— Себастьян, — сказала Сьюзен, и щеки у нее заполыхали, — когда ты проснулся нынче утром в моих объятиях, ты спросил, произошло ли что-то между нами.
— А ты ответила, что ничего не было. — Его смущенный взгляд вильнул в сторону.
— Ну, я сказала тебе не всю правду до конца. — Она прикусила губу. — Ночью мы обнимались, целовались, ласкали друг друга очень горячо. Чуть-чуть не дошли до полной близости. Даже не знаю, почему так вышло. Похоже, какая-то сила тянула нас друг к другу. Да, мы были без одежды, но тянуло нас друг к другу что-то более важное.
— Ты совершенно права. Хотя я и не могу объяснить причины такой взаимной тяги.
— Мы едва не замерзли до смерти. — Сьюзен снова посмотрела на Себастьяна. — И мне кажется, что мы оба боялись умереть… и цеплялись за жизнь. С таким объяснением ты согласишься?
— Право, оно кажется разумным. — Себастьян еще минуту раздумывал над ее предположением. — Несколько моих близких родственников погибли трагически, в результате несчастных случаев. — Он поднял голову, погрузился в свои грустные воспоминания. — И их смерть… ну, это перевернуло всю мою жизнь так, что ты и представить не можешь.
Сьюзен откинула голову и тоже уставилась в потолок.
— Моя мама умерла, когда я была совсем крошкой. И в мгновение ока вся моя жизнь изменилась. Поэтому я так хорошо тебя понимаю. — Она склонила голову набок и посмотрела на Себастьяна. — Когда смерть маячит перед глазами, приходится как-то бороться. А что может быть более жизнеутверждающим, чем любовь?
Он смотрел на нее и гладил ей щеку кончиками пальцев.
— Сьюзен, когда мы всего несколько минут назад предавались любви, это не имело ничего общего со страхом смерти. — На его губах появилась бледная улыбка. — Нас потянуло друг к другу, и с этим не поспоришь. Это была страсть. Чувство. Потребность. — Вдруг улыбка совершенно пропала, а глаза его расширились, словно голову посетила неожиданная мысль. — А перед этим, когда мы чуть-чуть не дошли до близости, что нам помешало? Ты ничего об этом не сказала.
— Это я остановила тебя… — Сьюзен смущенно повесила голову. — В ту минуту, когда поняла, что ты даже не представляешь, кто я такая. Я поняла, что ты еще не пришел в себя после удара, хотя и был в сознании и даже весьма игрив.
Он приподнял ее голову, заглянул в глаза. Когда он смотрел на нее вот так, все виделось ему по-другому, словно она представала перед ним в совершенно ином свете.
— Я скажу тебе правду. — Она справилась с волнением, собираясь сделать свое признание. — Мне хотелось близости с тобой, Себастьян, как бы безнравственно это ни звучало.
Он ничего не ответил, продолжая пристально вглядываться в ее глаза.
Сьюзен понимала, что нет нужды больше лгать. Она по собственной воле опозорила себя, признавать это надо точно так же свободно.
— Пусть мы постоянно спорим и ни в чем не можем согласиться, я почувствовала большое уважение к тебе с той минуты, когда мы познакомились в Верхних залах. Ты влек меня с такой страшной силой, что я даже не отваживаюсь искать этому объяснение.
— Сьюзен… я должен тебе кое-что тоже объяснить. Нечто такое, что очень сильно меня смущает. — Себастьян положил ей на плечо свою сильную руку и крепко прижал к себе. И после этого долго молчал. — Когда я сказал, что мы предавались любви с тобой прежде… я… черт меня совсем побери… этого быть не может, тебе покажется полной бессмыслицей, но рассказать я обязан.
Сьюзен повернула лежавшую на его плече голову, примостилась на могучем бицепсе, чтобы лучше видеть лицо Себастьяна.
— Несколько недель тому назад у меня была интимная близость с женщиной — в Лондоне, во время торжественного приема. Кругом царила кромешная тьма, а я еще был навеселе, вот и перепутал ее с другой.
«Господи боже!» Сьюзен похолодела, а сердце затрепетало пойманной пташкой. Этого не может быть! «Ах, Боже милостивый, помоги мне!»
— Я с той ночи повсюду разыскивал ее, хотя знаю лишь то, что она шотландка, а волосы у нее черные как вороново крыло. Вот как твои. — Он склонил голову набок, пристально глядя на Сьюзен. — Сьюзен, мои руки помнят тебя. И мое тело помнит тебя.
— Что ты т-такое говоришь… Себастьян? — В ожидании его дальнейших откровений она просто окаменела. От страха перед тем, что каждое новое слово сообщало — нет, не о ней самой, а о том, кто на самом деле он. «О боже!»
— И хотя я не знаю, как Провидению было угодно привести меня в Бат, для чего, но я всеми фибрами души верю, что именно вы, мисс Боннет, стали моей невольной жертвой там, в библиотеке, во время приема.
Она едва дышала, а сердце стучало, как колокол. Ей казалось, что нужно сейчас же бежать, иначе легкие разорвутся от нехватки воздуха.
Как это могло случиться? Она сбежала из Лондона — только для того, чтобы оказаться снова в его объятиях. Чтобы снова опозорить себя. Господи, да отец никогда не простит ей этого. Никогда!
— Сьюзен, мисс Боннет. Умоляю вас простить мне то, что я выдавал себя за другого. Я очень дорожу истиной и все же за последние недели обнаружил, что говорю все меньше и меньше правды. Даже вам я солгал.
Сьюзен упорно отводила глаза, искренне желая совсем спрятаться под одеялом. Он говорит о лжи, но ведь его обман и в сравнение не идет с ее обманом. С тех пор как она приехала в Бат, притворство сделалось ее второй натурой.
— Некогда меня звали лордом Уэнтуортом, но уже несколько месяцев я ношу другой титул. — Он выпростал руку из-под одеяла и взъерошил волосы. — У меня были свои причины скрывать настоящее имя, и к тебе это не имеет ни малейшего отношения. И все же я должен теперь тебе признаться. — Он опять надолго замолчал, сделал несколько глубоких вдохов, словно собираясь с духом, чтобы произнести то, что Сьюзен и сама уже поняла.
Она затаила дыхание. «Пожалуйста, не нужно ничего говорить. Ну пожалуйста, пусть окажется, что это все не так!»
— По правде, Сьюзен, меня зовут Себастьян Бофорт, герцог Эксетер.
* * *
«Боже милостивый!» А ей так хотелось уверить себя в том, что она неправильно собрала картину из кусочков головоломки, из обрывков его воспоминаний, но теперь убаюкивать себя такими надеждами стало невозможно. Сердце так гулко стучало о ребра, что ей казалось: Себастьян не может этого не слышать.
Теперь ей больше негде прятаться. Она безразлично посмотрела на герцога, разыгрывая полнейшее неведение. Он был твердо уверен в том, что именно с ней возлежал во время приема. С этим ясно, но пока он еще не знал, что ее зовут вовсе не мисс Боннет.
А впрочем, если миссис Хадлстон не лгала, и газетчик из «Бат геральд» — ведущий раздела «Невероятно, но! факт» — разнюхивает, кто она на самом деле, всего через несколько дней (если не раньше) и он сам, и весь город об этом узнают.
— Право, не знаю даже, что вам ответить, ваша светлость, — пробормотала она. И сказала чистую правду.
