Генри был учтив, но я чувствовал холод: он все еще был обижен. Один только Джонатан был рад меня видеть, это меня немного успокаивало, но не спасало ситуацию в целом.
Я сообщил Генри, что поднимаю его зарплату, но дворецкий принял это спокойно и его отношение ко мне ничуточку не изменилось.
Так же я переборол себя и купил подарок Софии, хотя был зол на нее, за то, что она отдала письмо Анне. Дорогая ткань ничуть не отогрела сердце моей бабки и вместо спасибо я услышал:
— Я хочу забрать Джонатана и переехать в свое поместье.
— Исключено – зло ответил я.
— Зачем он тебе?
И правда, зачем? Но почему-то отдавать мальчика не хотелось.
— Нужен, – зло ответил я.
— Нужен, как ты был нужен моему сыну?
— Прекрати нас сравнивать! – разозлился я.
— Вы и без сравнения как две капли.
Лучшая защита, как известно, это нападение.
— Ты отдала письмо Анне!
София потеряла вид полный невозмутимости.
— Она рассказала тебе, – с грустью сказала она.
— Я сам его нашел.
— Я хотела помочь, Рейн, надеялась, что хоть эта девушка сможет понять тебя.
— Это письмо я писал тебе! Ведь я наделся, что поймешь меня именно ты.
— И я понимала, – дрогнувшими губами произнесла она.
— Понимала и оставила меня у него?
— Я хотела забрать.
— Тогда почему не забрала? Я ждал тебя, каждый божий день. Почему ты не пришла?
По морщинистым щекам потекли слезы, и София неожиданно встала и обняла меня. В этот момент мне почему-то не хотелось отталкивать ее.
— Я писала тебе письма, клянусь… Я писала их каждый день, но твой отец присылал их обратно. Он считал, я плохо на тебя влияю. Я на коленях была готова умолять, чтобы он отдал тебя, но он отказал мне и запретил видеться с тобой. Я должна была что-то придумать! Я так виновата перед тобой!
Я крепче прижал к себе бабушку.
— Почему не рассказала мне это раньше?
Во мне одновременно бушевали гнев и боль, но впервые мой гнев уступал второму чувству, от которого ныло сердце.
— Боялась… Я так боялась, что ты меня не простишь, что в итоге заставила тебя ненавидеть меня.
— Я никогда тебя не ненавидел, – сквозь боль произнес я.
Я надеюсь, что София поняла, что я хотел сказать. Мы простояли несколько минут, прежде чем она успокоилась.
— Не потеряй ее.
— Кого? – не понял я.
— Анну, она очень хорошая девушка и заслуживает человеческого отношения.
Я промолчал, отношения с Анной были еще более натянутыми, чем со всеми остальными в этом доме. Но чтобы успокоить ее я кивнул.
После разговора с Софией я направился в комнату Анны, вытащил смятое письмо, которое носил с собой, потому что не мог найти сил его выкинуть и положил его на кровать.
Мое внимание привлекла раскрытая книга для записей, которая была похожа на ежедневник. Делать так было нехорошо, но я уже сделал достаточно из разряда «нехорошо», чтобы пытаться стать хорошим.
Поэтому я поднял книгу и внимательно ее осмотрел.
Оказалось, что это просто сборник рецептов зелья, но что-то внутри заставило присмотреться внимательней. Почерк был очень знакомым.
Я взял книгу и направился к себе в кабинет. В ту ночь, когда мать Анны отдала ей письмо и девушка оставила его на кровати, я его забрал, чтобы внимательно изучить. Сравнив письмо и книгу, я сразу понял, что почерк принадлежит одному человеку.
Я открыл первую страницу книги и увидел подпись, которая все расставила по своим местам. « К. Лондж».
Но зачем ему было отправлять письма? Он сначала наводил справки об Анне, а теперь пытался ее у меня забрать.
А что если он и есть загадочный убийца? Он был целителем и легко мог подмешать нам какой-то яд.
Не сходилось только одно, Сандра не знала мужчину, убившего ее, но и это я мог с легкостью списать на то, что у него был подельник.
В этот раз я не стал ждать экипаж, а оседлал лошадь и отправился спасть Анну. Глупая Мышка поверила ему, а я ведь знал, что зря.
***
Рейн посмотрел на меня, а после на Кайла и увидел очевидное. После чего он отошел на пару шагов от моего отца.
— Анна, – умоляюще посмотрел на меня Кайл, – ты должна понять…
— Нет! – в слезах ответила я. – Умоляю, Рейн, давай уйдем.
Лорд выглядел потрясенным и как только я пошла к двери, он сразу последовал за мной.
— Прости меня, – раздалось сзади.
Но я не собиралась поворачиваться.
Я практически бежала вся в слезах и ловила на себе взгляды прохожих студентов.
Стоило мне достичь экипажа, как я села внутрь и дала волю своим эмоциям.
Рейн сказал, что-то о лошади кучеру, а после сел в карету и прижал меня к себе.
— Я знаю, как тебе больно, – сказал он.
И я подумала об иронии судьбы, ведь я всегда становилась на сторону Софии, а сейчас оказалась на месте Рейна.
— Мы почти умирали с голода, Ли́са, моя сестра, она болела… Наш отец целитель, а мы отдали все, что у нас было, чтобы ее спасти. Он жил в роскоши, пока мы еле выживали, а теперь считает, что я должна его понять.
Я цеплялась за рубашку Рейна и продолжала плакать, пока он пытался утешить меня.
Лорд укачивал меня, как маленькую и покрывал поцелуями все мое лицо. Сама не заметила, как подставила щеку, затем, запрокинув голову и, заглянув в глаза, просто потянулась сама за поцелуем.
Экипаж, наконец, тронулся, но мы не заметили этого. Ведь мы целовались, и это было единственным, что могло отвлечь меня от мыслей об отце.
Я первая стянула с Рейна рубашку, пока он не позволял себе ничего кроме поцелуев.
— Ты ведь не хочешь этого? – спросил он.
— Не останавливайся, прошу.
Поцелуи стали настойчивее, и почувствовала, как с меня была снята блузка, а грудь была захвачена в плен сильных рук, которые мяли ее под темп наших поцелуев.
Я легла на сиденье экипажа и увлекала Рейна за собой, он не стал сопротивляться. Юбка и сапоги все еще были на мне, когда он закинул мои ноги себе на бедра и проник пальцами внутрь.
Я почувствовала какое-то своеобразное облегчение, словно я хотела этого так долго. Рейн продолжил целовать меня, двигая пальцами внутри меня и ускоряя темп, от чего мое тело практически сгорало в агонии. Я чувствовала, что скоро настанет долгожданная разрядка, но Рейн остановился и, открыв глаза, я столкнулась со взглядом потемневших глаз.
