— Я думала, что к неолиту относились шумеры и египтяне.
— Верно, но колонисты использовали другие модели. — Магнус иронично улыбнулся. — Они в большей степени позаимствовали обычаи американских индейцев и доисторических культур Северной Европы.
— Значит, им не нравились большие города, — сделала вывод Алеа. — Я их за это не виню. Ты мне показывал картинки настоящего города — меня от них в дрожь бросило.
— Там полно недостатков, — признал Магнус. — Хорошо тем, кто богат, однако лично я...
Алеа уставилась на него во все глаза.
— У тебя такой корабль, и ты еще сомневаешься, что богат?
— Это моя единственная ценность, — объяснил Магнус. — А вот денег у меня не водится.
В разговор вмешался Геркаймер:
— Проверка атмосферы завершена. Смесь кислорода с азотом пригодна для дыхания, хотя и более разреженная, чем атмосфера на борту. В ней не содержится бактерий, специальные прививки не нужны.
— Значит, можно выходить? — спросила Алеа с едва скрываемым нетерпением.
— Можно. — Дверь шлюза открылась. — Приятного вам пребывания на планете!
Алеа едва дождалась, пока местный воздух придет на смену корабельному. Несмотря на все свои заверения, Геркаймер не хотел подвергать риску заражения их единственное убежище.
Магнус ласково взглянул на свою спутницу: он-то не забыл, какой восторг охватывал его всякий раз во время первых путешествий.
— Когда мы сойдем на планету, я снова должна называть тебя «Гар»? — поинтересовалась Алеа.
— Мудрая мысль, — согласился он. — Вероятность наткнуться на агентов прогрессивных миров чрезвычайно мала. Но нельзя быть на сто процентов уверенным, что имя Магнус д'Арманд здесь никому ничего не говорит.
Алеа подумала, что это глупо. Он ведь был Гаром Пайком на шести разных планетах и на каждой начал революцию. Куда разумнее предположить, что вражеским агентам скорее известно имя Гар, нежели Магнус. Тем не менее право выбора оставалось за ним.
— А ничего, если я буду называться собственными именем?
— Конечно, — заверил ее Магнус. — Вряд ли у кого-то имя Алеа Ларсдаттер уже ассоциируется с восстаниями и мятежами.
Алеа только собиралась спросить об этом «уже», как дверь перед ней раскрылась. Крутя в воздухе посохом, девушка с ликующим возгласом сбежала вниз по трапу в высокую траву, в напоенную ароматами весеннюю ночь и, переполненная восторгом от пребывания на свежем воздухе, закружилась в импровизированной пляске.
Гар медленно сошел следом, с улыбкой глядя на бурный восторг своей спутницы.
Алеа подпрыгнула и, уперев руки в бока, обнажила зубы в довольной улыбке. Ее глаза светились задорным огнем.
— На какое чудовище будем охотиться, Гар Пайк?
— Какое первым под руку попадется. — Гар расплылся в ответной улыбке. — Диктатор или тиран будет в самый раз, хотя лично я предпочел бы продажного короля. Давай совершим ночную прогулку по дороге и мысленно прислушаемся к людям в маленькой деревушке, что в полумиле отсюда. Может, из их снов нам станет понятно, что представляет собой здешнее правительство.
— Неплохо было бы попрактиковаться. — Алеа гордо вскинула голову и широко улыбнулась. — В конце концов ты совсем недавно научил меня читать мысли.
— Ты совсем недавно научилась, — поправил ее Гар. — Этому нельзя научить — к телепатии или есть способность, или нет.
— Весьма любезно с твоей стороны позволить мне практиковаться на тебе. Интересно, смогу ли я прочитать мысли кого-то еще.
— Думаю, да.
От того, что Алеа настолько привязалась к нему, что читает его мысли, Гар почувствовал знакомое головокружение, кстати, весьма приятное. Но он отогнал эту радость обратно в глубины своего сознания. Ему нужен спутник, а не возлюбленная.
Он выпрямился, открывая сознание для чужих мыслей, и перед глазами у него все расплылось.
— Давай послушаем отсюда. Посмотрим, получится ли у тебя прочитать, чем занята голова у кого-нибудь из жителей деревни.
Алеа распрямилась и тоже замерла, давая собственным мыслям возможность растекаться, затихать и освобождать место для мыслей чужих.
— Сны, — произнесла она спустя некоторое время, — нагромождение изображений, лишенное всякого смысла... Нет, одно со смыслом, хотя я сомневаюсь, что есть на свете такие женщины... женщина, которая так тоскует о своем муже, трудно поверить, что он был настолько красив. Интересно, что с ним случилось?
— В этом сне есть хоть немного печали?
— Я бы не сказала. Скорее, тоска.
— Не можешь заставить ее подумать, где он сейчас?
Алеа удивленно уставилась не него.
— А я вправе так делать?
— Вряд ли, — ответил Гар. — Хотя, с другой стороны, что дурного в том, чтобы подслушивать чужие мысли, если люди их не скрывают. Конечно, если мысли эти не слишком личного характера.
— Я пропустила три из них — а одна в некотором роде очень даже личная.
— Значит, и эту тоже пропусти, — посоветовал Гар. — Лучше внедри в чей-нибудь еще сон образ путешественника, который направляется в город.
— Это тоже равносильно вмешательству, — нахмурила брови Алеа.
— Согласен, но не больше, чем постараться выудить нужную информацию при разговоре.
— Наверное, ты прав, — признала его собеседница.
Она мысленно представила Гара: вот он, размахивая посохом, идет по направлению к деревне. На всякий случай Алеа предусмотрительно представила Гара немного ниже ростом.
Ее поразила реакция спящего: смесь восторга и предвкушения. Человеку хотелось узнать, какие же товары несет коробейник. Наверное, швейные иглы и сахар с севера, какие-нибудь специи, семена новых сортов кукурузы и сои, картинки с диковинными садовыми инструментами, которые можно заказать кузнецу, новости о том, что происходит в мире, а может быть, и новую сказку...
— Этот спящий явно не боится странника, — решила Алеа. — Кроме как разносчиком товаров он и представить его не может.
— Даже не бродячим музыкантом? Ну и скукотища же здесь! — сказал Гар. — Сейчас я повторю на ком-нибудь другом. — Он на мгновение нахмурился, затем произнес:
— Кто-то еще... Еще один... — Он повернулся к спутнице. — Ты права. Похоже, кроме коробейников они тут больше никого не знают.
— Подожди, я попробую еще раз.
Алеа выбрала девочку-подростка и внедрила в ее сон изображение четверых юношей и девушек: они входили в деревню, смеясь и выкрикивая приветствия...
— Вот! Я сделала странников молодыми, и все жители захотели оказать им радушный прием. Наверное, для юношей это в порядке вещей — попутешествовать, посмотреть мир.
