Алекс кивнул.
– Я дал объявление о нашем браке в воскресных газетах. Разве я тебе не говорил?
– Нет. Не говорил. Он улыбнулся.
– Но ты ведь не возражаешь?
– Нет, конечно, нет.
– Хорошо. Я хотел, чтобы люди узнали об этом как можно скорее.
Она улыбнулась.
– Это поможет сбить дам со следа?
– Мне бы хотелось сказать «да», но, по правде говоря, мы приближаемся к прибыльному сезону, и…
– Прибыльному сезону? Он кивнул.
– Это я его так называю. Возможно, несколько неэлегантно, но точно. Начиная с сентября, здесь целый хоровод всего: балы и коктейли, вечера, открытия всякие – Бог весть что. Людям, кажется, нравится вставлять мое имя в каждый список приглашенных.
– Ах, – сказала она игриво. – Понимаю. Ты пытаешься воспользоваться мной, чтобы всего этого избежать. «Простите, – скажешь ты, – но моя новая жена не принадлежит к числу любителей общества. Мы больше не сможем появляться у вас, однако вот наш чек на энную сумму…»
Алекс отпустил ее.
– Если бы я мог, – сказал он, проведя пальцами по волосам. – Но в моем бизнесе нельзя заключать сделки, сидя за письменным столом. Быть в нужное время в нужном месте – неплохое ПР.
Улыбка Уитни померкла. – Неплохое ПР?
– Паблик рилейшн. Я ненавижу все это, но это необходимо. Поэтому я время от времени показываюсь то там, то тут…
Она неожиданно почувствовала какую-то пустоту в груди.
– Могу поспорить, что появление в сопровождении жены улучшит твое ПР.
– Конечно: бизнес в сфере финансов очень консервативен – ты же знаешь – и требует соблюдения условностей. – Он улыбнулся и положил палец ей на подбородок. – Не смотри так уныло. В большинстве случаев это неплохое развлечение.
Она принудила себя ответить улыбкой.
– Разве у меня есть выбор?
Алекс скорчил притворно-сердитую мину.
– Конечно, нет. Это часть нашего договора, миссис Барон. И ты это знаешь.
Господи, конечно, она знает это. Ему нужна жена, воспитанная должным образом, чтобы выдержать вечера, которые он описал. Он же говорил ей об этом, но в эту последнюю неделю, радуясь тому, что она может быть с ним, она почти…
– …вот что я думаю об этом. Она заморгала.
– Я – прости, Алекс, что ты сказал?
– Я говорю, что было бы здорово давать обеды в доме на Русском Холме. Я всегда водил своих гостей в рестораны. – Он улыбнулся. – Но теперь, когда у меня есть прекрасная хозяйка…
– Прекрасная хозяйка, – сказала она тихо. – И идеальный гарнир для всех этих общественных мероприятий. Да, это я.
Алекс привлек ее к себе.
– Да, – прошептал он, – это ты. И когда мы останемся одни, я возьму тебя на руки, вот так…
Пустота в ее груди стала огромной.
– И ты отнесешь меня в свою постель. – Она одарила его сиянием своей улыбки.
– Конечно, – Он поцеловал ее в шею. – И как это тебе, миссис Барон?
Сердце ее наполнилось острой тоской.
– Как… как…
Он тихо хмыкнул.
– Как – что?
– Как мечта каждого парня. – Голос ее задрожал. – Леди – на балу, а в постели – шлюха.
В наступившей внезапно тишине она слышала только хриплое дыхание Алекса. Он схватил ее за плечи, затем отодвинул от себя, не выпуская из рук, так что она чувствовала силу каждого его пальца на своем теле.
– И что это значит? – требовательно спросил он.
Уитни посмотрела на него. Лицо было холодным, глаза потемнели.
– Прости. – Она попыталась улыбнуться, но губы одеревенели, и улыбка не получилась. – Это просто неудачная шутка.
Уголки его губ опустились вниз.
– Да. Очень неудачная. – Он отпустил ее, повернулся и зашагал к двери.
– Алекс? Алекс, мне жаль. Я…
Он рывком распахнул дверь и сбежал по ступеньками. Как она могла сказать такую глупость? Алекс ведь не обманывал ее, он поставил в известность об условиях их брака заранее. И она согласилась, она…
– Отнести это на кухню или поставить на стол? Уитни подняла глаза. Алекс стоял в комнате, держа коробку с припасами.
– Алекс, я сказала глупость. Правда. Я…
– Так куда же, Уитни? На кухню или на стол? Плечи у нее опустились.
– На кухню, пожалуйста.
Он кивнул и прошел мимо нее. Через мгновенье она последовала за ним. Она совершила ошибку, но сможет все исправить. Она сжала губы, когда наблюдала за тем, как он складывал пакеты. Когда он закончит разгружать багаж, она попросит его, чтобы он разжег камин. Они поджарят несколько стейков, откроют бутылку вина, и спустя некоторое время все снова будет замечательно.
Неделя, которую они провели в Сан-Франциско, была великолепной. И она изо всех сил будет стараться, чтобы и эта неделя была такой же особенной.
Но этого не произошло. В тот день что-то умерло, и, что бы ни делала Уитни, она не смогла ничего вернуть. Разговоры, которые раньше лились рекой, стали натянутыми. Те пустяки, над которыми они смеялись до упаду, теперь не вызывали даже улыбки. А уединение в хижине делало натянутые отношения между ними все более очевидными.
Единственное место, где им удалось вернуть немногое из того, что было между ними раньше, была постель в ту первую ночь. Алекс овладел Уитни со страстью, которая граничила с насилием. Это принесло ей чувство полного изнеможения, она трепетала в его объятиях, и сердце ее наполнялось неистовой радостью.'
Но когда они были вместе в следующую ночь, после долгого дня неловкого молчания, что-то ушло. Уитни чувствовала, как будто какая-то часть ее была рядом и наблюдала ее в объятиях Алекса. Она чувствовала себя напряженной и неестественной, и тот волшебный момент расслабления, который она находила с ним вначале, был не таким.
На следующее утро она проснулась и обнаружила, что Алекс уже встал и оделся.
– Я все время – думаю, – сказал он. – Было и в самом деле нечестно с моей стороны оставить все на плечах моих сотрудников на такое долгое время. Ты очень будешь возражать, если мы вернемся домой на несколько дней раньше?
Сердце Уитни готово было разорваться, но она постаралась ему улыбнуться.
– Вовсе нет. Сказать по правде, я просто горю желанием вернуться назад. Я бы с удовольствием посмотрела на новорожденных жеребят.
Алекс облегченно вздохнул.
– Тогда складывай вещи, а я пока сделаю несколько звонков. Я позабочусь, чтобы мы смогли уехать как можно скорее.
