Кутеж начался, как и всегда, довольно невинно, лишь время от времени снизу доносились взрывы смеха. Но за последний час шум усилился.
— Ты права, дорогая, — ответила Шарлотта. — Совершенно права…
Кровать слегка скрипнула, когда Шарлотта перевернулась со спины на бок.
— Но думаю, что даже полная тишина не помогла бы тебе уснуть — у тебя ведь столько всего в голове.
— Ты имеешь в виду Уинни? — насторожилась Люсинда.
— Да, дорогая. Кого же еще?
Люсинда опять вздохнула.
— Да, конечно.
— Хотя есть еще и герцог, — добавила Шарлотта.
Люсинда замерла. Слава Богу, в комнате было темно, так что тетя не видела выражения ее лица.
— Ухаживание идет по плану, — солгала она, крепко зажмурившись. — К лету Сол будет принадлежать нам.
— Ты, должно быть, меня не расслышала, дорогая. Я говорила о герцоге, а не о лошади.
Люсинда уткнулась лицом в подушку, боясь разрыдаться.
— Герцог? Ну, он… — Она постаралась проглотить комок в горле. — Можно сказать…
— Миледи! — послышался голос их кучера. Следом — три удара в дверь.
— Роджерс?! — в один голос воскликнули Люсинда и Шарлотта.
Кровать чуть не развалилась на две части, так дружно они соскочили с нее — каждая со своей стороны. В темноте они принялись искать свои халаты. Люсинде удалось первой найти халат, и она устремилась к двери.
Распахнув ее, она спросила:
— Роджерс, в чем дело?
— Мне жаль, что я вас разбудил, миледи, но вас зовет хозяин постоялого двора, — ответил кучер, отводя глаза. — Похоже, какой-то джентльмен потерял сознание, а они даже не знают, кто он такой.
Шарлотта туго затянула поясок своего халата и подошла к Люсинде.
— Роджерс, я могу показаться глупой, но чем мы, ради всего святого, можем помочь? Там, внизу, множество разных людей. Почему бы не обратиться к ним?
— Извините, миледи, но этот джентльмен не выпивал с ними перед сном. Он ранен. И прежде чем рухнуть во дворе гостиницы, он спрашивал про леди Люсинду.
Обе женщины в испуге ахнули.
Потом Шарлотта пролепетала:
— Кто же это?..
Стараясь успокоить тетю, Люсинда похлопала ее по руке.
— Конечно, я ничего не знаю, но уверена, что этому есть какое-то разумное объяснение…
Роджерс вопросительно взглянул на них.
— Так как, вы пойдете?
— Да, конечно, — ответила Шарлотта, взяв из руки Роджерса свечу. — Мы сейчас.
Шарлотта решительно закрыла дверь и вернулась в комнату к своим вещам.
— Ну что ты об этом думаешь?
— Ничего. — Люсинда поспешно стаскивала с себя ночную рубашку.
— Давай я тебе помогу, — предложила Шарлотта, подходя к племяннице.
Когда обе оделись, Люсинда подбежала к двери и открыла ее.
— Дорогая, минутку! — крикнула Шарлотта.
— В чем дело? — Люсинда обернулась.
— Дорогая, я знаю, для тебя это было тяжелое время. Уинни и прочее… — Тетя взяла Люсинду за руки. — Видишь ли, я беспокоюсь, как бы вид тяжелораненого мужчины не оказался для тебя той пресловутой соломинкой, которая сломала хребет верблюду.
Люсинда попыталась улыбнуться.
— Так ты хочешь сказать, что я — верблюд?
— Люсинда! — воскликнула Шарлотта. И тоже улыбнулась. — Я пытаюсь сказать вот что: всему есть предел. Столько неприятностей ты можешь просто не вынести.
Люсинда решительно покачала головой:
— Нет-нет, тетя Шарлотта. Я выдержу. Потому что иногда в жизни бывает и так, что у человека просто нет выбора. Ты согласна со мной?
— Да, полностью, — кивнула Шарлотта. Ласково погладив племянницу по щеке, спросила: — И когда же ты стала такой мудрой, дорогая?
— Ровно пятнадцать секунд назад, — ответила Люсинда, лукаво улыбаясь. — Идем?
— Идем.
Женщины вышли в коридор и осмотрелись. Роджерс стоял неподалеку, дожидаясь их.
— Идите за мной, леди.
Они последовали за кучером по слабо освещенному коридору. Шум, доносившийся снизу, уже немного утих.
— Вот мы и пришли, — сказал Роджерс, указывая на последнюю дверь справа. Он открыл ее и отступил в сторону, пропуская Люсинду и Шарлотту. — Я побуду в коридоре — на случай если понадоблюсь вам.
Женщины кивнули и переступили порог. Какой-то мужчина в темном дорожном платье стоял спиной к двери, глядя на постель у стены.
На шум он оглянулся.
— Великолепно. Одна из вас — леди Люсинда Грей?
— Это я, — нерешительно ответила Люсинда.
— Тогда подойдите сюда, — сказал мужчина. Люсинда медлила, и он проворчал: — Леди, я человек науки, и потому светские любезности не мой конек. Извините меня, пожалуйста, — добавил он, кланяясь. — Доктор Элайджа Форрестер, к вашим услугам.
Люсинда и Шарлотта также хотели представиться.
— Видите ли, мы…
— Хорошо-хорошо. Кто этот человек? — перебил доктор Форрестер. — У меня пациент в Дансфорде, и мне нужно спешить к нему.
Люсинда прошла мимо доктора и посмотрела на человека, лежавшего на постели. В мерцающем свете свечей его было плохо видно, но ужасные ссадины и синяки на его лице были отчетливо видны даже при слабом свете.
Люсинда вдруг всхлипнула, зажала рот ладонью.
— Уилл…
Шарлотта тоже поспешила к постели.
— Боже милостивый! — в ужасе воскликнула она.
Доктор откашлялся и спросил:
— Так вы знаете этого человека?
— Это… герцог Клермон, — запинаясь, ответила Люсинда.
Доктор уставился на нее в изумлении.
— Кто?!
Люсинда заморгала, надеясь, что раны на лице Уилла всего лишь обман зрения.
— Кто сделал с ним это? — прошептала она. — Доктор повернулся к своему саквояжу, стоявшему на соседнем столике, и начал рыться в нем. — Этого мы, возможно, никогда не узнаем.
— Но вы же не хотите сказать, что он… — Люсинда едва не всхлипнула. — Он что, не очнется?
— В такой ситуации ни в чем нельзя быть уверенным, — ответил доктор. — Время покажет.
Люсинда погладила руку Уилла.
— И мы ничего не сможем для него сделать? — прошептала она.
Доктор Форрестер достал из саквояжа маленький кожаный мешочек, затем кивнул на герцога.
— Вообще-то сможете.
Он вручил Люсинде мешочек, потом взял Уилла за плечи и усадил его.
