успели. Как минимум о том, что кричать, когда чужие люди пристают, она знает. Похоже, эта информация заняла всю имеющуюся память. Увы.
Потому вместо благодарности, девчонка, забыв про мяч, рванула в другую сторону, где ее ждали подруги.
– Как же вы мне все дороги, – рыкнула я себе под нос, поражаясь распущенности нового поколения. Особенно в этом дворе.
Ворча себе под нос, я сошла с тротуара и услышала визг тормозов едущего на полном ходу внедорожника. Наверное, именно так чувствуют себя ослепленные животные на проселочных дорогах, которые замирают перед машиной, вместо того, чтобы отскочить. Меня буквально парализовало от страха и удивления. Единственное, что смогла себе позволить – крепко зажмуриться, чтобы не видеть своего конца, и приготовилась к боли.
Боль действительно была, но такая незначительная, что я поразилась. Меня сильно ударило в бок, и я покатилась по асфальту, отбивая тело и сдирая кожу. От боли распахнула глаза и успела увидеть причину, почему все еще жива: из-под колес меня вытолкнул Некрасов, сам же подставившись под удар. Я видела, как его швырнуло на лобовое стекло, как он перекатился по крыше, а после упал на асфальт, еще несколько раз кувыркнувшись и затормозив головой о бордюр тротуара.
– Вадим!!! – заголосила я, а после, не чувствуя боли, спотыкаясь, бросилась в сторону бесчувственного мужчины. Упав рядом с ним на колени, ощущая, как слезы застилают глаза, я с возрастающим ужасом поняла, что из-под его головы растекается кровавая лужа, все лицо тоже было залито кровью, одежда порвана, и в прорехах также видны ссадины, а левая нога неестественно вывернута. – Вадим… Вадим, прошу… – причитала я, трясущимися руками касаясь его лица, боясь навредить и причинить больше боли. – Помогите! – зажмурилась я и закричала на всю силу легких. – Пожалуйста, кто-нибудь, помогите!!! – рыдала я, не обращая внимания на то, как собираются люди, как кто-то кричит, звонит в неотложку, а кто-то и снимает все на телефоны. Не обратила внимания даже на то, как из черного внедорожника с ужасом на лице выходит Федосеева.
Я же в панике и отчаянии рыдала над мужчиной, сквозь зубы умоляя не уходить… не сметь меня бросать…
– Ну же, Медведь, пожалуйста, очнись… – сквозь рыдания шептала я. – Прошу… я же так люблю тебя, Вадим… прошу, вернись….
* * *
– Рин, – позвала меня сестра, слегка тряхнув за плечо. – Рин, тебе нужно домой, – посмотрела она с сочувствием и тревогой. – Ты вымотана и морально, и физически. Тебе нужно нормально поспать, поесть и, хотя бы, помыться.
– Со мной все нормально, – не согласилась я, сонно протирая глаза.
– Рин, четыре дня прошло, – вмешался Славка, мрачно хмуря брови. – Врачи заверили, что угрозы для его жизни нет. Он очнется, не переживай, лучше подумай о себе. Тебе тоже нехило досталось, – поджал он губы, рассматривая швы у меня на лбу, синяк с ссадиной на челюсти и перебинтованные костяшки, что я содрала об асфальт, когда падала.
– Вот мне точно ничего не грозит. А у него голова пробита и переломы! – возразила я, стараясь быть негромкой.
– Поэтому мы здесь, – добавила Кари со значением. – Мы пришли тебя подменить на сегодня. Покараулим, а ты сможешь привести себя в порядок и выспаться. Завтра придешь снова, если хочешь. Я уже молчу о том, что агентство требует твоего внимания. Я, конечно, веду дела, как могу, но у меня нет достаточных полномочий. Я не могу заменить тебя во всем! – пыталась сестра достучаться до моей сознательности, и это ей почти удалось.
– А еще тебе нужно с полицией поговорить и дать нормальные показания по поводу аварии, – вновь подал голос зять, просматривая стопки книг, коими я развлекалась в палате. – Дело уже возбудили, но им нужны нормальные показания. То, чем ты их наградила, больше было похоже на бред. Разумеется, то, что они смогли понять из твоих рыданий.
– Пошел на хрен, – от души посоветовала я.
– Обязательно, но завтра, – нисколько не обиделся зятек, а после посмотрел серьезно. – Рина, от одного дня ничего не изменится, ты же знаешь. Его состояние – стабильно. Сильная травма головы, но врачи заверили, что она не угрожает жизни. Так что давай, собирайся, а мы пока с Кари продегустируем местный автомат с кофе, – послал он язвительную улыбку и увел жену из палаты, давая мне возможность переодеться.
Я проследила за парой взглядом, тяжело вздохнула, а после с кряхтением поднялась с кресла, которое уже несколько ночей служило мне постелью, отчего я его тихо ненавидела.
Потянулась, приняла, как печальный факт, что я уже не в том возрасте, чтобы спать в непригодных для ночевки местах в позе сушеного банана, а затем со скорбным вздохом прошла к стулу за шторкой, на котором расположились мои джинсы и кофта, так как в палате я дежурила в футболке и спортивных штанах.
Вышла из-за шторки, поправляя кофту, подняла лицо и вздрогнула, наткнувшись на внимательный, слегка рассеянный и настороженный взгляд голубых глаз.
– Вадим, – почти прошептала я, не веря, что он действительно очнулся. Мужчина на койке моргнул, но молчал, чего мне было достаточно, чтобы я подбежала к больничной койке, села на край и с озабоченным видом затараторила:
– Боже, Медведь, как же ты меня испугал! Какого черта ты забыл в том дворе? – едва не срываясь, потребовала я ответа, но быстро опомнилась, наблюдая, как широко и шокировано округляются глаза на лице Вадима. – Прости, если испугала, просто сильно нервничаю. Ты четыре дня без сознания и только сейчас очнулся, – попыталась я оправдаться.
– Что произошло? – прохрипел он, все еще настороженно и удивленно наблюдая за мной.
– Тебя сбила машина, – ответила я. – У тебя открытый перелом ноги, закрытый руки, закрытая черепно-мозговая и куча сильных ушибов по всему телу. За рулем был сам Федосеев, его отвлекла его жена, судя по его рассказам, не справился с управлением на повороте и, как итог, не смог вовремя затормозить. Хорошо хоть, не на полном ходу в тебя врезался, иначе бы ты вряд ли очнулся.
– Кто такой Федосеев? – нахмурился он.
– Не помнишь? – удивилась я, но после поняла, что и сама всегда вечно путаю фамилии, потому принялась пояснять. – Мой сосед. Тот самый, чья жена врезалась в нас на парковке.
– Еще одна авария? – кажется, сильно изумился Вадим.
– Да-а-а, – уже менее уверенно протянула я, видя серьезные странности в поведении Некрасова. – Ты как себя чувствуешь?
– Еще не понял. Для того, кто дважды попадал в аварии, наверное, нормально, – выдавил он. – Простите, а кто вы такая? Мы знакомы?
– Что? – просипела я, с растерянностью заглядывая в его лицо.
– Кто вы? И
