Шон отвернулся и посмотрел на лестницу в цоколь: Евы не было всего около минуты, а кажется, что полчаса. За столом продолжали живо обсуждать будущий финал мировой серии по бейсболу и внимания на то, что Паркер тоже решил отлучиться, никто не обратил. А вот Шон заметил и поднялся, когда тот скрылся на темной лестнице. Он неспешно спустился и повернул за угол, увидев в интимном полумраке Еву, вышедшую из туалета с мокрыми руками, и Паркера, поджидавшего аккурат под дверью.
– Чего тебе? – Она явно была не рада его видеть.
– Тебя жду, красавица.
Ева нахмурилась, собираясь пройти мимо, но Паркер ловко – после выпитого-то! – схватил ее за руку.
– Куда ты торопишься? – Он улыбнулся так, что даже Шона чуть не стошнило. – Ты стала просто вау какой красоткой. Я это еще у нас на вечеринке заметил.
– Ты, кажется, выпил лишнего, – Ева попыталась освободить руку.
– Я выпил достаточно. Ева, детка, может мы продолжим вечер вдвоем?
– Ты в себе? – Она снова попробовала вырваться. – Отпусти! – И голос ее заметно дрогнул.
Шону все стало ясно: ему одного взгляда хватило на ее лицо, чтобы понять, каким он был идиотом. Боже мой, какой же он дурак!
– Паркер, отпусти ее, – Шон вышел из тени.
– Да мы ничего такого не делаем, правда, Ева?
– Какое же ты ничтожество! – презрительно бросила она, потирая запястье. – Как Джуди выносит тебя.
– Я ничтожество? А ты тогда кто? – весело поинтересовался Паркер и обратился к Шону, словно Ева – товар, который они могут поделить между собой: половина одному, половина другому. – Аппетитная красотка, правда? Я думаю, мы сможем втроем договориться. А мы ей потом заплатим.
Паркер попытался снова схватить ее. Ева ловко отскочила, бросив испуганный взгляд на Шона. И этот взгляд ему просто ножом по сердцу. Неужели она думает, что он способен причинить ей вред? Неужели допускает, что он воспользуется этим низким предложением?!
– Не смей прикасаться ко мне! – Еву пробила крупная дрожь.
– Паркер, – угрожающе тихо шепнул Шон, – исчезни.
Тот попытался что-то ответить.
– Просто исчезни. Даже дышать на нее не смей. – Было в его голосе нечто такое, что настораживало. Даже Ева вжалась в стену, пытаясь слиться с ней.
– Окей. – Паркер на безопасном расстоянии обошел его, косо глянув на застывшую Еву.
– Ева, – шепнул Шон, подходя ближе, желая утешить, показать, что он не обидит ее. Но она шарахнулась от него, как мгновением ранее от Паркера. – Прости, это полностью моя вина. Я тогда был так зол на тебя, собирал вещи – дед домой отправил. Тут приехал Паркер, и я в общих чертах рассказал ему.
Шон говорил и говорил, а она, казалось, даже не слышала его. Просто смотрела в одну точку, куда-то мимо него: не плакала, не кричала, но так молчала, что паршиво становилось.
– Черт, я даже представить не мог, что это до сих пор имеет значение. Сто лет прошло!
– О, Шон! – Она наконец посмотрела на него. – Кто не хочет – никогда не забудет. Боже, – Ева закрыла лицо руками, – это было один раз, даже не ночь, а я до сих пор расплачиваюсь за эту ошибку! – Она закусила губу, чтобы не заплакать. Она ведь ничего не сделала. За что так с ней?..
Шон ощутил болезненный укол, когда Ева назвала их отношения «ошибкой».
– Прости, я не думал. Я так виноват перед тобой.
– Конечно, виноват! – не выдержала Ева. – Ты хоть знаешь… – Она вовремя себя остановила. Это ее проблемы. Не его. Да и не виноват Шон, по сути. А если виноват, то не он один. Тут все виноваты и не виноваты одновременно. Вот такой оксюморон. – Все нормально. Ты не виноват. – Она вздохнула, собирая себя заново – ей не впервой. – Пожалуйста, придумай что-нибудь правдоподобное, почему я ушла. Не хочу возвращаться.
Ева пошла к выходу, больше не глядя на него.
– Стой, – он мягко остановил ее. – Давай отвезу тебя.
– Не надо.
– Я не отпущу тебя в таком состоянии.
– Шон, ты о чем?! – Ева освободилась от его рук, обнявших за плечи. – Возвращайся! Ты понимаешь, что подумать могут? Что Эмили подумает? – Боже, неужели он не понимает, что делает только хуже!
– Я поговорю с ней.
– Не нужно ни с кем говорить! Просто возвращайся.
– Давай я Натана или Кевина позову, пусть отвезут, если ты не хочешь ехать со мной.
– Не нужно никого звать, просто уходи.
– Я не уйду, – Шон каждое слово произнес раздельно. Все-таки они не могут не спорить.
– Я жила здесь с рождения. Со мной ничего не случится.
Шон стоял и просто смотрел. Он не хотел ее оставлять, и Ева видела это, поэтому сказала:
– Пожалуйста, возвращайся. Пожалуйста, – теперь она умоляла его быть благоразумным.
– Хорошо, но если через пятнадцать минут ты не напишешь, что дома, я приеду сам.
Ева попыталась возразить, но Шон, взяв ее лицо в ладони, сказал:
– Ева, я приеду к тебе. Я не шучу. – Она согласно кивнула – хорошо.
Ева поднялась на крыльцо и достала телефон. Она ведь должна Шону написать. Страх, что он исполнит свое обещание, был. Если он сделает это, то неудобных вопросов и пересудов не избежать. А пока есть шанс отделаться малой кровью.
Я дома
Буквально через три секунды, словно он ждал, пришел ответ:
Отдыхай, до завтра
Ева бросила телефон обратно в сумочку. Сначала он ее ненавидел, теперь жалеет. Только этого не хватало! Жалость от Шона Пристли! Да нахрен она ей не сдалась! Ева устало рухнула в плетеное кресло на террасе. Как же она вымоталась за эти три месяца. Как устала. Скорей бы уехать. Она сделает все, чтобы ее взяли. У Рафа Симонса и у всего чертова «Прада» нет шансов против Евы Кьяри. Ей надо сбежать не просто из города, из страны. Она больше не может находиться в одном полушарии с Шоном.
Ева закрыла лицо руками и, не сдержавшись, дала волю слезам. Она так давно не плакала. Не давала жалости сломить волю. Но иногда, наверное, плакать все-таки нужно.
– Ева, девочка, что случилось?
Ну вот, мама снова караулит ее. Как и тогда, восемь лет назад. Ева зарыдала еще пуще.
– Да что случилось? – в голосе Джеммы прорезались истеричные нотки. Давно она не видела дочь в таком состоянии. – Кто тебя обидел?
– Мама, – всхлипнула Ева, – я, кажется, люблю его.
– Господи, Ева, – она обняла ее, целуя в макушку, – неужели опять?
– Он меня ненавидит! Мама, ну зачем, зачем ты взяла эти проклятые деньги?!
– Да какие деньги?! – воскликнула Джемма. – Те десять тысяч я отдала на следующий день мистеру Пристли!
