Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
Похоже, что все жутко взволнованы тем, что приезжает Карл Рэй. Даже мама, что меня удивляет, – мне казалось, она не жаждет его приезда. Меня же продолжает мучить вопрос, как мы все будем пользоваться ванной. Ведь ею будут пользоваться восемь человек. Даже сейчас, когда нас только семеро, – это проблема. Есть ещё один санузел внизу, но там только туалет и раковина.
Мама сказала мне и Мэгги, что нам придётся надевать наши банные халаты. Интересно, а Карл Рэй тоже будет надевать банный халат?
Суббота, 16 июня
Ну, вот. Карл Рэй приехал.
Уже почти полночь, а Мэгги где-то шляется со своим парнем, Кенни, отчего папа жутко распсиховался. Мэгги ещё не видела Карла Рэя. Но папа психует не из-за этого: он сходит с ума от беспокойства, потому что Мэгги и Кенни ушли в полдень, и отправились на пляж, и не сказали, когда вернутся. Думаю, ей светит хорошая головомойка. Все остальные легли спать, но папа оставался внизу её ждать.
Ну а теперь про Карла Рэя. Лично я разочарована. Я рассчитывала увидеть совершенно другого человека. Мы прождали его всё утро, то и дело выглядывая в окна. Около полудня папа вернулся из магазина «Алесси». По субботам он закупается продуктами, а затем заходит в «Алесси», итальянский гастроном, и покупает ветчину и два батона хлеба – горрррячего, свежжжжего хлеба, – и как только он возвращается домой, и мы укладываем продукты на полки, мы всегда набрасываемся на горячий хлеб и ветчину и делаем огромные сэндвичи. Обычно это самое лучшее время в субботу.
Не успели мы убрать продукты и за несколько секунд до того, как собрались резать этот замечательный хлеб, как на кухню входит Дуги и вопит:
– Карл Рэй! Карл Рэй! У двери стоит парень, который говорит, что он Карл Рэй!
Ну и времечко он выбрал.
Карл Рэй высокий и тощий, как скелет, настолько тощий, каким может быть человек, оставаясь при этом живым. У него очень светлые, почти белые волосы, и они торчат у него на макушке и рядом с ушами, где он коротко их стрижёт. А ещё он жутко бледный и на его лице и руках миллион веснушек, но это те его части, которые видны. Мне же что-то подсказывает, что веснушки у него повсюду. У него крошечные глазки и малюсенький нос. Я бы даже сказала, что его голова похожа на миниатюрную копию головы обычного человека. И эта маленькая-маленькая головка сидит на верху высокого, тощего тела, и с этого тощего тела свисают две длиннннные, тонкие, веснушчатые руки, и есть ещё две длиннннные тощие ноги. Такой вот красавчик.
Карл Рэй пока ещё толком ничего не сказал, и мама думает, что это потому, что он нервничает. Он постоянно смотрит вниз на ваши ноги и никогда не смотрит вам в лицо.
После того как мы отвели его из гостиной на кухню, мама велела нам, детям, подождать и не набрасываться на ветчину и хлеб, пока Карл Рэй не возьмёт свою порцию. Всё ясно: теперь тут хозяин Карл Рэй. Он единственный, у кого есть своя отдельная комната, и он единственный, кому дозволено схватить шесть кусков ветчины и четыре ломтя хлеба, прежде чем остальным достанется хоть по кусочку.
После обеда мама показала Карлу Рэю его комнату и рассыпалась в извинениях за кроликов и прочее. Он не проронил ни слова, лишь огляделся по сторонам и поставил свой чемодан. Мама сказала, что он может немного отдохнуть (вероятно, потому, что он съел такой ОГРОМНЫЙ обед), и он кивнул и закрыл дверь. Тогда мама сказала нам всем, чтобы мы угомонились и не шумели, пока он не проснётся. Вот так.
Так что целый день все ходили по дому на цыпочках, он же даже не вышел из своей комнаты, пока не почуял, что запахло ужином. Как только мы поставили всё на стол, он уже был тут как тут. Как будто следил за нами.
Мама велела Карлу Рэю сесть в конце стола, напротив папы. Это «почётное» место, на котором мы все сидим по очереди. Я не знаю, почему оно почётное; просто почётное, и всё.
Для такого дохлика, как он, Карл Рэй ужасно прожорлив. Он съел четыре куска курицы, три порции картофельного пюре, около тонны зелёных бобов, выпил три стакана молока и слопал две порции пирога. Мама всё время смотрела на курицу, как будто если на неё смотреть, там появится больше кусков. И когда Деннис захотел взять вторую порцию, она посмотрела на него колючим взглядом и сказала:
– Погоди, нас здесь много.
После обеда мы все сели смотреть телевизор. Карл Рэй устроился в любимом папином кресле, на котором никому из нас нельзя сидеть, когда папа в комнате. За весь вечер Карл Рэй не произнёс ни единого слова, хотя время от времени мама или папа что-то говорили ему. Он лишь кивает или качает головой; иногда он что-то невнятно бормочет.
Когда все стали готовиться ко сну, мама сказала:
– Пусть Карл Рэй пойдёт в ванную первым.
Поэтому мы все ждали, пока он не войдёт в свою комнату и не закроет за собой дверь. Мы ждали, и ждали, и ждали. Наконец, Дуги не выдержал и, заглянув под дверь, шёпотом сообщил, что свет погас! Разве Карл Рэй не умывается и не чистит зубы перед тем, как лечь спать?
Уже час ночи, а Мэгги всё ещё нет дома. Бьюсь об заклад, что папа всё ещё ждет её в гостиной. Не хотела бы я быть на её месте сегодня вечером.
Воскресенье, 17 июня
Карл Рэй когда-нибудь точно сведёт меня с ума. Да и Мэгги тоже. Господи.
Во-первых, о Мэгги. Она вернулась домой в два часа ночи. Я знаю, потому что она вошла в комнату с рёвом и, сбросив с ног обувь, включила свет. Я, разумеется, не спала. Когда я спросила её, что случилось, она ответила:
– О! Всё!
– Например? – спросила я.
– Всё. Кенни. Папа. Ооох! С ума можно сойти!
Неужели она и вправду сошла с ума?
– Это почему?
Она свирепо посмотрела на меня:
– Потому что я сказала Кенни, что нам нужно позвонить, а он всё твердил «да, да», и потому что папа больше не отпустит меня на свидание, он говорит, что мне как минимум две недели нельзя сделать и шагу из дома, а в следующую субботу состоится самая большая вечеринка, на какой я ещё ни разу не была; и потому что папа сказал Кенни, чтобы его здесь даже духу не было, пока он не станет джентльменом, и потому, что Кенни теперь вряд ли заговорит со мной.
Сказав это, она бросилась на кровать и принялась колотить подушку и всхлипывать. Ненавижу, когда она это делает. Это похоже на сцену из фильма. Я сказала ей, что приехал Карл Рэй.
– И что? – сказала она.
– Разве тебе не интересно услышать о нём?
– Нет!
Она снова принялась колотить подушку. Сегодня утром она валялась в постели до полудня, а затем просидела ещё около двух часов в ванной, и когда, наконец, спустилась вниз, её глаза были опухшими от слез и она ни с кем не разговаривала.
Всякий раз, когда папа входил в комнату, она, громко топая, выходила из неё. Наконец, папа сказал ей, что, если она не прекратит свои «театральные штучки», он для начала посадит её на месяц под домашний арест. Это слегка привело её в чувство. Она всё ещё дуется, и каждый раз, когда звонит телефон, она подбегает к нему, но, по крайней мере, уже не молчит угрюмо и отвечает, когда к ней обращаются.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
