу между охраной, пока та не созналась и не сдала всех.
С тех пор я подсел на трах. Понял суть, почему всем нравится и сам словил кайф. Ебал одну за другой. Сперва горничных драл по углам дома. Уверен отец знал об этом, но ничего не говорил, а женщины и не жаловались. Сами тянулись к хую. После ловил шлюх по клубам. В шестнадцать опробовал секс с двумя женщинами, а в восемнадцать уже устраивал оргии. Естественно был там единственным мужиком, но суть не в этом.
У меня были все эти женщины. Стюардессы, официантки, даже глав. врачиху трахнул той больницы на следующий день, после веселухи, но блядь мелкая всех переплюнула. Нихуя не умея обставила по всем фронтам. Вычеркнула. Выбила всех моих женщин, будто и не было никого. Просто блеклые тени.
Теперь интересно… если надеть на неё шлюховстие обноски, будет ли она такой же чистой? Или померкнет, как и остальные? А может окончательно потянет за собой?
— Одевай, — бросаю один из пакетов.
Мелкая морщится от боли. Хватается за живот. Мечется с одной стороны на другую. Взгляд отчуждённый. Смотрит на пакет с недомёком. Не понимает нафиг он вообще сдался. Кажется переборщил я с игрой. Слишком раздразнил аппетит девчонке.
— Р-Рагнар… пожалуйста, — всхлипывает.
Трясётся. Рыдает от боли. Сбивает спесь всем своим видом. Мою душу вырывает. Сдирает. Рвёт в клочья. Без лезвия режет. Вонзается в плоть умоляющими глазами.
Но крышу мне срывает, когда протягивает руку. Дрожащими пальцами тянется ко мне. С Демонов спускает с цепи. Ведьма подзывает к себе, а они ластятся об неё, как ручные зверьки, готовые прийти по первому приказу. Пускают слюни на голое тело, будто и нет других. Для них нет. Только это. Одно. Единственное. И только наше. Моё. Только мой член знает вкус её плоти. Другим ход к ней заказан.
Нахуй эти костюмы. Швыряю их на пол. После на неё нацеплю. Сейчас другая цель. Подмять и трахнуть.
Расстёгиваю брюки. Тяну девчонку к себе. Раздвигаю длинные ноги.
— Ааахъ… — кричит во всю глотку.
Гадина. Но ненавидеть её не выходит. Даже злиться долго не могу. Когда так смотрит. Царапает спину ногтями. Кусается. Метит, как свою территорию. Зовёт меня, не могу. Сопляк.
Готов простить ей всё. Любые слова. Любые действия. Кроме предательства, но эта не предаст. Не из того теста сделана, иначе бы приняла предложение моего старика на аукционе.
— Ахъ, ахъ… Раг-Рагнаааар… — кончает.
Дёргается на хере. Откидывает голову. Закатывает глаза. Зрелище закачаешься. Кто б сказал, что от чужого оргазма тоже можно словить кайф, не поверил бы. И сейчас не верю, что кончил, блядь, от её криков.
******
— Мелкая, выходи, — битый час долблю чёртову дверь. Зря пошёл на встречу и разрешил ей переодеться в ванной.
— Нет, — отказывает.
— Всё равно достану тебя и выебу.
— Я не выйду в этой одежде.
Маленькая сучка. Вот, что случается, когда даёшь им волю. Страх теряется. Будь на месте мелкой другая, выломал бы дверь и нагнул бы сразу, а с этой продолжаю нянчиться. Ещё и удовольствие от её игры получать. Дерзит. Злит. Спорит. А я, блядь, кайф с неё ловлю.
— Совсем оборзела? Выходи иначе снесу дверь. Если так в напряг, можешь голой выползать. Забыла про долг?
Чую, как жмётся. Не решается. Выходить не хочет и ослушаться не может. Честная девка. Послушная. Эти долбоёбы хорошо выдрессировали её. Сделали своей идеальной куклой, которая ради них пойдёт на всё. Даже под мужика ляжет. Уже легла.
А если бы её папаша взял долг в другой фирме? У наркодилеров. Или испанцев. Да хоть у Карла. Девчонку подложили бы под старика? Подложили бы, даже не сомневаюсь, а тот и согласился бы. Этот старый извращенец любит нетронутых девочек. Бзик у него пускать кровь. Особенно свежую. Чистую. Заводит его резьба по телу. Без этого член не встаёт.
Щелчок отрезвляет. Возвращает из мыслей, а когда дверь открывается злость летит к чертям. Я уже и забываю из-за какой херни злился, когда вижу мелкую.
— Охуеть, — усмехаюсь. Других слов нет.
Мнётся на одном месте. Краснеет. Стыдится. Смотрит в пол. На меня
