вы обязательно встретитесь. Я уверена, он страшно по тебе скучал.
Хурра улыбнулась. Зевнула и, закрывая глаза, прошептала:
— Папа страшно скучал по нам… Да, мам…
Она заснула, успокоенная моими словами. Я откинула одеяло и осторожно встала… Мне нужно было кое-что сделать. Завтра утром моя дочь не должна была почувствовать себя обделенной отцовской любовью. А Гирем, я уверена, совсем не подумал о подарке для Хурры.
Сшить лоскутную куклу не так-то просто. Особенно, если до рассвета пара часов, страшно хочется спать, в глазах словно песок насыпали, а свеча горит еле-еле. Но я справилась. Набила готовое тельце шерстью, которую пришлось надергать из матраса, распоров дальний край, и даже успела на скорую руку соорудить подобие платья. На голову нахлобучила чепец. Сделать волосы я уже не успевала. Нарисовала глаза и рот копотью от свечи.
Кукла получилась очень неказистая. Но все же лучше, чем ничего. Главное не подарок, а внимание. Убедить в этом Хурру будет гораздо легче, чем в том, что отец, не вспомнивший о ребенке, все еще ее любит.
Когда поселение стало просыпаться, я завернула куклу в платок и сунула на верхнюю полку шкафа. Моя горничная, вернее девочка из обслуги, которая пару раз в день помогает мне переодеваться и причесываться, незаметно вынесет ее из комнаты. А потом я вручу Хурре «подарок от папы».
— Мам, — Мои дети обладали уникальной способностью просыпаться не вовремя, — Хурра не любит кукол. — Виктория сидела на постели и смотрела, на меня сонными глазами. — А я люблю. Можно она подарит ее мне?
— Я сошью тебе другую, — улыбнулась я и, осторожно закрыв шкаф, чтобы дверца не скрипнула, присела на край постели. Виктория тут же взобралась ко мне на колени и, обняв за шею, прижалась ко мне всем телом. — Но ты не должна говорить сестре, что видела. Пусть Хурра думает, что эту куклу ей привез ее папа. Хорошо?
— Хорошо, — согласилась Виктория. — Я назвала ее Алесой, — прошептала она. И через паузу спросила еще тише, — мам, а куклы-дяденьки бывают?
Внутри меня словно струна дрогнула. Интуиция мгновенно пробудилась и тревожно зазвенела.
— Зачем тебе кукла-дяденька? — спросила я, чувствуя, как нарастает тревога. Что-то где-то было не так. Я чувствовала. Но пока не понимала где и что…
— Я назову ее папой, — прошептала моя младшая дочь. — Тогда мы сможем говорить…
— Говорить?
— Да, мам. С Алесой мы уже говорили. Она сказала, что они с папой. И у них все хорошо.
— Говорили?! — я побледнела… Неужели эти разговоры с духами и есть наследство Богини?!
— Да, мам… Алеса говорит, что папа тебя очень любит. И он будет тебя защищать. Всегда.
По спине побежали мурашки. Я прижала к себе Викторию. Проклятая Богиня! Зачем она сотворила такое с моим ребенком?! Ладно пророчества, способность повелевать или прятаться в неведомой изнанке, но говорить с мертвыми?! Это уже как-то слишком!
— Виктория, — я постаралась улыбнуться, — с мертвыми говорить нельзя. Они же умерли…
— Их души все еще с нами… И они не страшные. И не желают нам зла. Не бойся, мам. Все будет хорошо.
— Все будет хорошо, — повторила я. И еще сильнее прижала дочь. Что мне еще оставалось делать? Только верить.
Гирем вышел к завтраку с таким видом, как будто бы жил здесь всегда, а не приехал только этой ночью. Он равнодушно скользнул взглядом по прислуге, с ослепительной улыбкой кивнул остальным, и бесцеремонно уселся за стол с правой стороны от меня. Анни с Катрилой задерживались, и их места все еще были пусты.
Я хотела было сделать замечание и отправить его в другой конец стола, но не успела.
— Папа! — Хурра с радостными криками спрыгнула со стула и рванула к нему. Я покачала головой. Это очень плохо. Все же она принцесса, а не дворовая девка, а значит должна соблюдать протоколы и приличии. — Спасибо! Кукла очень красивая!
— Кукла? — опешил Гирем, на мгновение растеряв всю свою самоуверенность. Но быстро сообразил что к чему и, метнув на меня возмущенный взгляд, подхватил Хурру, повисшую на его шее. — Ах, кукла! Я очень рад, что тебе понравилось, моя принцесса, — улыбнулся он. — Но папа привез тебе совсем не куклу…
— Я знала! — радостно запищала Хурра и, смеясь, сообщила, — ты же помнишь, что я кукол не люблю?! Поэтому я отдала ее Виктории. А что ты мне привез?!
Гирем улыбнулся и что-то шепнул Хурре на ухо. Радостный вопль был такой громкий, что у меня в ушах зазвенело. И, кажется, не только у меня. Герцог Форент с женой, которые тоже спустились к завтраку и сидели все это время, делая вид, что их нет, тоже едва заметно затрясли головами.
— Но я отдам тебе это только после завтрака. — Гирем рассмеялся и метнув на меня торжествующий взгляд, добавил, — если ты съешь всю кашу. Вместе с пенками.
— Ну, пап! — захохотала Хурра, — у нас кухарка хорошая. У Зоси никаких пенок в каше нет!
— А вот мы сейчас посмотрим! — фыркнул Гирем. — А пока иди на место, Хурра. А то твоя мама смотрит на меня так грозно, что мне страшно. Ваше величество, — его улыбка, обращенная ко мне, стала обольстительной, — прошу простить нас с дочерью за столь бурную сцену. Мы просто очень сильно соскучились друг по другу. Вы ведь не позволяете нам видеться чаще…
Мне захотелось выругаться. А лучше ударить негодяя чем-нибудь по бестолковой голове. Если он думает, что с помощью Хурры он сможет подобраться ко мне, то очень сильно ошибается. Но вместо этого я обратилась с дочери:
— Ваше высочество, — я смотрела спокойно и строго, как и полагается королеве, — подобное поведение недопустимо. Я очень расстроена вашим поступком. Вы принцесса-наследница. И должны быть примером не только своей младшей сестре, но и всем подданным. А вы позволили себе совершенно неприличную выходку за столом.
Я знала, что делала. Упоминание о титуле всегда благоприятно сказывалось на поведении Хурры. Наверное, пришла непрошеная мысль, это в ней от отца, который настолько благоговел перед титулами, что готов был отдать любимую женщину в жены мерзавцу Адрею, герцогу Бокрею. Вспомнив о предательстве Гирема я невольно сжала губы и нахмурилась.
Возможно Хурра приняла это на свой счет и, смиренно опустив глазки, повинилась:
— Прошу прощения, ваше величество. Я виновата. Обещаю, что больше не допущу такого бурного проявления чувств за столом. Но, — она вдруг улыбнулась широко и счастливо, — я так рада, что мой папа приехал! И привез мне настоящий кинжал! — выдала она тайну.
Желание поколотить Гирема по голове чем-нибудь тяжелым, стало просто невыносимым. Ну, вот как ему
