— No, señor, — серьезно подтвердила Хуанита.
— Только не говори, что ты это знала.
Хуанита пожала плечами.
— Пепе считает, что она вела себя не как ваша дочь.
— А как?
— Она была ужасно расстроена.
— Хуанита, она мне не дочь, а племянница.
— Si, señor.
— Скажи об этом Марии, ладно? А Мария пускай скажет Томеу, а Томеу — Розите, а Розита — Рудольфо... — Оба рассмеялись. — Я не вру, Хуанита. Но это и не совсем правда.
— Не беспокойтесь, сеньор. Дочка, племянница... — Хуанита пожала плечами, словно этот предмет не заслуживал обсуждения. — Главное, что сеньор — друг Кала Фуэрте. Все остальное неважно.
Такое красноречие было несвойственно Хуаните, и Джордж так растрогался, что готов был ее расцеловать, но побоялся смутить и поспешно сказал, что умирает с голоду. В одиночестве ему сидеть не хотелось, поэтому он пошел к Хуаните на кухню и заглянул в хлебницу, рассчитывая найти какую-нибудь горбушку, которую можно намазать маслом и абрикосовым джемом.
В хлебнице, как обычно, полно было хлеба, в основном уже зачерствевшего.
— Безобразие, — укоризненно сказал Джордж. — Гляди: хлеб уже позеленел. — И в доказательство перевернул хлебницу вверх дном; куски посыпались на пол. После того, как выпала последняя заплесневелая корка, на пол спланировал лист белой бумаги, который Хуанита постелила на дно, а за ним — тоненькая темно-синяя книжечка.
Она упала между Джорджем и Хуанитой, и оба недоуменно уставились друг на друга, готовые обменяться взаимными обвинениями.
— Что это?
Джордж поднял книжечку, повертел в руках.
— Это паспорт. Британский паспорт.
— Чей?
— Я думаю, сеньориты.
Джордж решил начать не с начала, а с того момента, когда «Эклипс» вошла в гавань Делоса. Потом можно будет вернуться назад и показать — в нескольких беглых зарисовках, — как родилась идея путешествия, как строились планы. Писчая бумага была плотной и приятно гладкой на ощупь, машинка работала безупречно. Селина еще не вернулась с купанья, а Хуанита стирала в своей прачечной, безжалостно намыливая простыни Джорджа огромным куском мыла и напевая какую-то местную душещипательную песенку; поэтому, когда в дверь постучали, он ничего не услышал.
Стук был очень деликатный, и тарахтенье пишущей машинки его заглушило. Минуту спустя дверь приоткрылась; Джордж краем глаза это заметил и повернул голову, не отрывая пальцев от клавиатуры.
В дверях стоял высокий и очень красивый молодой человек. На нем был строгий темный костюм, белая рубашка с крахмальным воротничком, галстук; выглядел незнакомец чертовски самоуверенным и спокойным.
— Простите, если я помешал, но на мой стук никто не ответил, — сказал он. — Это Каса Барко?
— Да.
— В таком случае вы — Джордж Даер.
— Совершенно верно. — Джордж встал.
— Меня зовут Родни Экленд. — Молодой человек, видимо, счел неудобным продолжать разговор, не представившись, и подошел к столу, чтобы пожать Джорджу руку. — Доброе утро.
«Крепкое рукопожатие. Прямой проницательный взгляд. Солидный человек, — отметил про себя Джордж. И невольно подумал, сам устыдившись этой мысли: — Жуткий зануда».
— Я не ошибся, Селина Брюс здесь остановилась?
— Да. — Родни огляделся с немым вопросом в глазах. — Она сейчас купается.
— Купается... В таком случае, позвольте кое-что вам объяснить. Я — адвокат мисс Брюс. — Джордж молчал. — Боюсь, отчасти я виноват в том, что она затеяла эту поездку. Именно я дал ей вашу книгу, а она, увидев фотографию, возомнила, что вы — ее отец. Мы с ней это обсуждали: она решила вас разыскать и попросила составить ей компанию, но, к сожалению, мне предстояла деловая поездка в Боурнмаут для встречи с очень важным клиентом, которую я не смог отменить, когда же вернулся в Лондон, оказалось, что Селина уже три или четыре дня как уехала. Ну и я, естественно, сел на первый же самолет и... короче, собираюсь ее отсюда забрать. — Мужчины внимательно изучали друг друга. Помолчав, Родни добавил: — Вы, конечно же, не ее отец.
— Нет. Ее отца нет в живых.
— Сходство, однако, поразительное. Даже я заметил.
— Джерри Даусон — мой дальний родственник.
— Удивительное совпадение!
— Да, — сказал Джордж. — Удивительное.
Родни, кажется, впервые чуточку смутился.
— Мистер Даер, мне неизвестны обстоятельства этого... довольно неординарного визита; я даже не знаю, что вам Селина о себе рассказала. Ей всегда страшно хотелось... я бы это назвал навязчивой идеей... иметь отца. Она воспитывалась у бабушки, и ее детство было, мягко говоря...
— Да, она говорила.
— Стало быть — поскольку вам все известно, — мы, в некотором роде, союзники.
— Да, пожалуй. — Джордж усмехнулся и добавил: — Скажите — я спрашиваю из чистого любопытства, — а как бы вы поступили, окажись я действительно Селининым отцом?
— Гм... — Родни растерянно помолчал, подыскивая слова, — я бы... — И, рассмеявшись, шутливо сказал: — Вероятно, прижал бы вас к стенке и добился вашего согласия...
— Моего согласия?
— Да. С некоторым опозданием, конечно: мы ведь уже обручены. И через месяц собираемся пожениться.
— Что?! — невольно вырвалось у Джорджа. Это восклицание красноречиво свидетельствовало о его душевном состоянии: он уже давно — со времен светских приемов и балов в Бреддерфорде — отвык от подобных устарелых формальностей и полагал, что и другими все это напрочь забыто. Но, видимо, шок, который он испытал, всколыхнул в нем какие-то непривычные, глубоко спрятанные чувства.
— Мы обручены. Вы, разумеется, об этом знаете?
— Нет, понятия не имел.
— Неужели Селина вам ничего не говорила? Странная девочка.
— А с какой стати она должна была мне говорить? Обручена, не обручена — не мое дело.
— Не ваше, но, согласитесь, это первое, о чем бы ей следовало сказать. — Джордж подумал: «Замолчи наконец, самодовольный щеголь!» — Впрочем, неважно... Теперь вы в курсе дела и, надеюсь, понимаете, что я должен забрать Селину в Лондон, и как можно скорее.
— Да, конечно.
Родни обогнул Джорджа и вышел на террасу.
— Какой восхитительный вид! Вы сказали, Селина купается? Я ее не вижу.
Джордж присоединился к нему.
— Она... ммм... за яхтой. Сейчас я ее привезу... — И тут вспомнил, что не может этого сделать, так как Селина забрала шлюпку. А еще через секунду сообразил, что может, поскольку лодка есть у Рафаэля, двоюродного брата Томеу. — Эээ... вам придется немножечко подождать... Садитесь. Чувствуйте себя как дома. Я мигом.
