Книжки » Книги » Историческая проза » Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - Елена Осокина 📕 - Книга онлайн бесплатно
Книга Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - Елена Осокина
328
0
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - Елена Осокина полная версия. Жанр: Книги / Историческая проза. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст произведения на мобильном телефоне или десктопе даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем сайте онлайн книг knizki.com.
В сборе валютных средств для индустриализации руководство страны не ограничилось экономическими мерами. В ход шли репрессии. В особых папках Политбюро регулярно встречаются распоряжения типа «Обязать ОГПУ в семидневный срок достать 2 млн рублей валюты» или «Предложить (другой вариант: „категорически предложить“. – Е. О.) ОГПУ сдать Госбанку валюты минимум на один миллион рублей». Во исполнение этих приказов в конце 1920‐х – начале 1930‐х годов ОГПУ провело массовые изъятия ценностей у населения. Так, в 1930 году прошла кампания по конфискации серебряной монеты, в ходе которой проводились и аресты владельцев золота. 20 сентября 1931 года появился циркуляр № 404 Экономического управления ОГПУ, который разрешил конфискацию золотых и серебряных предметов домашнего обихода. Сотрудники ОГПУ, видимо, переусердствовали, так что в сентябре 1932 года специальным циркуляром руководству ОГПУ пришлось разъяснять, что отбирать бытовые ценности можно только в случае, если «их количество имело товарный спекулятивный характер», а также в случаях их «особой валютной важности». Однако злоупотребления не прекратились.
В 1930–1932 годах под лозунгом борьбы с контрабандой и спекуляцией ОГПУ провело массовые операции по изъятию иностранной валюты. Сон управдома Никанора Ивановича Босого из главы 15 романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» навеян событиями тех лет2. Вспомним его. Никанору Ивановичу привиделось, что он оказался в театральном зале. Темно-вишневый бархатный занавес был украшен изображениями увеличенных золотых царских десяток. Представление вел молодой конферансье в смокинге.
– Ну-с, Никанор Иванович, покажите нам пример, – задушевно заговорил молодой артист, – и сдавайте валюту.
После клятвенных заверений в том, что валюты у него нет, Никанор Иванович присоединился к сидящим на полу злостным укрывателям валюты. Некоторые из них сидели в театре уже больше месяца и имели запущенный вид. Зал погрузился в полную тьму, а на стенах выскочили красные горящие слова: «Сдавайте валюту!» После увещеваний конферансье в том, что лучше «жить тихо и мирно, без всяких неприятностей, сдав валюту», специально приглашенный «известный драматический талант», артист Куролесов Савва Потапович, исполнил отрывок из «Скупого рыцаря» Пушкина. Жалкая кончина скупца, который помер на сундуке с бесполезными сокровищами, и угрозы конферансье, что с ними «случится что-нибудь в этом роде», возымели действие. Появились желающие сдать валюту. Николай Канавкин, «маленького роста белокурый гражданин, судя по лицу, не брившийся около трех недель (! – Е. О.)», признался, что прячет тысячу долларов и двадцать царских золотых десяток у своей тетки на Пречистенке. Конферансье, оказывается, уже собрал сведения и о тетке, и о ее маленьком особнячке с палисадником. Услышав, что драгоценная валюта лежит в коробке в сыром погребе, артист возмутился:
– Да ведь они ж там заплесневеют, отсыреют! Ну мыслимо ли таким людям доверить валюту? А? Чисто как дети, ей-богу!
– Деньги, – продолжал артист, – должны храниться в Госбанке, в специальных сухих и хорошо охраняемых помещениях, а отнюдь не в теткином погребе, где их могут, в частности, попортить крысы! Право, стыдно, Канавкин! Ведь вы же взрослый человек… Да, кстати: за одним разом чтобы, чтоб машину зря не гонять… у тетки этой самой ведь тоже есть? А?
За теткой тут же послали, чтобы отправить ее в женский театр, где одновременно, но отдельно от мужчин, театрализованно-принудительно убеждали валютчиц. Видимо, женская природа требовала иных средств воздействия.
Никанору Ивановичу тем временем слышался нервный тенор, который пел: «Там груды золота лежат, и мне они принадлежат!»
Тут зал осветился ярко, и Никанору Ивановичу стало сниться, что из всех дверей в зал посыпались повара в белых колпаках и с разливными ложками в руках. Поварята втащили в зал чан с супом и лоток с нарезанным черным хлебом.
– Обедайте, ребята, – кричали повара, – и сдавайте валюту! Чего вам зря здесь сидеть? Охота была эту баланду хлебать. Поехал домой, выпил как следует, закусил, хорошо!
– Ну, чего ты, например, засел здесь, отец? – обратился непосредственно к Никанору Ивановичу толстый с малиновой шеей повар, протягивая ему миску, в которой в жидкости одиноко плавал капустный лист.
– Нету! Нету! Нету у меня! – страшным голосом прокричал Никанор Иванович. – Понимаешь, нету!
Проснулся Никанор Иванович в слезах и все повторял:
– Нету у меня и нету! Пусть Пушкин им сдает валюту. Нету!
Историк Б. В. Соколов считает, что в образе Саввы Потаповича Куролесова, который, декламируя «Скупого рыцаря» Пушкина, убеждал находившихся под арестом валютчиков сдать ценности государству, Булгаков пародирует… самого Ленина, его смерть от паралича и фальшивое «воскрешение» его набальзамированного тела. Соколов пишет, что в более ранней редакции романа этот персонаж носил другое имя – Илья Владимирович (перестановка: Владимир Ильич) Акулинов (сравнимо с другим фольклорным персонажем, Ульяной, – мостик к Ульянову).
Концерт-истязание для валютчиков вряд ли был досужей фантазией Булгакова. Историк Г. В. Костырченко пишет, что, по свидетельству бывшего сотрудника Экономического отдела московского представительства ОГПУ М. П. Шрейдера, в 1920‐е годы евреев-нэпманов ОГПУ убеждало сдать ценности с помощью родных мелодий, которые исполнял специально приглашенный музыкант. В арсенале методов воздействия у ОГПУ была и «долларовая парилка» – тюремные камеры, где жертву держали до тех пор, пока родственники и друзья за границей не присылали валютный выкуп. Об этом писал В. Кривицкий, сам сотрудник ОГПУ в 1930‐е годы. С санкции Политбюро ОГПУ проводило показательные расстрелы «укрывателей валюты и золота». На рубеже 1920–1930‐х годов страна фактически вернулась к жесткой валютной политике периода Гражданской войны.
Поиск золота и валюты обернулся распродажей национального художественного достояния. С началом индустриализации спорадический вывоз антикварных и художественных ценностей за рубеж превратился в массовый экспорт, который затронул, без преувеличения, все крупные музеи и библиотеки страны. Наиболее сильно пострадало собрание Государственного Эрмитажа.
ЭНДРЮ МЕЛЛОН И СОЗДАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГАЛЕРЕИ ИСКУССТВ США
Начав индустриализацию при пустых золотых кладовых, сталинское Политбюро было готово распродать Эрмитаж, но не за любую цену. Сделки срывались, потому что покупатель жадничал. Как не вспомнить, например, двухкратный провал – зимой 1928/29 года и в октябре 1930 года – переговоров со всемирно известным арт-дилером Джозефом Дювином (Joseph Duveen, 1869–1938), который за 40 шедевров Эрмитажа предложил СССР смехотворную цену 5 млн долларов. Да и Галуст Гюльбенкян, основатель компании «Ирак Петролеум», скупился, пытаясь извлечь максимум выгоды из своего монопольного положения первого и некоторое время единственного покупателя шедевров Эрмитажа. Гюльбенкян купил прекрасные работы, в их числе «Афина Паллада» Рембрандта, «Портрет Елены Фурмен» Рубенса, мраморная Диана Жана Гудона, – но сколько шедевров он упустил из‐за скупости!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - Елена Осокина», после закрытия браузера.
Книги схожие с книгой «Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - Елена Осокина» от автора - Елена Осокина:
