картину гнать, если хочешь благополучно выйти из штопора.
– Так кто не хочет, кто не хочет? – запричитал, высовывая на свет помятую перепуганную физиономию, Рыжий. – Сижу здесь, ваши необоснованные обвинения выслушиваю – со всех сторон мне полный абзац получается. Только потухнуть теперь и остается.
– Ты нам по ушам не ездий, – строго приказал Дед. – Зачем окошко разбил?
– Самому удивительно.
Рыжий, наконец, бочком протиснулся в узкую щель чуть приоткрытой двери и виновато потупил голову, не забывая, впрочем, во время своего последующего рассказа то и дело зыркать на майора оценивающим хитроватым взглядом. Видимо, боялся переборщить, рассказывая о своих недавних переживаниях. Полушубок он, оказывается, прихватил с собой и сейчас стоял, обхватив его обеими руками, как последнюю спасительную опору среди обрушившихся на него несчастий.
– Самому, говорю, удивительно, что выход отыскал. Как это самое накатило, думал, предел жизни наступает.
Майор не выдержал.
– У меня, Кошкин, терпение, между прочим, тоже на пределе. Или колешься вчистую, или протокол составляю с очень неприятными для тебя последствиями.
– По ухабистой дороге, граждане начальники, гладко петь не будешь. До сих пор нутро бултыхается. Стою я, значит, как вы велели, наблюдаю за окрестностями, прислушиваюсь. И начинаю приходить к выводу, что со мной какая-то ошибка природы произошла. Нет, на полном серьезе. Потерял сознание от свежего морозного воздуха. Со мной такое случается. Хотя, если честно, раньше исключительно по пьяни. В трезвом состоянии, можно считать, в первый раз. А по пьяни считать устанешь. Так что условный рефлекс получился.
– Что, что? – едва сдержав улыбку, поинтересовался я.
– Наука объясняет, что вырабатывается, когда случается неоднократное повторение. Я в прошлом году с одним ученым из Академии на эту тему побазарил. Так он мне объяснил… – Рыжий глянул на закаменевшее лицо майора и спохватился. – Это я насчет своих неправильных размышлений. Козе понятно, что он с самого начала там находился.
– Кто? – одновременно спросили я и майор.
Но Рыжий почему-то решил апеллировать ко мне.
– Вот вы, товарищ Андреев, как мой в настоящее время непосредственный начальник, могли предположить, что в особо охраняемом служебном помещении заныкался неизвестно кто в вооруженном до зубов виде?
– С этого момента, Кошкин, подробнее, – приказал майор.
– Слушаюсь. Излагаю, как в кино – кадр за кадром. Стою я, значит, к ней спиной, в самой непосредственной близости… – Рыжий с наигранной многозначительностью показал большим пальцем на приоткрытую дверь авиакассы. – Понятное дело, полная неожиданность, когда она ни с того ни с сего врезает мне прямиком по пятой точке. Всё, думаю, сейчас за храпок, как в прошлый раз, и в дамки. Был Кошкин – нет Кошкина. Так этот гад как ни в чем не бывало направляется к выходу и исчезает в неизвестном направлении. И хрен кому что докажешь.
– Файса его ты, значит, не разглядел? – едва сдерживаясь, проскрипел майор.
– Чего не разглядел? – удивился Рыжий, делая на всякий случай шаг в сторону от майора.
– На морду, говорю, он симпатичный или вроде тебя?
– А я видел его морду? Со мной в тот момент, извиняюсь, полное бздимо получилось. Думал, кончит он меня сейчас и все дела.
Рыжий неожиданно замолчал.
– Ну? – поторопил его майор.
– Даже не оглянулся. Прошел, как будто я не я, а неодушевленный предмет непонятного назначения.
– Куда прошел?
– На выход, куда еще.
– А потом, значит, вернулся?
– Кто?
– Кто мимо тебя прошел.
– На фига?
– Ну, чтобы окно разбить, бардак тут устроить, тебя в кассу затолкать. Орал он или ты?
– Так вы же сами приказали орать.
– Все, Кошкин, собирайся. Гнуть дугу следователю будешь.
– Нет, а кто гнет? Я, как маме родной, колюсь, все по порядку. Сами потом претензии предъявлять будете, что не оказал сопротивления.
– А ты, значит, оказал?
– Поднял кипеж и в кассу заныкался, чтобы вы по-быстрому преследование организовали. Ну и завис там как головешка – слушаю, как вы совещаетесь, и выйти стесняюсь.
– Допустим, так оно и было, – согласился майор. – Теперь докладывай про вооружение.
– Какое?!
– Напоминаю твое только что прозвучавшее заявление, что неизвестный, проследовавший к выходу, был вооружен до зубов. Чем вооружен? Автомат, гранатомет, пушка, обрез, двустволка? Что еще? Может, это вообще не мужик, а баба была?
Рыжий озадаченно молчал, уставившись на разбитое окно.
– Имею дополнительный вопрос, – вмешался Дед. – На хрена ты окно раздолбал?
– Так это… Для достоверности, – выдавил наконец Рыжий, напомнив мне двоечника у классной доски, признающегося в полной своей неспособности вразумительно ответить на заданный вопрос. – Под руку подвернулось.
– Сволочь ты все-таки, Кошкин. Он с автоматом, а ты нам преследование собрался организовать.
– Не было автомата, – обреченно признался Рыжий.
– А что было?
– Может, и было чего… – Голос Рыжего неожиданно окреп. Очевидно, его обладатель в своих лихорадочных поисках наткнулся на новую версию. – Может, он вообще этот самый… Типа Кашпировский. Гипнотизер, падла. Прикажет в отключку – и все дела. Скажет, стой – стою. Сказал, разбей окно – разбил. А чего? Если сам не знаю, зачем разбил. Полностью даже сходится. Все в цвет.
Я покосился на Деда. Тот приложил палец к губам. Судя по всему, требовал молчания про свое участие в заморочках Рыжего. Посмотрел на майора – тот демонстративно отвернулся от моего немого вопроса. Судя по всему, мой утренний вылет оказывался под угрозой срыва. Надо было немедленно выручать окончательно завравшегося Рыжего.
– Значит, так, друзья-однополчане, – развязно начал я, цитируя майора. – За окошко заплачу. Все остальное в целости и сохранности. Кроме пятой точки моего лаборанта никто не пострадал. Что к чему и почему тут произошло, нам в ближайшее время все равно не разобраться. Мне лично оно без особого интересу. Да и у местных органов внутренних дел есть, по-моему, более важные факты для расследования. Поэтому… – Я замолчал, поочередно оглядев настороженно прислушивающихся к моим словам Деда, майора и Кошкина. Они терпеливо пережидали паузу, которой я надеялся подчеркнуть значительность своих дальнейших слов. И только когда майор шевельнулся – мне показалось, что он хочет в очередной раз сунуть мне под нос кукиш, – я продолжил: – Поэтому, подчиненную мне рабочую единицу в лице Валентина Николаевича Кошкина беру на поруки на все время предстоящей экспедиции. Обещаю надежно охранять его от вооруженных неизвестных типа Кашпировского. Надеюсь… – Я снова выдержал паузу, которую мои слушатели снова переждали вполне терпеливо. – Надеюсь, что за время длительного совместного проживания вдали от соблазнов здешней цивилизации и ее криминальных представителей, мы с гражданином Кошкиным путем глубоких размышлений, воспоминаний, расспросов и детального анализа составим вполне приемлемую для заинтересованных лиц картину происшедшего. Я тщательно занесу её в «Полевой дневник» и после благополучного возвращения на Большую землю представлю
