Но мне нужно срочно позвонить подруге, иначе она давно грозилась Дубровского отправить в ад, а Вера может это сделать. Бесстрашная девушка готова в любую минуту встать на мою защиту, даже если я буду не права. Аналогично поступила бы и я, если бы Саша посмел обидеть Веру.
— Кость, — слегка отталкиваю его, смущаясь. Рядом с ним все мои мысли плавятся, таково действие Дубровского на меня, и это трудно скрыть. Опустив голову, прячу глаза, в которых он увидел бы всё: мою любовь к нему, связь, желание быть только его. Он продолжает гладить мою талию, скомкав футболку, приподнимает её и теперь прикасается к коже. Низ живота заныл, а от нарастающего возбуждения я почувствовала, как между ног запульсировал клитор, отзываясь на ласки Дубровского, — нам надо поговорить, — томно выдыхаю, когда она проводит ладонью по возбужденной груди, намеренно задевая напряженный сосок. Острая колкость пронзает каждую клеточку, и не сдержав стон, я выдохнула, закинув голову назад. Я снова оказалась в его крепких объятьях и жадных поцелуев, которыми он награждал, покрывая каждый участок тела.
— Поговорим, — оторвавшись от шеи, прорычал, и снова стал покусывать и посасывать её, а я кайфовала.
— Лучше сейчас, — не унимаюсь, по-прежнему удерживаю мысль, и не даю ей сорваться. Мне самой хочется отбросить все в сторону и отдаться любимому. А его признание, которое он обрушил на меня, вовсе подгоняет скорее соединить души, будто наделить особенной печатью, и никто не посмеет ее разорвать, кроме нас самих. Дубровский неохотно останавливается, но не отходит.
— Давай поговорим, — тяжело дышит, и он показательно опускает свои ладони на мою попу, затем резко прижимает меня к себе. Низом живота чувствую возбужденный член Кости, и даже его пульсацию. Мигом смотрю на него, и мужчина ухмыляется, — готова? — специально заставляет самой принять решение, и ведь позже Костя обязательно отыграется за томление. Но лучше так, чем не выяснив, я буду в неведении.
— Да, — уверенно кивнув, провожу ладонями по его крепким плечам, а потом накрываю ладони и убираю его руки от себя. Поправив футболку, снова принялась искать свою сумку. Дубровский прочистил горло, и упер руки в бока. — Ты не видел мою сумку? — оборачиваюсь к нему, задав вопрос. В это время он уже успел натянуть на себя майку, скрывая мощную грудь от моих глаз. Так-то, мой Дом, иначе я сама сорвусь и передумаю.
— Она в прихожей, — кивнул в сторону, проводя по подбородку рукой. Смотрит на меня, снизу вверх, на долю секунды остановившись на моих бедрах, вздернул густую правую бровь, а затем устремил свой черный взгляд, ловя мои глаза. — Зачем она тебе? — с интересом наблюдает за моими движениями. Изучает тело, и каждую эмоцию, которая проскакивает на моем лице. Нас разделяет несколько шагов, но даже на расстоянии я ощущаю аромат его духов. В комнате зажжены два светильника, и свет слишком приглушен, создавая уют в тесном пространстве, хотя таковым его не назовешь.
— Вере позвоню, — жму плечами. — А вообще, — устремив на него свой сощуренный взгляд, продолжаю, — я хочу есть. С утра ничего не могла запихать в желудок. И не удивительно, — вспомнив, как моя мать припала к его губам, а потом говорила о медовом месяце. Тут же отвела глаза в сторону, ощутив привкус желчи во рту.
— Вика, — громовой голос Кости мигом притянул к себе, завладев моим вниманием. Даже слегка передернулась, испугавшись его напористости, и того, как мужчина отреагировал, только бы понять на что. — Между мной и твоей матерью есть только соглашение на брак, и тот вскоре аннулируется. Я работаю над этим. — Суров и серьезен. И я верю ему, но будто стоит барьер, из-за которого мне трудно полностью довериться Дубровскому. Цыкнув, отвела голову, и обняла саму себя. Как-то тоскливость мигом охватило меня, и казалось, что я никогда не смогу противостоять ей. А вкупе со сном, так вообще одолевают всякие дурные мысли и предчувствия.
— Мне было больно, — дрожащим голосом проговорила, признавшись в своих потаенных чувствах. — Пойми, я влюблена в тебя, и я знаю, что мы разные, но…
Дубровский уже обнимал меня, крепко прижимая к себе. Убаюкивал, словно маленькую девочку, которую обделили вниманием.
— Я сказал, что люблю тебя, Вик, — он слегка отводит меня от себя, и заглядывает в глаза, выискивая в них мою душу, которая точно ушла в пятки. — Разве стал бы говорить подобное женщине, если она не имела бы для меня никакого значения?
— Возможно, — получилось как-то совсем неуверенно, и Костя хмыкнул, откинув голову назад и закрыв глаза, вздохнул полной грудью.
— У меня было много женщин, — продолжает, и я ошарашенно уставилась на него, не ожидав такого поворота его откровений. Хохотнув больше от шока, тут же прикрыла рот ладонью. Дубровский, сощурившись, покачал головой, но продолжил, — мало того, я бывал в серьезных отношениях. Но никогда никого не мог полюбить так, как полюбил тебя. Кажется, для меня самого это стало открытием. И, поверь мне на слово, это произошло в тот день, когда я впервые увидел тебя с Игорем на встрече.
— Я помню, — смущенно отвечаю. — В ту встречу сама не могла оторваться от тебя, и всё-таки, мне казалось, ты был таким холодным. Так непринужденно отвечал на мои вопросы, что касались проектов. Я тогда подумала, что тебе не комфортно рядом со мной.
— Конечно, мне было не комфортно, — игриво улыбнулся, а я с удивлением посмотрела на него, — я тогда дико возбудился, черт, — выругался Дубровский, пояснив ситуацию в целом. — А всё потому, что у меня пункт: никаких отношений с женщинами компаньонов. Даже с их дочерями, — сразу подмечает, стоило мне открыть рот. — Но больше всего я был приятно удивлен, когда увидел тебя в клубе, правда в компании Вячеслава, — взгляд Кости похолодел, а я напряглась, стоило ему напомнить о мужчине, который некоторое время был так же необходим мне, но только лишь на территории клуба.
— У нас не было чувств, только секс и игры, и только на территории, — поясняю, но Дубровский качает головой, и накрывает тремя пальцами мои губы.
— Ты не должна оправдываться передо мной, — пытается улыбнуться, но, видимо, этому Косте предстоит учиться, как скрывать свой растущий гнев, превращающийся в ревность. — Я видел вас двоих в исполнении и знал, что ты не смогла открыться ему по-настоящему, Вика, — сокрушает тем, в чем я сама давно себе призналась. Снова опускаю глаза, как будто стыжусь этого. — И, — Дубровский запнулся, а тело напряглось. Между нами повисло тяжелое напряжение, — ты знаешь, что Вячеслав до сих пор не остыл к тебе?
— Предполагаю, — робко кивнув, я разорвала наши объятия. — Костя, в моих мыслях был ты, даже, когда он был во мне, — признание дается тяжело, но я почувствовала облегчение, что смогла освободить часть своего волнения на этот счет. Мужчина напрягся, но согласно кивнул, будто разделял со мной подобное ощущение.
— Как долго это продолжалось?
— Что именно? — нахмурилась, не поняв ход его мыслей. Дубровский прочистил горло, и прошел к своему рабочему столу. Я наблюдала за тем, как играют его накаченные мышцы. Хотя было трудно отнести Костю к разряду качков, но тело определенно тренированное и хозяин поддерживает форму без фанатизма. Шумно сглотнув, я сама двинулась к нему, встав напротив.
