Герцогство Аквитон. Лоска – столица
Неприятности могли бы начаться на следующий же день с утра, потому что едва кавалькада из двенадцати лошадей выбралась из леса на дорогу, как отрядец аквитонской конницы устремился к ним на рысях, грозно опустив пики.
– Нелюди?! – зычно вопросил командир.
– А то ты сам не видишь? – язвительно заметил Сим, расправляя свой черно-белый плащ. От ночевок в условиях, к этому малопригодных, сей роскошный предмет монашеской экипировки приобрел вид помятый и жалкий. Но одного только намека на белый крест, пересекающий черное поле, хватило, чтобы пики поднялись.
Элидор величественно благословил склонивших головы солдат:
– Мир вам, дети мои.
Эльрик даже не улыбнулся.
Надо сказать, что это стоило шефанго больших усилий.
– Ни хрена не понимаю, – буркнул командир, глядя вслед проехавшей четверке.
– Белый крест, – весомо брякнул кто-то из рядовых.
– Да уж. – Конник расправил усы. И вдруг гаркнул:
– Разговорчики в строю! Мать вашу! Рысь-ю марш!
Это было разумное решение. Ибо сказано: «Если едет Белый Крест в одну сторону, все прочие направьте путь свой в другую. А то – кто его знает…» Маленький, но очень подозрительный отряд пытались остановить еще несколько раз. На Симе, теряющемся где-то на просторах своей лошади, плаща практически не было видно. В конце концов Элидор плюнул и надел свой, нелестно отозвавшись о погоде, солнце и непрекращающейся жаре.
Эльрик поискал взглядом солнце – безуспешно. Принцу, давно и прочно привыкшему к климату Эннэма, казалось, что могло бы быть и потеплее. А уж затянутое серенькими облачками небо раздражало его куда больше, чем Элидора придуманная самим монахом жара.
Как бы там ни было – широкий черно-белый Плащ забился за плечами эльфа. Блестящей волной поднял ветер его белые волосы. Восхищенно вздохнула Кина. И хотя дорога так и кишела герцогскими патрулями, все они явно старались уйти с дороги монахов, А если не получалось, делали вид, что отряда не существует.
– Правда ведь, в монашестве есть своя прелесть! – крикнул Эльрику Сим, руками и ногами вцепившийся в седло.
– Угу. – Принц смерил половинчика взглядом. – Особенно для любителей верховой езды.
Сим увял. И поддержать беседу не попытался.
Эльрик де Фокс
Мы въехали в столицу, не встретив помехи ни от Опаленных, ни от друидов, ни от какой-нибудь другой нечисти. Я даже насторожился: когда все хорошо – это обычно предвещает какую-нибудь гадость.
В гостинице, выходящей фасадом на центральную площадь и носившей по этому поводу оригинальное название «У ратуши», мы сняли четыре комнаты.
Точнее, свалившись с седла и предоставив нам объяснять конюху, что мы действительно приехали вчетвером на двенадцати лошадях, первым в зал вкатился Сим. Войдя вслед за ним, я услышал, как он требует с мужика за стойкой комнату на четверых, да подешевле. Представив себе конуру, которую гоббер получит после такого заявления, я подошел, как можно непринужденней наступил ему на ногу и, пока в груди у половинчика рождался возмущенный вопль, перехватил инициативу:
– Четыре комнаты. Поприличнее. И пожрать на четверых голодных путешественников.
Мужик зачем-то вскочил навытяжку, преданно глядя мне в глаза, и отрапортовал:
– Будет сделано, сэр!
Тогда я сошел с ноги Сима, после чего вопить уже не имело смысла, и успел перехватить в дверях Кину, которую Элидор вежливо пропустил вперед.
Так что до стола эльфиечку проводил я. А эльф шел сзади и угрожающе порыкивал мне в затылок. Непривычное, кстати, ощущение. Обычно рычат куда-нибудь в район лопаток.
– Элидор! – Сим удивленно смотрел, как его собрат по ремеслу усаживается за стол, куда уже начали таскать блюда. – Нам же надо…
– Пожрать нам надо, – поумерил эльф его пыл. Гоббер решил, что сделал все, что мог. И с чистой совестью вскарабкался на скамейку, подвигая к себе холодную свинину. Он уже почти не морщился, садясь. Растет половинчик.
Когда пришло монахам время ехать к начальству (точнее, когда эльф решил, что это самое время пришло), Элидор долго, с некоторым сомнением поглядывал то на меня, то на Кину, явно прикидывая, что лучше: взять эльфиечку с собой или ее оставить, а мне дать по башке, чтобы до их возвращения я был недееспособен. Додумать наш монах не успел – гоббер уволок его на конюшню.
– А я песню новую придумала, – похвалилась мне Кина, когда мы поднялись на второй этаж. – Хочешь, спою.
– Давай. – Я открыл перед ней дверь в комнату. Девочка мигом забралась на кровать. Взяла лютню. И запела на эльфийском. Я не особо вслушивался, догадываясь, о чем пойдет речь. И не ошибся, что характерно. Сквозь паутину симпатичных аллегорий проглядывал запоминающийся облик красноглазого эльфа. Ладно. В категорию личных врагов я его с некоторых пор не отношу. Значит, песню стоит похвалить…
«Мы дрались вместе». Иногда я думаю, что это не самый лучший способ составить о ком-то хорошее мнение.
Кина спела еще что-то. Балладно-тоскливое, но в целом оформленное неплохо. А потом в комнату постучали.
– Ну! – вежливо рявкнул я.
– Если благородные господа изволят выслушать… – В дверь просунулся дядька, в котором весу было едва ли не больше, чем во мне. А росту – вполовину меньше.
– Ну.
– Мое имя Фарген. Билл Фарген. Собственно, я хозяин гостиницы. – Он замолчал. – Ну. – Надеюсь, это прозвучало достаточно бодряще.
Мужик глянул на меня как-то странно. Откашлялся и продолжил:
– Госпожа восхитительно поет. Может быть… Только ради бога не сочтите за обиду, но, может быть, госпожа… дело в том, что сын его светлости со своими сиятельными друзьями удостоили меня чести своим посещением…
– Короче, – родил я. И порадовался собственному красноречию.
– Если госпожа соблаговолит выступить перед сиятельными господами, – речитативом заблажил Фарген, – их признательность, и моя тоже, не будет иметь границ…
– В пределах разумного, – фыркнула Кина. И соскочила с кровати раньше, чем я успел встать, чтобы вышвырнуть трактирщика за дверь.
Или в окно.
– Эльрик! Можно я пойду?
Ну что с ней сделаешь? Эти эльфы – они же ненормальные. Им в голову не приходит, что выступать с концертами благородной даме пристало примерно так же, как мне, скажем, работать свинопасом.
