Следующие два часа я читал эту на удивление увлекательную книжку, содержащую массу советов на все случаи жизни - от рекомендаций, как укрыться от дождя в чистом поле, до наставлений, как себя вести в случае нападения насильника.
В одиннадцатом часу зазвонил телефон. Я снял трубку и буркнул:
- Да! - ожидая услышать Витьку или еще кого-нибудь из вчерашней гоп-компании.
Но я ошибся - в трубке секунду помолчали, а затем приятный женский голос осторожно произнес:
- Алло! Будьте добры Сергея!
- Он у телефона! - уже полюбезнее ответил я, заинтригованный.
- Ой, Сережа, здравствуйте! Это Зоя, дочь Максима Кузьмича! Сережа! Я понимаю, что уже поздно, но у нас тут… В общем, папа уехал в Германию, а полчаса назад в дверь стали ломиться какие-то типы! Я спрашиваю: «Кто там?», а они не отвечают! И опять стучат! Потом ушли, а сейчас опять пришли и снова стучат! Мне страшно, Сережа! Я не знаю, что мне делать, нашла у папы в кабинете на столе ваш телефон и позвонила… Может быть, милицию вызвать? Ой, опять стучат!
- Зоенька, не волнуйтесь! - я лихорадочно соображал, что посоветовать напуганной девушке. - Это какая-нибудь шпана, хулиганы малолетние! Если станут ломать дверь, вызывайте милицию! А так - ждите меня, я сейчас приеду!
Решение созрело у меня само собой - не бросать же человека в беде! Конечно, где-то глубоко в душе я очень хотел повидаться с Зоей, и упускать такой шанс было глупо.
Я, как ураган, пронесся по квартире, оделся, побрызгался одеколоном в ванной, захватил в карман тяжелый медный пестик от давным-давно расколовшейся ступки - так, на всякий случай, у дверей, достав ключи, подмигнул косоглазому японскому богу, покачивающемуся на цепочке, и выскочил из квартиры.
Спустя сорок минут я осторожно вошел в подъезд дома на Бережковской набережной и прислушался. В темной лифтовой шахте слышались какие-то отдаленные шумы, крики, грохот. Я секунду помедлил, сжал пестик в кармане пальто и решительно зашагал вверх по лестнице…
На площадке перед дверью Паганелевой квартиры горел самый настоящий костер! Человек шесть полупьяных подростков и одна хихикающая девица с зелеными волосами жгли газеты. Тут же стояла початая бутылка «Русского стандарта», валялись пластмассовые стаканчики, окурки, мусор. Едкий запах горелой бумаги смешивался со сладковатым ароматом плана. Вся компания, гогоча и толкаясь, из баллончиков с краской разрисовывала дверь Паганелевой квартиры разными немудреными картинками, какие обычно рисуют на заборах. Меня увлеченные граффити тинэйджеры не заметили.
- Эй! - негромко сказал я, набравшись смелости - все же нет ничего опаснее пьяных подростков. - Что, делать нечего?
Они разом обернулись, продолжая хихикать, и один, самый наглый, спросил:
- Это что за хер? Ты че, козел, в репу захотел?
Я надеялся, что молодежь испугается одного моего вида - взрослый мужик, не хиляк, застал их за таким безобразием… Но они и не думали пугаться! Наоборот, сгрудившись вокруг своего вожака, эти довольно громоздкие «детишки» уверенно двинулись на меня, стоявшего у самого края лестницы. И тут я вспомнил только что прочитанного Юрьева: «Если вы подверглись нападению подростков, прежде всего отбросьте всякую жалость! Забудьте, что перед вами дети, старайтесь действовать жестко, даже жестоко - ваша мягкость может стоить вам жизни! Первым делом попытайтесь „выключить“ вожака - обычно на нем замыкается вся инициатива нападающих…»
Они с криком бросились на меня, навалились, пытаясь сбить с ног, но я действовал быстро и четко. Пестиком врезал кому-то по голове, ударил вожака ногой в пах, левой рукой сгреб сразу двоих и швырнул их вниз по лестнице…
На этом, собственно, вся потасовка и закончилось. Скрюченный главарь тихонько скулил на полу, рядом сидел и держался за голову еще один парень, разбросав ноги в грубых армейских ботинках. Двое внизу с кряхтением поднимались со ступенек, а крашеная девица и щуплый прыщавый белобрысый пацан пятились от меня в угол.
- Ну что, шакальё? А теперь пошли вон отсюда! - я безжалостно, за шкирку поволок вожака к лестнице, отвесив ему на прощание хорошего пинка. - Еще раз увижу - шею сверну! Понял?
Он промычал что-то, ковыляя вниз по ступенькам. Следом за ним потянулись остальные. Компания собралась внизу, на площадке, пошушукалась, но я решительно двинулся вниз:
- Что, не поняли? Мало?!
Они с шумом ссыпались по лестнице, этажа через два остановились, хором крикнули: «Козел!» и, грохоча ботинками, убежали.
Сзади раздался какой-то шорох. Я рывком обернулся - дверь квартиры открылась, на пороге стояла Зоя с шипастой булавой, явно из папиной коллекции. Была она в домашнем халатике, тоненькая, хрупкая, но с решительно закушенной нижней губкой. В больших серых глазах стояли слезы…
Я поднял руки.
- Зоя, это я, Сергей! Противник повержен и бежал! Не бойтесь, все в порядке!
- А я услышала шум, крики, поняла, что тут дерутся… Я так испугалась! Заходите, Сережа! Вы не пострадали?
Я покачал головой и кивнул на дверь.
- Они тут кое-что попортили, вы идите, я сейчас!
Зоя прикрыла дверь, я поднял с пола брошенный баллон с краской и за минуту выкрасил внешнюю поверхность двери в ровный оранжевый цвет, скрыв все нарисованные фаллосы и прочую похабщину. Покончив с покраской, я затоптал тлеющие газеты, прихватил «Русский стандарт» и вошел в квартиру.
Мы сидели на кухне и пили чай. Зоя, оправившаяся от испуга, развеселилась, подкладывала мне печенье: «Бабушка испекла!» и рассказывала про свою семью. Оказывается, ее мать, актриса, бросила Паганеля с четырехлетней дочкой на руках ради какого-то американского продюсера еще в восьмидесятом году и укатила жить в Штаты. Зоя назвала фамилию, я удивленно присвистнул - ого!
- Так она же приезжала в Россию! Вы виделись?
Зоя помрачнела.
- Нет! Отец был против, я тоже не захотела - зачем?
- Ну, как же! Мать все-таки!
- Сережа, я ее совсем не помню! Она отказалась от меня ради сытой жизни в Америке - какая же она мне мать! И все, кончили об этом!
Зоя замкнулась, веселость ее куда-то улетучилась. Я проклинал себя за нетактичность и, чтобы исправить положение, спросил, где Зоя учиться.
- В МГУ, на юридическом. После школы два года поступала в МГИМО, но не проходила по конкурсу. Теперь вот на третьем курсе, а подруги-одноклассницы уже заканчивают. А что за водку вы принесли?
- «Русский стандарт». Говорят, наша политическая элита очень уважает. Так сказать, боевой трофей!
- Давайте выпьем! Никогда не пила чистую водку! Вы меня научите?
Я, скрепя сердцем, согласился. В бутылке было больше половины, и я боялся, что «на старые дрожжи» меня развезет, а скоро собеседование.
Зоя принесла тонкие хрустальные рюмки, нарезала ветчину и соленые огурцы, открыла баночку красной икры. Я набулькал прозрачной жидкости, поднял рюмку и предложил:
