— Да. Итак, какой женой ты хочешь видеть меня?
Она снова двинулась с места. Он поколебался, наблюдая, как колышутся ее бедра, и зашагал следом. Ее вопрос был достаточно разумен и вполне к месту. Ее поведение — безупречно. Деревянный настил под его ногами был достаточно надежен. Почему же у него такое ощущение, что он ступил на тонкий лед?
— Мои требования не изменились: ты должна выполнять все обязанности, налагаемые на тебя графским титулом, что, разумеется, вполне тебе по силам. Кроме того, тебе придется родить мне наследника, лучше двоих, чтобы не дать Осберту ни малейшего шанса. Помимо всего этого, твоя жизнь принадлежит тебе, и ты вольна делать все, что пожелаешь.
Она долго, очень долго молчала, прежде чем отозваться тихим эхом:
— Все, что пожелаю.
Ну почему он не видит ее лица, ее глаз?! По голосу судить трудно, тем более что он такой же, как обычно.
— Скажите, милорд… — начала она, останавливаясь у парапета и глядя вниз.
Джайлз терпеливо выжидал.
— Вы имеете в виду, что после рождения наследников мне вовсе не обязательно сохранять вам верность?
Ее слова неожиданно больно ударили в сердце. Он даже не сразу нашелся с ответом, да и то слова не шли с языка.
— Я не поощряю тебя к неверности, — выдавил он, — но когда ты дашь мне наследников, вполне вольна заводить связи. Захочешь ты этого или нет, решение остается за тобой.
— При условии полной секретности, разумеется.
Ему показалось, что на губах ее мелькнула горькая усмешка.
— Графиня Чиллингуорт не должна пятнать имя мужа. Поэтому афишировать романы, мне кажется, не стоит.
— А ты? Ты тоже будешь благоразумен, заводя любовниц, что, насколько я предполагаю, считаешь своим законным правом?
О, злые языки никогда не дремлют. Сплетни разлетаются в обществе со скоростью лесного пожара.
— По крайней мере я сделаю все возможное, чтобы быть благоразумным.
— И ожидаешь, что и я в этом преуспею, — бросила она и, прежде чем он успел ответить, добавила: — Скажите, милорд, и когда начнется это наше… взаимное благоразумие?
Джайлз нахмурился:
— Как только у меня появятся наследники, которые…
— Вряд ли это честно. Кто знает, сколько девочек у меня родится, прежде чем появятся на свет мальчики? Мне, возможно, никогда не удастся практиковать вашу хваленую осмотрительность, хотя себя вы подобными обязательствами связывать не собираетесь, верно?
Он вовсе не намеревался обсуждать эту тему и очень устал обращаться к ее спине.
— Не думаю, что это справедливо. Предлагаю нам обоим хранить верность до тех пор, пока мы не удостоверимся, что я ношу вашего ребенка. После этого мы можем идти различными дорогами до самых моих родов. Потом опять храним верность, и так далее и тому подобное. Как только вы получите своих наследников, мы оба свободны заводить любые связи и романы, естественно, при соблюдении строжайшей секретности.
Джайлз оцепенел.
Он и не предполагал, что его цивилизованная оболочка настолько тонка, что варвару и дикарю ничего не стоит вырваться наружу. И поэтому очень обрадовался, что она смотрит в другую сторону. Судорожно сжимая кулаки, он старался взять себя в руки. Потребовалось не меньше минуты, чтобы справиться с яростью, подавить инстинктивный порыв задушить Франческу. Проглотить рвущийся из глотки злобный вопль.
Прошло еще тридцать секунд, прежде чем он выговорил:
— Что же, если таково твое желание…
Франческа расслышала… а может, распознала, почувствовала рвущееся наружу бешенство. Она замерла, выпрямилась и гордо вскинула голову. И объявила, тоном, которого прежде он от нее не слышал:
— У меня тоже есть желания, потребности и нужды, те, которые ты предпочел не удовлетворять в нашем браке. Я просто желаю удостовериться, что, выполняя твои требования, смогу не забывать и о своих.
Она резко повернулась к нему, и он наконец увидел ее лицо, исполненное такой же решимости и упрямства, как его собственное.
— Это и есть мои условия. Вряд ли ты можешь мне отказать.
Ее глаза настороженно блестели. Расстояние между ними стремительно увеличивалось, и он был рад, что это так. Потребовалось нечеловеческое самообладание, чтобы остаться на месте, запретить себе потянуться к ней, заставить себя…
Уверившись наконец, что не сорвется, он сухо кивнул:
— Хорошо, мадам. Считайте, что мы договорились.
Если его сдержанность и беспокоила ее, Франческа не подала виду. Пожав плечами, она отвернулась и направилась к двери, ведущей в другую башню.
— Наверное, скоро подадут завтрак.
Ему пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем ответить:
— Если хочешь, можешь остаться в своих покоях. Никто не рассчитывает увидеть нас сегодня утром или даже днем.
Держа руку на ручке двери, она обернулась, скользнула по нему взглядом, но тут же отвела глаза. По лицу разлилось безмятежное спокойствие.
— Не думаю, что мне стоит прятаться. Лучше сразу все расставить по своим местам.
Придержав дверь, Джайлз наблюдал, как она пересекает комнату в башне и идет к лестнице. Франческа ни разу не оглянулась. Перешагнув через порог, он закрыл дверь и последовал за женой.
Она согласилась быть такой женой, о которой он мечтал. Мало того, ему дали понять, что она не только хочет, но и намерена идеально выполнить свою часть обязательств.
Только вот непонятно, почему это так его разозлило? Возможно, потому, что, как выяснилось, будущая беременность Франчески вовсе не отвлечет ее от попыток достичь своих, пока еще неопределенных целей.
Правда, он не настаивал на объяснениях, и без того было достаточно ясно, в чем эти цели заключаются.
Сидя за столом с чашкой кофе в руках и делая вид, что слушает бесконечно надоевшие военные истории двоюродного дедушки Мортимера, Джайлз готов был убить себя за то, что так легко согласился на все ее бредни. А тем временем на другом конце стола, отделенная от мужа шестнадцатью престарелыми родственниками, Франческа безмятежно болтала.
И при этом чувствовала на себе его взгляд. И недовольство заключенным договором. Правда, и сама она хотела бы чего-то совершенно другого, но готова смириться и с тем, что есть. Она не была уверена, что он согласится на ее предложение. Но теперь по крайней мере все выяснено, и можно начать новую жизнь.
И привыкнуть к тому, что есть. Не самому лучшему, конечно, но что поделать.
— Итак, дорогая… или следует сказать «миледи»?
Улыбающийся Чарлз сел на соседний стул, с которого только что поднялась очередная кузина, объявившая, что пора удостовериться, сложены ли ее вещи.
