Жду.
– Тут, кроме трупа, ничего нет.
Чёрт! Кровь Джил. Мутанты пришли по запаху её крови?
– Уберите тела, не сжигать, можете закопать их. Но так, чтобы вас никто не видел. Скрываетесь под землёй. Но каждую минуту за воротами Креста должно следить не меньше пяти пар глаз. Как только что-то заметите, сразу же сообщи информацию Чарли.
– Чарли?
– Да, я именно так и сказал. Меня пока не будет в Хелл.
Откладываю рацию и откидываюсь на спинку стула. Как это возможно? Да плевать как. Более важный вопрос – для чего. Для чего мутантам Джил? Слышу удары и падения спарринг-партнёров. Джил снова занимается с Ральфом. Каждый день она проводит за тренировками. Я знаю её распорядок дня как свой собственный. Каждую ночь, когда она засыпает, Ральф связывается со мной и докладывает обо всём.
Но она этого, конечно, не знает.
Вчера он сказал, очередной раз упав в спарринге, она вставала и как бы невзначай бросила фразу: "Слабая как котёнок".
Она ошибается.
Слабой её точно не назовёшь. Она сильнее многих, просто ещё не подозревает об этом. То, как она пережила смерть матери, – это было сильно. Да, она плакала, у неё была истерика, но она не уподобилась большинству и не возжелала мести. Я… возжелал.
На протяжение следующих трёх дней мы с Чарли распределили запасы еды и необходимых вещей семьям, которые потеряли близких в нападение мутантов.
Каждый день я занимаюсь делами военной мощи Хелл, но в приоритете стоит один и тот же вопрос. Мутанты и Джил. Решаю разузнать ещё кое о чём. Направляюсь в кабинет к Чарли. Я знаю, что его там нет, сейчас у них с Самантой что-то вроде времени матери и сына. Раньше я тоже принимал участие в этих мероприятиях, но постепенно всё сошло на нет. Как бы ни старалась Саманта, она не стала мне матерью. Она замечательная, морально сильная и любящая. Но даже будучи ребенком, я никогда не испытывал к ней тех родственных чувств, которые украла Джей, вытаскивая меня из Подземелья. Именно её я всегда считал частью моей максимально маленькой семьи. За все года, что я её знал, она ни разу не пыталась влезть мне в голову и узнать, что со мной делали в лабораториях. Ей это было неважно. А мне было важно, чтобы не раскрывали раны, которые до конца никогда не затянутся. Я до сих пор не закрываю дверь в амбаре, когда нахожусь там. Закрытое пространство моментально отправляет мои воспоминания к клеткам, белым халатам, иглам и опытам. У меня ведь даже имени не было. Оно появилось благодаря Джей Хелене Моррис. Да и жизнью своей я обязан ей.
Вскрываю замок кабинета Чарли, вхожу, открываю ящик стола с рацией. Достаю её и связываюсь с Возрождением.
– Возрождение.
– Это Хелл. Мне нужен ваш лучший ученый, тот, что занимается изучением мутантов.
– Минуту.
Разворачиваюсь лицом к окну и смотрю в небо. Оно покрылось тучами, в мыслях у меня сейчас именно такое настроение – серо-грозовое. После короткого шипения рация оживает:
– Доктор Мартинес, слушаю вас.
– Доктор Мартинес, мне нужна информация о не мертвых. Мутирующих. Что вы можете сказать о них.
Пару секунд тишины, и рация снова подаёт признаки жизни.
– Это мутанты – усовершенствованные не мертвые. Как показали вскрытия, есть вероятность, что все мутирующие когда-то были мужчинами. Внутри тех, что нам удалось изучить не было детородных органов. Они могут не впадать в спячку чуть более месяца, но после, если не питаются, то засыпают на трое суток. Плюс-минус пару часов. Бытует ошибочное мнение, что у мутантов нет век, они есть, просто истончились настолько, что обычным глазом это не увидеть. Они абсолютно слепы. Но слух и обоняние сильные. Настолько, что они могут учуять свежую кровь на расстоянии пятисот метров. Их сердце немного смещено вниз и прямо перед ним образуется что-то вроде щита. Ребра изменили форму и прикрывают один из двух самых жизненно важных органов мутантов. Сердце и мозг. Сердцебиение, тридцать-тридцать пять ударов в минуту. Это продлевает их существование. Их кровь больше не кровь. Там нет лейкоцитов и тромбоцитов. Совершенно отсутствуют.
– Что-то ещё доктор?
– Нет. Ах да, ещё одно заблуждение, глаза мутантов не белые, это опять же результат мутации. Белая материя – это что-то вроде второго века, которое всегда закрыто. Под веком все глаза, что мы обследовали, синего цвета.
– Спасибо, доктор.
Убираю рацию и подхожу к окну. Я нашел три момента, которые могут объяснить связь мутантов и Джил.
Первое, они пришли сюда по аромату её крови.
Второе, сердцебиение мутантов и Джил одинаковое.
И третье, цвет глаз. У Джил синие глаза. У её мамы были зеленые, у Майкла – такие же, как у меня, а у их дочери – синие.
Что мне даёт эта информация?
Ни черта она мне не даёт!
Проходит ещё неделя. Она пролетает одним мгновением. И это мгновение наполнено спорами с Чарли. Он одновременно требует, чтобы я вернул Хантера, и в тот же момент не желает, чтобы я покинул Хелл. Но одно без другого невозможно. Гриро требует заседания четырех городов, и Чарли не может отказать ему в этом. Это будет осознанным нарушением закона. Я понимаю нервозность Чарли. На его плечах лежит ответственность за тысячи жизней. У него нет права на ошибку.
Хантер срочно нужен своему городу, как и Майкл необходим Кресту. В стенах Креста его дочь считают поехавшей на голову. Ведь я застрелил мать Джил прямо на её глазах, а потом бесцеремонно похитил дочь Майкла. Такую версию пропагандирует Гриро. Он ходит в церковь при Кресте и каждый день возносит молитву за Джил, за её сломанную душу и помутившийся рассудок. Если ещё четыре недели назад в это особо никто не верил, то сейчас верят все. Такова политика. Если народ будет слышать только одну сторону, другая, считай, проиграла. За эту неделю я трижды был за периметром города. Крест не убрал своих людей, но и не обнаружил, что не все люди принадлежат им. Благодаря подмене, у нас есть возможность покидать город и оставаться незамеченными.
На следующий день Чарли срочно вызывает меня к себе. Оказавшись в его кабинете, закрываю за собой дверь и смотрю на мужчину, что сидит на стуле. Я уже знаю, кто это, мне доложили, что разведка вернулась. Но я не ожидал, что от разведки остался только один человек – Брэд. Он и ещё девятнадцать человек ушли по следу Майкла и Хантера. Вернулся один.
– Привет, Брэд. – Здороваюсь я и пожимаю трясущуюся руку мужчины. – Где остальные?
– Их сожрали, – отвечает он. Его глаза бегают из стороны в сторону. Пальцы трясутся, и он монотонно постукивает ногой по ножке стула, который стоит рядом. Мне жаль, но сегодня служба Брэда окончена. Я больше не могу допустить его к оружию. Но этот разговор мы оставим на потом.
– Всех? – спрашиваю я.
– Всех, – отвечает он.
Сажусь напротив и бросаю на Чарли быстрый взгляд, он пожимает плечами. Значит, он ещё не разговаривал с Брэдом, оставил эту привилегию мне.
