Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
её за нос и сказал: ах ты глупышка! – а потом спросил, чем я занималась в Дунгуане. Казалось, все притихли, чтобы услышать мой ответ. Да так, всяким, ответила я. Разными скучными делами.
Какими скучными делами? – спросила Карина.
Отхлебнув большой глоток чая, я ответила: я работаю в консалтинговом бизнесе подруги – она связывает американские бренды с китайскими производителями. К счастью, сестра посмотрела на меня ничего не выражавшим взглядом, и я сменила тему. А ты как? Тебе нравится жить в Сингапуре?
Карина рассказала мне, как в первый день там увидела женщину, бросившую окурок на землю возле торгового центра, и тут же материализовался полицейский в штатском – где он прятался? – чтобы обвинить ее в том, что она мусорит.
Хью добавил: это прекрасное безупречное место, но какой ценой?
Я откинулась на спинку кресла и стала слушать беззаботные будничные истории родственников, радуясь, что на этот раз не оказалась в центре внимания.
Нет, если серьезно, сказала Карина, как бы я ни любила Гонконг, заниматься медициной здесь стало слишком сложно. Она объяснила, что от неё хотели, чтобы она половину недели работала в клинике Шэньчжэня, куда приходило всё больше и больше богатых материковых китайцев, уверенных, что за деньги можно купить идеальное здоровье. От стресса у самой Карины обострилась язва желудка и стали клочьями выпадать волосы.
Тётя Лидия сказала: мы скучаем по ней, но мы рады, что она переехала.
Дядя Марк добавил: в прошлом году пациент, недовольный, как прошла операция, ударил ножом врача – в самой престижной больнице Пекина! И это лишь один из ряда случаев нападений на медицинских работников.
Я мрачно кивнула, всем своим видом стараясь выражать глубокое сочувствие, но в памяти всплывали образы прошлого вечера, мужчины, спокойно выдвигавшие требование за требованием. Крокодиловая «Биркин» была больше, чем роскошным подарком или ценной взяткой – она была предупреждением, угрозой. Она лежала рядом с моими вещами в багажнике «Мерседеса» в дорогущем гараже неподалёку. Если бы только кто-нибудь мог вломиться в машину и украсть её, чтобы я больше никогда её не видела! Если бы только кто-нибудь мог вломиться в мою жизнь и уничтожить ту меня, которую создала Винни, чтобы мне можно было снова стать прежней собой!
Бабушка прервала мои размышления. Ава, у тебя такой усталый вид, ты так похудела. Ты слишком много работаешь.
Да это всё смена часовых поясов, сказала я.
О тебе дома кто-нибудь заботится?
Не помню, чтобы мне когда-то задавали этот вопрос так искренне. Внезапно мне захотелось плакать. Да, сказала я, конечно. У меня есть Оли, есть друзья. Эти слова даже мне самой показались неискренними.
Друзья, сказала бабушка, это не то.
Я слабо улыбнулась. Что она хочет этим сказать?
Мне девяносто, все мои друзья уже умерли!
Я ваш друг, простодушно брякнул Хью.
Бабушка потрепала рукав Хью и снова сосредоточилась на мне. Она сказала: я так переживала, как твоя мама там, в Америке. Я беспокоилась, что когда она станет старенькой, с ней рядом никого не окажется. Вы с братом жили так далеко. Салфеткой, зажатой в дрожащей руке, она промокнула уголки глаз.
Мои уши наполнились призрачным плачем. Пожалуйста, не беспокойся обо мне, сказала я. Я в порядке, в полном порядке. Вот, я съем ещё один пирожок с яйцом, чтобы поправиться.
Чего бы я только ни отдала, чтобы подарить маме ещё месяц, ещё неделю, чтобы она была рядом со мной за этим столом, рядом с её матерью, сестрой, другими родственниками! Я хотела узнать как можно больше о жизни своих двоюродных сестёр, хотела, чтобы Анри познакомился с Даной и Эллой. Мысль о том, что я проведу ещё один день во власти Винни и ее подельников, вызывала во мне отвращение.
По дороге в аэропорт Шэньчжэня я представляла себе жизнь, которую могла бы прожить мама, если бы отец отказался от аспирантуры в Массачусетсе и они остались бы в Гонконге – еженедельные семейные обеды, родственники, разделённые лишь незначительным расстоянием, которое можно проехать на метро. Я думала об отце, который теперь остался совершенно один в своём большом неубранном доме и отказывался его покидать. Я думала о брате, который недавно предложил нам слетать в Бостон на годовщину смерти мамы, на что я ответила, что слишком занята и не могу. Я думала об Анри, моём драгоценном, невыносимом мальчике, и о том, что у него будет ещё меньше родственников, чем у меня – наша родословная походила на перевернутый треугольник, ненадежно балансирующий на вершине.
Когда мой сын состарится, когда нас не станет, кому он будет доверять? Кто даст ему совет? Кто спасёт его от принятия неверных решений, подобных тем, что приняла его мать?
Какое-то время я изучала затылок водителя. Скажите, спросила я наконец, вы родились в Шэньчжэне?
Нет, ответил он, у меня тут никого нет.
Ловко лавируя в потоке машин, он сказал мне, что до сельской местности, где живёт его семья, нужно ехать на поезде двенадцать часов. Он ездит туда каждый год во время Праздника Весны, и поезда до того набиты битком, что, если бы он выпустил из рук сумку, она бы удержалась между телами других пассажиров.
Ваши родители расстроены, что вы так далеко?
Он остановился на красный свет. Наверное, немного.
Пешеходы толпились на тротуаре, сжимая сумки, пакеты, руки маленьких детей. Я сказала: вы, наверное, порой скучаете по дому.
Нет, ответил он, стукнув себя в грудь, я теперь городской мальчик.
А работа вам нравится?
Он оглянулся на меня и ухмыльнулся. Я же не всю жизнь буду водителем. Я хочу собственный бизнес, целый парк машин, чтобы возить бизнесменов по городу.
В аэропорту он подъехал к залу вылета, поставил машину на стоянку и побежал доставать мой багаж. Я поблагодарила его и пожелала удачи в воплощении карьерных планов.
Увидимся, пока, сказал он по-английски. Я с трудом поборола в себе желание обнять этого молодого человека и сказать ему, чтобы он заботился о себе, усердно работал и не поддавался влиянию грязных денег, которые текут по этому городу, потому что в хорошей, честной работе нет ничего постыдного. Но кто я такая, чтобы раздавать советы? Так что я просто ответила: пока.
С вашей точки зрения, детектив, я могу себе представить, как всё это звучит. Почему мне потребовалось ещё три месяца, чтобы сдаться и признаться? Поверьте мне: если бы мне нужно было беспокоиться только о себе, я бы помчалась к вам в офис, едва мой самолет приземлился в Сан-Франциско. Но я эгоистичная, я слабая. Я боялась за мужа, сына, любимую девяностолетнюю бабушку, которую отделяла от этих гнусных людей лишь граница.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
