И я поняла, что ничего не было зря. Потому что лишь увидев и полюбив настоящую себя, я увидела и полюбила предначертанного мне другого. А пустоту внутри, оставшуюся после того, как я пропустила через себя всё доступное мне императорское пламя, навеки отказавшись от этой способности, заполнила зародившаяся во мне жизнь моей дочери Алисии.
Эпилог. Детские шалости и взрослые волнения
Шестнадцать лет спустя
— Ну, давай же! — мальчик-подросток, долговязый, как и многие демоны в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет, толкнул локтем в бок девочку своего возраста, с очаровательными, как посчитали бы не знавшие юную леди взрослые, золотыми кудряшками.
— Да иди ты к гарпиям на съедение! — зло бросила девочка, дёрнув мальчика за тёмный хвост на макушке. Взгляд её был направлен на дубовую дверь, на которую указывал мальчишка. Друзья встретились взглядами: оба подростка обладали присущими императорскому роду Ада рубиновыми глазами со змеиными зрачками.
— Если хочешь, глотни для храбрости, — мальчик вытащил из внутреннего кармана сюртука, украшенного золотой вышивкой, формирующей императорский герб, железную флягу и протянул девочке. Глаза её широко распахнулись, она глянула им за спину, посмотрела за поворот, обозрела коридор, в котором располагалась дверь в кабинет императрицы Линаины, и, убедившись, что никого поблизости по-прежнему нет, выхватила флягу у подростка из рук.
— Что это? — спросила девочка, отвинтив крышку у фляги и принюхиваясь. Пахло персиками.
— Зелье храбрости, — пояснил мальчик, когда демонесса уже приложилась к фляге. Поморщившись, она вернула флягу демону и вытерла губы тыльной стороной ладони.
— Крепкое, как демоническое вино какое-нибудь, — сказала девочка, проводив руку мальчика с зажатой в ней ёмкостью взглядом. — Где ты его раздобыл? Если мама узнает, что я такое пила, то наверняка разозлится.
— Забрал у Кантора, когда он отошёл поговорить с отцом, — отмахнулся юный демон. — Он им обзавёлся, чтобы не теряться перед твоей тётушкой. Так ты пойдёшь или ещё глотнёшь? Или вообще струсишь?
Девочка смерила мальчика уничижительным взглядом, протянула руку распахнутой ладонью вперёд и, получив фляжку, сделала ещё один глоток. Если уж на неё всё равно будут злиться, то какая разница? Зелье вкусное!
— Значит, я просто захожу, беру любую вещь, показываю её тебе, а потом ты сам вернёшь её императрице? И обо мне ни слова? — деловито уточнила девочка, после запрещённого сильнодействующего зелья действительно ставшая храбрее. Хотя куда ей ещё храбрее быть?
— Типа того, — кивнул мальчик. — Так ты идёшь или нет? Или я зря на тебя честно стыренный напиток потратил?
— Иду-иду, — юная демонесса достала из кармана надетого поверх чёрного платья белого передника ленту и подвязала ей волосы: так, по её мнению, вероятность оставления улик в виде светлых прядей хоть сколько-то уменьшалась.
Глубоко вздохнув, девочка выглянула за поворот коридора, убедилась, что там никого, и подбежала к двери кабинета императрицы Линаины тар-демена Ризуд. На двери стояла серьёзная магическая защита, однако она не вредила тем, кто намеревался открыть дверь ключом. Как и тем, кто приходил к императрице, когда она была на месте. Сейчас же Её Величество пребывала на совещании Малого Совета, как и родители девочки, а ключ от своего кабинета оставила в гостиной императорских покоев. Той, в которую имел доступ лучший друг девочки, младший принц Рейн тар-демена Ризуд.
Леди Алисия тар Львова глубоко вздохнула, достала из всё того же кармана передника золотой ключик и просунула его в замочную скважину. Дубовая дверь открылась с негромким щелчком, и демоница тихо, как мышка, проскользнула внутрь. Не желая слишком задерживаться в светлом кабинете императрицы Линаины, Алисия подбежала к рабочему столу Её Величества, схватила первое попавшееся запечатанное письмо и выскочила прочь. Девочка запоздало вспомнила, что прежде чем выходить, ей следовало приоткрыть створку и посмотреть, не появился ли снаружи кто — то, кто может поймать её на горячем, но ей повезло и за те несколько секунд, что она пробыла в кабинете, демонов в коридоре не прибавилось. Немного подрагивающей рукой Алисия заперла дверь и вернулась в коридор, где её ожидал Рейн.
— Держи, — она протянула младшему принцу ключ и письмо. — И только попробуй ещё раз назвать меня трусихой!
Девочка угрожающе потрясла перед мальчишкой кулаком. А чтобы угроза выглядела существеннее, разжала кулак и выпустила коготки на всех пяти пальцах.
— Слушай, оно запечатано, — нисколько не напуганный, отметил Рейн, вертя в руках конверт. — Вполне возможно, что мама о нём и не вспомнит сразу. Может, прочтём?
Алисия, и так совершившая за день достаточно неразрешённых действий, побледнела.
— Тебе надо — ты и открывай! Сам перед своей матерью объясняться будешь!
— Даже если оно от твоей тёти Арины? — широко улыбаясь, спросил Рейн, тряся перед девочкой конвертом.
На столичном кладбище империи Талера в Среднем Мире было пронизывающе холодно: здесь, на севере, ещё не наступила полноценная весна, хотя в далёких южных провинциях уже зацветали весенние цветы. Дирлих ашара Кризейл, высокий лорд из первого круга аристократии империи и один из гвардейцев императора Ада Ансора тар-демена Ризуда, севшего на трон пять лет назад после отречения своих родителей, императора Анерана и императрицы Ривелии, сидел на ступенях склепа рода своего отца и крутил в руках букет адских роз. Они распускались в марте и впитывали в себя цвет алых звёзд, после чего лепестки их напоминали огранённые гранаты.
Матушка Дирлиха любила адские розы: они в обилии росли в имении её семьи вдали от Пандемониума. Леди ашара Кризейл говорила, что всё детство провела, исколотая и окружённая их чарующим запахом. Внешне, она была даже похожа на цветы, что так любила: её кожа была белой, как их стебли и листья, а губы и глаза совпадали по оттенку красного с лепестками. Только вот адские розы имели острые шипы, а мать Дирлиха являлась хоть и демоном, но слабым и хрупким. Отец сломал её. Ломал на протяжении всей их супружеской жизни.
Мужчина поморщился, вспомнив, как покинул отчий дом в возрасте тринадцати лет. Его отец считал его слишком мягким. Дирлих был юным идеалистом, он верил в добро и справедливость и горячо любил свою матушку. Однажды, будучи мальчиком, Дир отправился на кухню к поварам и лично испёк для матери пирог с ягодами на День рождения. Он был не самым вкусным и красивым, но матери понравился. Только вот Дирлих потратил время на пирог вместо того, чтобы учиться фехтованию, и лорд ашара Кризейл разозлился. Они поругались, и от отца Дирлих узнал, что он всего лишь слабый мальчишка и никогда не станет сильным и достойным его имени, если продолжит заниматься глупостями, вроде лизания женских ручек, даже если они материнские.
А ещё отец ударил мать на его глазах. Якобы за то, что та отвлекает его от учёбы. Он сказал, что это Дирлих своими поступками причиняет ей вред. И тогда тринадцатилетний благородный мальчишка ушёл из дома, сказав, что лучше отречётся от отца, чем станет таким, как он. Лорд ашара Кризейл запретил сыну появляться в своём доме, но Дирлиха приняли при дворе Ада, пристроили родственники матери. Став другом принца и гвардейцем, он надеялся сделать так, чтобы страдало как можно меньше леди. Со временем спрятал чувство вины в глубине сердца, стал весёлым парнем, охочим до девчонок. А потом встретил Линаину, и давние страхи и истощающие чувства дали о себе знать.
