— Есть пострадавшие? — спросил Валтор, пытаясь хоть немного разобраться в происходящем.
— Воин света. Заслонил собой монахиню.
— Монахиню? — голос Валтора дрогнул.
— Сегодня на рассвете в ее покоях была найдена еще одна змея.
— С этим нам еще предстоит разобраться. А так же с крайне непростой ситуацией, сложившейся во дворце. Валтор, мы истребляем ползучих гадов, но пока мы не раскроем причину, они так и будут угрожать нашему спокойствию…
Каждый задумался о своем. На мгновение в комнате повисло молчание и слышался лишь грозный шум водяных потоков.
— Не разлеживайся здесь долго. Ты нужен мне в строю, — с этими словами король поднялся и направился к выходу. Взгляд его упал на карту, практически полностью уничтоженную временем. И все же сквозь века она донесла главное: королевскую обитель, скрытую от терний крылом «Черного дракона» и миф о загадочном озере, в водах которого плещется кровь бесчисленных жертв Аспида.
— Что ты знаешь про Змеерогого? — не оборачиваясь, спросил Шампус.
Секретарь собирался было ответить, но его схватил удушающий кашель. Он сплюнул кровь и уставился на монарха снизу вверх:
— Немного. Лишь то, что клятву, данную в стенах его храма нельзя не исполнить. Магию Змеерогого невозможно отследить, а его жизнь невозможно оборвать. И все же я не помню случая, когда Змеерогий вмешался в судьбу смертного. Зачем ему вмешиваться сейчас? Все это весьма странно…
«Более чем… Вот только повелевать сердцем змеи может лишь Змеерогий, посылать сигналы и вынудить гада двигаться по указанному пути может лишь Змеерогий, а также заставить его излить свой яд в тело меченого мага, может лишь Змеероий. И на это должна быть причина, которую им тоже предстоит выяснить, а пока… монахиня будет жить.
Глава 20
На несколько дней все во дворце точно вымерли. Никто не зажигал света, не разговаривал и не покидал своих комнат. Все ждали окончания третьего и последнего дня тишины.
Претерпел изменения и сам дворец. Магические шары исчезли из рук каменных дев, а сами статуи занавесили тканью — такой невесомой, что она раздувалась даже от малейшего ветерка, и тогда казалось, будто каменная дева заперта внутри огромного кокона. Всюду жглись благовония, и поток ароматов туманом стелился по двору. Высокие своды залов мерцали дрожащим светом алмазных струн. Полусонно покачиваясь в воздухе, они напевали мистически нежную, невероятно печальную песнь потери, роняя свои алмазные «слезы» и незримо истончаясь. С последней упавшей на рассвете «слезой» прощальная песнь стихла и жители дворца, облачившись в кипенно-белые одеяния, собрались во внутреннем дворе к началу обряда погребения.
В это время я по просьбе Мели спешила в покои Ликерии.
Уже на подходе, сквозь неплотно закрытые двери я услышала снисходительно-сдержанный голос Мэдока.
— …это мероприятие обязательно к посещению.
— Какой зануда! — буркнула Лика и поинтересовалась с присущей ей «деликатностью»:
— Мэдок, вам так не терпится услужить королю, что вы ошибочно считаете, будто вправе указывать, что мне делать! Вам не кажется, что жестоко заставлять меня присутствовать на погребении?
— Все жители дворца, от господ до прислуги обязаны явиться на погребение и проводить пресветлую в последний путь.
— Не плохо бы и вам всем последовать за ней.
Я рывком открыла дверь.
— Какой убогий вид, — обласкала меня Ликерия. Облаченная лишь в ночную рубаху, она сидела в кресле и лениво поглаживала острие своего меча, выкованного из метеоритного железа.
Я ответила на приветствие законоведа, подошла к прислужницам и, схватив аккуратно приготовленный наряд, с суровым выражением лица швырнула его будущей королеве:
— Одевайся.
— И ты туда же, — с раздражением сказала Лика.
— Лика, ты поступаешь крайне неосмотрительно, — спокойно сказала я и позволила себе напомнить зарвавшейся девчонке, что расплачиваться за эту выходку она будет своей энергией.
— Все еще хочешь подарить королю свой поцелуй?
— Ненавижу, — заворчала Лика и, сверкнув черными глазищами, задергала левой ногой.
— Оденьте ее, — скомандовала я прислужницам. — И побыстрее.
Я заколола алый бутон в красиво уложенные волосы, накинула ей на плечи белоснежное меховое манто, и легко коснувшись ее руки, шепнула:
— Будь благоразумна. Нам ведь не нужны проблемы?
Ликерия склонила голову, показывая, что все поняла.
— Не стоит заставлять монарха ждать, — сказала я, пропуская госпожу вперед.
Среди кипенно-белых нарядов, лишь я и БегГар Шампус остались верны темному цвету. И если мне отступить от вековой традиции без риска для себя позволила религия, то на стороне короля были могущество и власть. Двойственные чувства овладели мной: с одной стороны я понимала, что именно черный цвет вероломно выдергивал меня из белой массы и ставил на одну ступень с БегГаром Шампусом, с другой он словно наделял меня тайной властью, ставшей отражением греха и мистической ночи.
Озадаченная своими мыслями, я присела в реверансе гораздо позже остальных. Тиски многочисленных взглядов сомкнулись на мне. Что ж, я и не надеялась избежать повышенного внимания, но чтобы так… И я продолжила стоять, втянув голову в плечи и не отрывая глаз от пола.
— Вы слишком истощены, — сказал БегГар Шампус, и я подняла голову, встречая металлический взгляд короля. — Сегодня вечером я жду вас у себя.
Не дожидаясь ответа, монарх отвернулся и дал команду выдвигаться.
Возглавили процессию крепкие мужчины, в числе которых был и кузнец, который пожаловал меч Ликерии. Я едва его узнала в белой рубахе, гладко выбритого и с чистым лицом. Мужчины вынесли прозрачный гроб. Напевая молитвы, молодые женщины, лица которых были скрыты под строгими масками, а запястья обмотаны белыми, как туман лентами, легко и величаво несли широкие чаши, бросая под ноги идущей процессии белые лепестки роз и красные специи. За ними следовал монарх вместе с кровными родственниками почившей королевы. Далее мы с Ликерией, а за нами все остальные. Завершали процессию королевские кони в сопровождении слуг. Мы миновали главные ворота, чинным шагом прошли мост и ступили на чернеющий камень горного хребта. Несколько часов я переставляла деревянные ноги, мечтая свалиться прямо тут на тропе, закрыть глаза и тихо умереть. Спины господ в дорогих одеяниях сменились спинами слуг и лошадиными задницами. Фыркнув, одна из кобыл махнула хвостом прямо перед моим носом. Я пошатнулась, и вдруг, словно из воздуха нарисовалась передо мной Мелитина, успевшая подхватить меня под руку. Когда мы входили в мрачную и жутко холодную пещеру, я еле держалась на ногах.
Вспыхнули чаши из-под лепестков, наполненные горючей жидкостью и бесчисленное множество гробов тут же отразили своими гранеными боками огненные всполохи. Опоры, вросшие в черный камень, были еле различимы, и установленные на них гробы казались парящими в воздухе шкатулками со спящими внутри девами. Ужасающе прекрасное зрелище. Неужели и мне предстоит взлететь под самый свод пещеры и закончить свой путь здесь, в оковах холодного хрусталя? Это немыслимо, пять с половиной сотен гробов! Да в моей деревне девиц незамужнего возраста и десятка не наберется!
