отступил в сторону и галантным жестом приказал ей пройти вперёд.
Элена, не обращая внимания на боль в подвёрнутой ноге, пулей пролетела следующий пролёт и замерла, тяжело дыша.
Далеко внизу она расслышала шлепок и раздражённое бормотание:
— Ты идиот, Кестер!
— Я просто хотел…
— Это не делается так!
А потом оба голоса резко смолкли, будто кто-то прервал говоривших, и как Элена ни старалась, больше ничего услышать не могла.
После обеда она всегда возвращалась в спальню Эвана, обычно сталкиваясь со служанкой, которая выносила поднос с пустым чайником и чашкой. К приготовлению чая её экономка больше не подпускала, объясняя это коротко:
— Доктор не велел.
Элене было невыносимо жаль, что так произошло, потому что она готова была поклясться, что Эвану помогал её чай. Может, не по-настоящему помогал, но, по крайней мере, снимал боль. От чая, который готовила миссис Аддамс ему, казалось, становилось ещё тяжелей.
В этот раз у неё слишком болела нога и сразу к Эвану она не пошла. Потому Элена завернула к себе и принялась в ящике перебирать платки, рассчитывая одним из них перевязать лодыжку. Она откопала самый старый из своих шарфов и замерла, глядя на лежащий рядом с ним телефон — её собственный, по которому она не говорила с тех пор, как прилетела на Альбион. Она так привыкла к тому, что вокруг не было никакого подобия техники, что уже и перестала рассчитывать на неё.
В уголке экрана мелькал двадцать один пропущенный звонок.
— Отец… — прошептала она и на секунду прикрыла рот рукой. Элена схватила телефон и принялась проверять пропущенные вызовы — от отца в самом деле поступил двадцать один звонок.
Элена какое-то время стояла и тупо смотрела в монитор. Рассказывать о том, где она и что с ней, она по-прежнему не хотела. И в то же время было ясно, что больше нельзя откладывать разговор.
Она глубоко вдохнула и набрала номер отца. Пока в трубке слышались гудки, отошла от ящика и опустилась в кресло у окна. Через полминуты на мониторе появилось лицо отца:
— Да!
— Привет, — Элена опять закусила губу. — Это я.
— Ты жива!
Элене вдруг почему-то стало неуютно.
— Конечно жива. Что со мной могло произойти?
— Ты шутишь, Элена? Вот уже несколько месяцев, как ко мне заявились корсы, устроили погром и искали тебя. Я месяц пролежал в больнице. Уже думал, что всё: они тебя нашли. И тут твой звонок — у меня у самого чуть не случился инфаркт. Но ты даже не подумала ничего объяснить. И целых два месяца не брала телефон.
Элена покраснела.
— Я боялась… — призналась она.
— Есть чего! — заметил отец, и Элена увидела как меняется фон на экране — отец тоже садился за стол. — Говори.
Элена постучала пальцами по столу и огляделась по сторонам в поисках поддержки.
— Я не служу на флоте… — тихо сказала она.
— Они мне рассказали, — перебил её Карлос. — Где ты теперь?
Элена глубоко вдохнула и удивлённо посмотрела на него.
— И… всё? Ты не спросишь, что я делала все последние годы?
— Элена… — устало произнёс отец, — ты и флот… что может быть глупей?
Элена ещё сильнее покраснела.
— Отец…
— Мне жаль, что тебе пришлось зарабатывать так. Но сейчас меня волнует другое. Где ты и с кем? Что это за миллионер? Корсы тебя не нашли?
— Нет. Отец… — Элена снова закусила губу, не зная, как продолжить.
— Он твой клиент? — высказал догадку отец.
Элена вздрогнула.
— Не совсем, — осторожно сказала она.
— Это да или нет?
— Отец, это больше, чем клиент. И…. Ему плохо. Все говорят, что он скоро умрёт. Но тут что-то не так. Видишь ли…
Элена принялась рассказывать всё, что знала. О чахотке, от которой почему-то начиналась стенокардия. И о сердечном приступе, который никак не мог быть следствием кашля. И о странных словах Конахта:
— Чтобы у меня тоже началась чахотка с отдачей в шейный отдел… — закончила она.
— Улетай оттуда, — твёрдо сказал Карлос.
Элена торопливо замотала головой.
— Элена, ты что, не понимаешь, куда ты попала?
— Я всё понимаю…
— У меня было трое детей! Оставь мне хотя бы одного!
— Я не улечу, отец.
Наступила тишина. Элена вдруг обнаружила, что почти что кричала — и что в этом доме не следует кричать, тем более о таком.
— Отец, что это может быть? — спросила она.
— Сердечный кашель, — Карлос вздохнул, — только странно, что он развился так рано… тридцать лет.
— Но причина в сердце?
— Скорее всего.
— А что могло вызвать болезнь?
— Что угодно, — Карлос пожал плечами. — Может быть, у него с детства слабое сердце…
Элена покачала головой.
— Не могу представить. И три года назад он был абсолютно здоров.
— Множество лекарств вызывают осложнения на сердце. Выбирай любое.
— Ему можно помочь?
Карлос приподнял брови, наградив её насмешливым взглядом.
— Ты меня не слышала? Таких средств миллион. Нужно знать, что именно ему дают. Тогда можно приготовить антидот.
Элена снова закусила губу.
— Отец… — прошептала она.
— Я не волшебник! Я просто фармацевт!
— Если я выясню, что это за вещество…
— Смогу ли я за десять парсеков передать тебе антидот? Конечно нет!
— Но хотя бы сказать, как его приготовить…
— Сказать смогу. Но нужно знать вещество.
Элена кивнула, и в ту же секунду в дверь раздался стук.
— Мне пора, — она отключила телефон и, забыв о повреждённой ноге, бросилась открывать.
— Мисс Лучини, можно ли мне попросить вас об услуге? — миссис Аддамс хмуро смотрела на неё с другой стороны дверей.
Элена вопросительно взглянула на экономку
— Князь, к сожалению, сегодня отказался пить чай — он вообще ничего не хочет. Не согласитесь ли вы попробовать его уговорить? Ему ни в коем случае нельзя пропускать ни дня — доктор боится, что это может привести к ухудшению состояния Его Сиятельства.
— Да, конечно.
— Пожалуйста, пройдите в чайный кабинет на третьем этаже. Через пять минут чай будет вас ждать, пока он заваривается — все точно по рецепту. Сможете сами забрать, или мне проводить вас до дверей?
— Я возьму, — сказала Элена и торопливо выскользнула за дверь.
Поднявшись на третий этаж, Элена приоткрыла дверь — чайничек с чаем стоял на столе. Подошла к столу и замерла, увидев совсем недалеко жестяную банку с травами, которые использовала сама. Элена огляделась по сторонам в поисках сосуда, куда можно было бы вылить чай, но не нашла ничего. Прошипев ругательство сквозь зубы, поставила банку на поднос, где уже стояли чайник и чашка и, торопливо прикрыв дверь, стала спускаться на второй этаж. На минуту заглянув к себе, она поставила поднос
