Спустя несколько минут Джон Росс вышел из задней двери, опираясь на трость, осторожно преодолевая ступеньки, прихрамывая, добрался до качелей. Нест за это время перестала качаться и остановилась, коснувшись ногами земли.
— Мне кажется, твой вопрос об отце растравил старую рану, — проговорил он, и улыбка его была слабой, болезненной, а глаза блеснули. Он посмотрел на закат. Небо на западе окрасилось багряным, там клубились легкие облачка.
Нест кивнула.
— Сможешь ли ты сходить со мной на могилу твоей мамы? — продолжал Росс. — Дедушка сказал, тебе не помешало бы сделать это. Бабушка кинула на него один из своих взглядов, но тоже согласилась. — Он повернулся к ней, нахмурив брови. — Может быть, я неправильно ее понял, но мне показалось, она как будто подарила мне веревку, чтобы повеситься.
Нест в ответ улыбнулась, подумав о Духе.
Росс медленно провел рукой вдоль трости.
— Сказать по правде, мне показалось, что твоя бабушка не доверяет мне. Она очень осторожная дама в том, что касается тебя.
Нест тоже так думала. Ба порой накидывалась на нее, беспокоясь о том, где она, и Нест думала, что ей может угрожать опасность, которой она сама не осознает.
— Так как, все будет в порядке? — продолжал Росс. — Пойдешь со мной на кладбище?
Нест кивнула, слезла с качелей и направилась к прорехе в изгороди. Она без слов вела его за собой, идя медленно, чтобы он мог догнать, оглядываясь и проверяя, идет ли он следом. Интересно, что случилось с его ногой. Можно ли спросить его как-нибудь поделикатнее?
Они пересекли двор, пробрались через дыру в изгороди и очутились в парке. Вечерние игры в бейсбол вовсю шли, все площадки забиты людьми, скамейки и участки травы вокруг запружены семьями игроков и болельщиками. Она повела Росса вниз по служебной дороге за ближайшей стоянкой к воротам в парк, потом по дорожке к захоронениям и к холмам. Оба молчали. Дневная жара еще не прошла, воздух был тяжелым, не верилось, что температура ночью может упасть. Насекомые жужжали и звенели, создавая какофонию звуков в тени деревьев, крики игроков резко прорывали окружающую тишину.
Спустя минуту она замедлила шаг.
— Надолго вы к нам? — спросила она, желая узнать о нем побольше, особенно о его отношениях с ее матерью.
— Всего на несколько дней. — Его движения были неспешными. — Думаю, можно остаться до фейерверка. Слышал, это грандиозное зрелище.
— Можете сидеть рядом с нами, если хотите, — предложила она. — Тогда будете с теми, кого знаете. Вы ведь ни с кем в Хоупуэлле больше не знакомы, правда?
Он помотал головой.
— Вы здесь впервые?
— Впервые.
Они пересекли дорожную развилку и повернули на запад к обходу и воротам Риверсайда. Джон Росс посматривал на холмы, туда, где Рок-ривер несла свои воды на запад. Он как будто видел что-то в глубине, и взгляд его был рассеянным, а выражение лица — полным боли. На мгновение он показался ей совсем молодым, как будто с него спала пелена лет. Нест подумала, что видит в нем мальчишку, каким он, вероятно, был лет двадцать назад, до того, как жизнь вывела его на тернистую дорогу.
— Вы были влюблены в мою маму? — неожиданно спросила она его.
Он удивленно взглянул на нее — лицо в напряжении, выражение зеленых глаз озадаченное. Потом покачал головой.
— Думаю, мог бы, если бы знал ее лучше, но… не получилось. — Он улыбнулся. — Разве это не трагедия?
Они прошли мимо детских качелей к зарослям можжевельника.
— Ты на нее похожа, — спустя минуту сообщил Росс.
Нест взглянула на него, увидела, как он ковыляет, опираясь на трость.
— Я так не думаю. Я ни на кого не похожа. И мне вообще не нравится, как я выгляжу.
Росс кивнул.
— Порой мы сами себе критики. Но мне нравится, как ты выглядишь, даже если тебе самой — нет. Можешь меня стукнуть за это.
Она улыбнулась, неожиданно для самой себя. Они прошли мимо можжевельника к повороту в горы. Здесь были припаркованы две машины, а у ближайших качелей расположилась семья. Нест снова подумала о Беннетт Скотт и пожирателях, представив в уме всю картину, вспомнив ночь, жару и страх. Она еще подумала о Двух Медведях: где он сейчас, в парке или нет? Она даже огляделась вокруг: нет, его нигде не видно. Она велела себе перестать думать о Двух Медведях и мертвецах Синиссипи.
Она подвела Росса к дыре в изгороди и дальше, к кладбищу. Они прошли по краю асфальтовой дороги. Через ряды мраморных и гранитных надгробий, по густому травяному ковру, под кронами густых старых деревьев. Запахи сосны и свежей травы щекотали ноздри. Нест почувствовала себя до странности легко. Все благодаря Джону Россу — она как будто уже много лет его знает. Чем дольше они вместе, тем лучше ей становилось. В его манере говорить — и не по-детски, и не по-взрослому, в его манере двигаться — без ложного выпячивания своего увечья и без попыток оградить себя — но особенно в том, каким миром он был сейчас преисполнен: как будто уже одной прогулки с нею достаточно, и неважно, что произойдет потом.
Они прошли мимо зеленых деревьев вниз, где в тенистой долине лежала ее мать. Надгробная плита была покрыта черными буквами, складывающимися в слова: «Возлюбленной дочери и матери», а дальше шло ее имя: «Кейтлин Анна Фримарк». Нест молча рассматривала могилу.
— Я вообще ее не помню, — наконец вымолвила она, и слезы покатились из глаз.
Джон Росс всматривался в ряды деревьев.
— Она была маленькой и хрупкой, с песочного цвета волосами и серо-голубыми глазами, от которых нельзя было глаз оторвать. Красива почти эльфийской красотой. Очень умна, интуитивно чувствовала вещи, которые другие не замечали. Когда она смеялась, то могла перенести вас в лучшее время и место своей жизни, если вы чувствовали грусть. Или же помогала радоваться тому, что вы с ней рядом. Она была бесстрашной. Никогда не принимала ничего на веру, всегда хотела сама во всем убедиться.
Он внезапно замолчал, словно не хотел продолжать эту тему. Нест не поднимала на него глаз. Она вытерла слезы и закусила губу. Когда бы она ни пришла сюда, все повторяется. Сколько бы времени ни прошло.
После они отправились через кладбище к ограде, прислушиваясь к далеким звукам газонокосилки и случайным автомобильным гудкам на шоссе. В этот вечер на кладбище не было больше ни души, стояла тишина. Вечер все еще мучил жарой, в воздухе словно пахло потом, время ползло еле-еле. И еще было чувство: что-то ускользает, исчезает безвозвратно — как уходят шансы на любовь или надежда на понимание.
— Спасибо, что рассказали мне о ней, — тихо сказала Нест, когда они спускались по асфальтовой дороге к ограде парка. Глаза ее уже высохли, ум был ясным.
— Ты просто напомнила мне о ней, — ответил Джон Росс, но не сразу. — Это помогло мне рассказать, какой она была.
— У меня есть фотографии, но это совсем другое.
