— Как ты догадался, что она здесь?
— Не тупой, — фыркает Васька. — Она твоего батю упомянула. Нетрудно было догадаться, что он впрягся за нее.
— И тебя не настораживает, почему?
— Сам, наверное, глаз на нее положил и поебывать собирается…
Глухой удар, а вслед за ним стон Васьки и вздох Кристиана:
— Жаль, не вышло у нас разговора.
Я сжимаюсь, как будто собираюсь влезть в раковину, но не вмешиваюсь. Впервые мне ничуть не жалко Ваську. Даже сейчас, понимая, что я не вернусь, он не изменяет самому себе. Увы, я уже не в силах помочь ему. Если только в ущерб себе.
Проходит еще полчаса, и на квартиру приезжают санитары скорой помощи. Я осторожно выглядываю в коридор, наблюдая, как они общаются с Кристианом, обмениваются какими-то своими профессиональными шутками, пожимают друг другу руки и надевают на брыкающегося Ваську смирительную рубашку. Он ругается, матерится, кричит, что в суд на всех нас подаст, но Крис обещает ему, что у него не скоро появится такая возможность.
— Оксанка… — орет Васька, но ему в рот вставляют кляп, и мне уже не суждено узнать, каких адских мук он мне желает.
Его уводят, Крис запирает входную дверь, и становится так тихо, что слышно, как в ванной капает вода из плохо закрытого крана.
Я тихонько выхожу в прихожую, где Крис по-прежнему стоит у порога, лбом упершись в дверь.
— У тебя голова болит? — интересуюсь я.
— Что? — Крис оборачивается и удивленно смотрит на меня.
— Просто, когда у котов болит голова, они так же во что-нибудь…
— Ты серьезно? — смеется он, приближаясь ко мне.
Я пожимаю плечами, не зная, что сказать, и только когда Крис обвивает мою талию своими руками, я чувствую, как замедляется мое сердцебиение.
— А куда они отвезут его? — спрашиваю я, виновато глядя в его притягательные глаза.
— Запрячут в одно местечко на годик-другой. Дадут шанс. Не воспользуется — его проблемы.
— Понятно. Извини, что втянула тебя во все это…
Крис прикладывает палец к моим губам, прерывая. И улыбаясь, говорит:
— Не смей извиняться. Теперь твои проблемы — это мои заботы. — Не успеваю я рта раскрыть, как Кристиан достает из кармана своих джинсов то самое бабушкино кольцо, опускается передо мной на одно колено и взволнованно, точно одноклассник на выпускном, спрашивает: — Ты выйдешь за меня, нимфа?
Глава 38. Кристиан
«Только попробуй сказать нет, нимфа», — проносится в мыслях, пока она удивленно смотрит на кольцо.
Даже не знаю, что будет, если она реально скажет: «Слушай, ты хороший, но мне надо подумать». И уйдет думать на все лет пятьдесят. Мне впервые была настолько важна женщина. Лане я делал предложение, просто потому что нам было нормально вместе. Тогда я думал, что удобнее человека не найду, да и вообще все это херня — брак по любви. Что такое любовь, в конце концов?
Хороший секс и отсутствие мозготраха? Да, раньше я думал так. Да, с нимфой у нас идеальная совместимость в постели, но это не самое главное. Хер знает, что такое любовь, в общем. Наверное, когда ты стоишь перед девушкой на колене, протягивая кольцо, и не чувствуешь себя полным придурком.
— Крис...
— Все, что ты слышала про меня — неправда. Вернее, правда, но лишь частично. Я правда хочу с тобой семью, нимфа.
— Я хочу тебе доверять, Кристиан, — тихо произносит Оксана, глядя мне в глаза. — Сам видишь, мне не везло с мужчинами. Больше я никому не позволю себя унизить или обидеть... Мне необходимо знать, что я могу тебе доверять, Крис.
Может ли она мне доверять? Я чувствую, как в ответ приподнимается скептически бровь.
— Нимфа, это проверяется со временем. Могу пока сделать что-нибудь очень доверительное. Перевести тебе на счет все бабло, какое у меня есть? — Она прыскает в ответ и тихо смеется. — Кастрировать меня даже не пробуй. Можешь повесить на меня GPS-трекер и отслеживать мои передвижения. Что тебе нужно для доверия?
— Кастрировать тебя, Крис, уж точно не будем, — чуть более весело произносит Окси, ловко забирая колечко и надевая на палец. Потом отводит руку в сторону и с улыбкой рассматривает, а я выдыхаю. Это не «да», но что-то уже более похожее. — Я, вообще-то, хочу еще детей. Так что придется повесить на тебя трекер, как ты и предложил!
Я приподнимаю бровь еще выше, а Оксана тихо смеется и садится, порывисто обнимая меня и зарываясь носом в плечо.
— Я шучу, Крис. Я люблю тебя. Я согласна.
Ты меня уже морально кастрировала, нимфа. Какого черта я счастлив, как щенок?
— Ну что, — тяжелая рука Макса хлопает меня по плечу, — не успел развестись, Крис, как опять захомутали?
— В задницу иди, — хмыкаю я, и Макс тут же получает тычок под бок от Полины.
— Ты дурак, да?! Тут Оксана, вообще-то!
Нимфа просто пожимает плечами, отпивая лимонад из стакана. Я пытаюсь уловить в ее выражении лица смену настроения, но нет, она абсолютно спокойна.
— Оксана тоже хороша, — фыркает Макс, опускаясь на стул. Он тут же открывает меню, и облизывается, как кот. — Ух ты ж бля... ну и цены тут. Крылышки за тысячу? Они че, от курочки Рябы, что ль?
— Максим! — Поля морщится, охает и прикасается пальцами к огромному фингалу, который просвечивает даже под слоем косметики, переливаясь всеми цветами радуги. — Я заплачу, успокойся!
— Ты дура, Поль? Мне еще яйца не отстрелили вроде. Просто реально крылышки золотые.
Они обмениваются колкостями и подколками, читая одно меню на двоих и прижимаясь друг к другу плечами, и мы с Оксаной, переглянувшись, украдкой улыбаемся, поняв одно: Макса, похоже, скоро тоже захомутают.
Мы приглашали их в кафе отметить нашу с нимфой помолвку еще неделю назад, но они со вздохом сообщили, что уже благополучно свалили вдвоем в Турцию. Макс терпеть не мог курорты Турции, после того, как загремел там в инфекционное отделение пять лет назад, пожрав в каком-то местном кафе. С тех пор турки стали врагами Макса номер один, а при слове «Мармарис» наш доблестный мент шел багровыми пятнами и громко пыхтел.
Поэтому нашу с Оксаной помолвку мы отметили с моим отцом и ее матерью. Окей, ладно, дело было не совсем так.
Просто мы сообщили о помолвке абсолютно случайно в день их свадьбы, в ресторане. Мы хотели это сделать немного позже — потому что эти двое слишком сияли, расписываясь в ЗАГСе под суровым и недоверчивым взором работницы. На ее лице будто сиял вопрос: «Бля, а вы не припозднились-то с браком? Вам уже за полтинник».
— Объявляю вас мужем и женой, — пробурчала она, бросив еще один пристальный взгляд в сторону моего отца. В нем было все. И сожаление, и злость, и лютая зависть. Ясно.
