Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Москве работалось ему плохо.
К написанию либретто «Орлеанской девы» Петр Ильич отнесся очень ответственно: изучил не только варианты либретто к прежним постановкам истории о Жанне д’Арк, но и некоторые исторические труды. В результате получился добротный сплав лирической драмы с большой классической оперой. От монументальной «Орлеанской девы» Чайковский ожидал гораздо большего, чем от камерного «Онегина», но вышло наоборот.
Партитура «Девы» была окончена в августе 1879 года, а 13 (25) февраля 1881 года на сцене Мариинского театра состоялась премьера. Премьера прошла успешно, но дальнейшие представления не пользовались популярностью у зрителей. «Орлеанская дева» стала популярной лишь в советский период, но не столько за счет своих достоинств, сколько из-за положительного отношения коммунистических идеологов к образу Жанны, крестьянской девушки, возглавившей борьбу народа с интервентами. Сам Петр Ильич впоследствии признавал, что «Орлеанская дева» не была «лучшим и наиболее почувствованным» из его сочинений.
9 января 1880 года скончался Илья Петрович Чайковский. Петр Ильич в то время был в Риме. О смерти отца его известил Анатолий.
В конце 1881 года Петр Ильич разорвал отношения с Иосифом Котеком. Причина была веской. Еще в 1878 году Чайковский написал в Кларане концерт для скрипки с оркестром ре мажор (Соч. 35). В создании этого произведения ему помогал Котек, и он же первым его исполнил под фортепианный аккомпанемент Петра Ильича. Этот концерт, считающийся одним из шедевров русского музыкального искусства и одним из лучших сочинений Чайковского в концертном жанре, некоторые современники композитора (в частности, профессор Санкт-Петербургской консерватории Леопольд Ауэр) считали неудобным для исполнения. Ауэр сумел внушить это предубеждение Котеку, который собирался исполнить концерт в Петербурге в ноябре 1881 года. Собирался, но не исполнил… «Я от него, Котика, должен был ожидать большего самопожертвования ради меня, большей смелости и гражданского мужества, одним словом, что мне не хотелось разочароваться в нем, но пришлось… Да! грустно сказать, а Котик сплоховал и выказался с довольно мизерной стороны».
4 декабря того же года «концерт преткновения» исполнил в Вене скрипач-виртуоз Адольф Давидович Бродский, которому Чайковский в благодарность перепосвятил этот концерт, первоначально посвященный Ауэру. Большинство европейских музыкальных критиков были неспособны оценить по достоинству новаторскую музыку русского композитора, поэтому отзывы преимущественно были отрицательными. Дошло до того, что австриец Эдуард Ганслик назвал музыку Чайковского «вонючей». «Недавно… попалась мне в руки “Neue Freie Presse” со статьей Ганслика о венских концертах, – писал Петр Ильич Юргенсону. – Между прочим, он отзывается о моем концерте скрипичном и столь курьезно, что советую тебе достать… Ганслик говорит, что моя музыка вонючая – eine stinkende Musik!.. Если ты знаешь адрес Бродского, то, пожалуйста, напиши ему, что я глубоко тронут тем мужеством, которое он выказал, взявшись перед предубежденной публикой играть вещь столь трудную и, по-видимому, неблагодарную. Когда Котек, мой ближайший друг, струсил и малодушно отменил свое намерение познакомить Петербург с моим концертом (а между тем это была его прямая обязанность…), когда Ауэр, которому концерт посвящен, делает мне всякие пакости, – как не быть тронутым и благодарным милому Бродскому, терпящему теперь из-за меня ругательства венских газет. Не везет мне в критике… Ах, чтоб их черти заели!»
Последняя фраза просто замечательная. Именно так гениям нужно относиться к предвзятым критикам – чтоб их черти заели!
Впоследствии Петр Ильич откликнулся на просьбу Котека, лечившего туберкулез в Давосе, и навестил его в конце ноября 1884 года. А 4 января 1885 года Котек умер. Ему было двадцать девять лет. Чайковский написал Надежде Филаретовне, что известие о смерти Котека «поразило и сильно опечалило» его, но затем добавил: «На меня все это произвело бы подавляющее впечатление, если бы не случилось, что вследствие спешной потребности и неимения хороших корректоров я не принужден был в течение нескольких дней сам делать труднейшую корректуру моей новой сюиты». Былых чувств к Котеку после его «предательства» с концертом Чайковский испытывать не мог, а навестил его в Давосе чисто из сострадания.
Глава восьмая. Кочевник
Надежда фон Мекк.
Санкт-Петербург. Мариинский театр.
Любое явление изначально несет в себе свой конец, и любое начинание может привести к обратному результату. Причиной разрыва отношений между композитором и его покровительницей могла стать идея, которой полагалось эти отношения укрепить, – Надежда Филаретовна желала породниться с Петром Ильичом, причем желала настолько сильно, что эту идею можно было считать навязчивой. Петр Ильич не имел ничего против, и в конечном счете дело закончилось женитьбой Николая Карловича фон Мекка на Анне Львовне Давыдовой в январе 1884 года (а разрыв отношений произошел в конце 1890 года, но это так, к слову).
В принципе, стремление породниться с любимым человеком «не мытьем, так катаньем», то есть не напрямую, путем вступления с ним в брак, а косвенным способом, через кого-то из родственников, вполне естественно. Одна душа тянется к другой, и обеим хочется, чтобы нитей, которые их связывают, было как можно больше. Но…
Но все дело в отношении Надежды Филаретовны к браку и тому, как этот «династический» брак был устроен. В одном из февральских писем 1878 года баронесса с присущей ей обстоятельностью излагает свои взгляды на отношения между людьми, в том числе и на институт брака. Петр Ильич «зондировал почву», пытаясь выяснить, как долго он может рассчитывать на благосклонность баронессы. Она ответила: «До тех пор, пока существуют чувства, нас соединяющие», а то, что приводится ниже, стало увертюрой к ответу.
«Я все правила и все законы основываю на естественных свойствах человека, их прежде всего принимаю en consideration[165] и им всегда даю преимущество перед искусственными свойствами, созданными в людях обществом, воспитанием и т. п. средствами. Я не отрицаю, что кровные узы по своим естественным свойствам дают права и налагают обязанности, но как человек, который выше всего ставит свободу, я не могу не отдать преимущества другому, не менее естественному свойству человека: свободному чувству, личному выбору, индивидуальным симпатиям. Одно из применений такого свойства является в браке, за которым закон и общество признают все права и обязанности, но ведь брак, т. е. обряд, есть только форма, в сущности же должны быть чувства, а всегда ли в браке есть любовь, заботливость, сочувствие? Вы больше чем кто-нибудь знаете, что нет; а права и обязанности остаются! Из этого я вижу, что закон назначения их не всегда правилен: он предоставляет их кровным и брачным узам, первые из них я нахожу недобровольными, вторые несостоятельными, но считаются они, во всяком случае,
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
