Сколько он выдержит? Год? А потом что? Снова себя собирать по осколочкам? А я ведь буду, дай я этим чувствам ход — я уйду в них с головой, я это очень ясно ощущаю. Взлечу я высоко. И падать снова будет больно.
— Извини, я тебе вечер испортил, — негромко произносит Дима, когда к парковке у телецентра подруливает белая машина такси, и я по Диминым глазам вижу — он от еще одних объятий бы не отказался. И я бы, пожалуй, обняла, если бы не преодолела весь вот этот мысленный отрезвляющий путь.
— Для чего ты будешь делать синопсис? Может, тебе прислать мой издательский? — деловым тоном спрашиваю я.
— Давай завтра это обсудим, я тебя наберу, — Дима устало морщится. — Сегодня я, пожалуй, лучше посплю, голова очень тяжелая.
— Хорошо, значит, созвонимся, — киваю я. А затем… Не получается у меня просто так взять и уйти. Я быстро подаюсь к нему, и легко, почти невесомо касаюсь губами его щеки. Невинно, быстро, отчаянно ругаясь на себя за мое безумство.
И это я зря, на самом деле, потому что моя душа даже от этого содрогнулась. Сердце будто сунуло пальцы в розетку и получило хороший такой удар, на все двести двадцать.
И вижу, как замирает Димино лицо. Нет, увлечен, только увлечен. Не знаю, почему и что на него нашло.
— Спасибо еще раз, — киваю прощально, стараюсь говорить спокойно и бросаюсь в такси. Практически бегом.
А по пути лежу на заднем сиденьи машины, смотрю в темноту невидящими глазами.
Боже, вот что это было? Почему от прикосновений Кости мне и вполовину не так? Почему между мной и Варламовым по-прежнему будто протянуты тысячи раскаленных нитей, от шевеления которых летят во все стороны искры?
Почему, блин, я всего лишь мазнула Диму губами по щеке, а ощущение такое, что я уже Косте изменила, и будто даже не в первый раз. Ведь это формальность для человека, с которым у тебя более-менее приятельские отношения. Я так обнимаюсь и расцеловываюсь с тем же Пашей из издательства. Но с ним совершенно не то, с ним так не пылают от стыда щеки, не жжет безымянный палец обручальное кольцо.
Мне надо выдохнуть. Это всего лишь стресс, я выпью своих успокоительных таблеточек, съем кусок торта, и меня отпустит. Я справлялась с этим раньше, справлюсь и сейчас.
И все равно стыдно. Все равно хочется навешать себе оплеух за такое поведение. Ладно, впредь — сама нейтральность, и никаких даже таких вот формальных жестов. Я не хочу и не буду предавать Костю. Эмоции — штука не постоянная, Костю я выбирала не ими, поэтому разум должен возобладать над чувствами. У меня нет выбора. Я выхожу замуж за Костю, он поговаривает о детях, и я на самом деле очень даже "за" в этом вопросе. Никаких леваков от семьи быть не может.
Выходя из такси перед рестораном, я пытаюсь выглядеть нормально. Расскажу это Косте завтра, чтобы сегодня не портить праздник. Обидится, наверное. И про сценарий тоже завтра расскажу, не хочу, чтобы он из-за меня расстраивался. Помнится, я объясняла ему, какой кипеш творится вокруг сценариев, он еще удивлялся: “Над чем там трястись, книга же — один большой спойлер к сценарию”.
В зале с накрытыми столами Кости не видно, в соседнем зале гремит музыка, я неохотно ползу туда, пытаясь выгладить мысли и выглядеть если не радостной, то хотя бы не пришибленной.
Это сложно. Особенно с учетом того, сколько на меня свалилось за этот небольшой промежуток времени.
И выбросить Варламова из головы — сложно. Окончательно — у меня не получается уже довольно долго. Но хоть временно. Временно — выходит.
Блин, ну и где Костя? За столом его нет, на танцполе я его приметную розовую рубашку тоже не видела, ну и… Где?
Я подхожу к бару. По моим наблюдениям, если кто и в курсе, кто где находится, кто где напился, кто куда отошел на празднике — то это бармен. Он же работает весь вечер в режиме терминатора, чтобы втюхать очередной жертве новую порцию алкоголя. У них постоянная бдительность, кажется, отдельным пунктом в договоре указана. Ну, это помимо навыков прикладной психотерапии исповедующихся алкоголиков.
— Слушайте, а вы тут именинника не видели? — нетерпеливо спрашиваю я, надеясь, что бармен в курсе, за чье здоровье тут сегодня опустошали бар.
— Вон там, в вип-зоне, — машет мне парнишка в серой жилеточке и поджигает кому-то абсент. Какая прелесть, может, и мне то же самое заказать?
Нет уж, сначала именинник, должна же я уже показаться на его глаза, да? Невеста я ему или не невеста?
Невеста.
Вот только когда я оказываюсь в вип-зоне — я замираю, пытаясь удержаться за воздух, потому что мир под моими ногами пошатывается.
Вип-зона — отдельная комната за стильной ширмой. Темная, свет здесь вырублен сейчас, горят только декоративные неоновые полосы на стенах.
Много света и не надо, чтобы разглядеть происходящее. И чтобы опознать в двух переплетенных и суетливо двигающихся в одном едином ритме телах людей, мне многого не надо.
Этот запах… Запах секса. Именно он парализует меня. Им тут пропиталось всё, дышать нечем.
Полумрак не мешает мне видеть. И слышать тоже не мешает. Хотя я бы лучше и не видела, и не слышала, ей богу.
Голая худощавая Костина спина… Его хриплое пыхтение.
Девица в задранном платье, выгибающаяся под моим женихом. Её тихие стоны.
Такой знакомый голос… моей лучшей подруги.
Колокола в моей голове звонят все сильнее.
Кажется, именно сегодня целого в моем мире ничего не останется…
Глава 22. Полина
Мой мир замерзает быстро. Прямо скажем — махом. Раз — и душа в анабиозе.
И только нервный смешок издаю перед тем, как развернуться и вылететь из ВИП-зоны.
Видимо, этого смешка хватает.
— Полина? — голос Кости за спиной. Надо же, какая честь, отвлекся ради меня.
Он догоняет меня в первом зале, почти у дверей ресторана — чертов гардероб, вечно от него одни задержки, хватает за плечо.
В русском стиле борьбы есть такой принцип, если тебя тянут куда-то — не сопротивляйся, не трать силы. Подайся в ту же сторону и добавь от себя удар. Я подалась. И добавила…
Пощечина выходит оглушительная. В руку мне аж отдало. И голова у Анисимова сильно дернулась из-за удара. Как символично, что отвесила эту пощечину я именно той рукой, на которой его обручальное кольцо. Если бы существовала карма, я бы, наверное, этим кольцом сломала бы Косте челюсть.
Он выскочил вслед за мной, как был — полуголый. Спасибо, хоть брюки успел застегнуть. Ох, нет, надо было ему коленом, а не ладонью…
— С Днем Рождения, котик, — губы кривятся от презрения и боли, — зря отвлекся от распаковки подарка. Не дай даме остыть.
