После того как малолетний маг упал, я попыталась привести его в чувство. Все знания, годами вбивавшиеся в меня бабушкой, вылетели из головы. Традиционные методы — пощечины, сопровождаемые жуткими завываниями в моем исполнении, не помогали. Исчерпав запас ругательств, я, не переставая скулить, побежала домой. Что будет за мошенничество? Ха, а за смерть мага?
Из бессвязных объяснений бабушка поняла одно — я кого-то убила и зову ее с собой, должно быть, чтобы спрятать труп.
На мосту картина, к сожалению, не изменилась. Рион лежал безмолвный и неподвижный.
— Жив он, — осмотрев мага, обрадовала бабушка.
— А чего ж тогда?..
— В обмороке. Помоги-ка.
Совместными усилиями мы дотащили парня до избушки. Сима сунула под нос несостоявшемуся покойнику склянку с листоцветом, маг не замедлил подать признаки жизни, поморщился и отполз подальше.
Теперь Рион, приведенный в более или менее вертикально-разумное состояние, с тоскливым видом смотрел себе под ноги. Где тот парень с равнодушно-презрительным взглядом? Где высокомерный маг? Сейчас он напоминал маленького мальчика, потерявшего любимую и дорогую сердцу игрушку, того и гляди заплачет.
— Она сломала мой камень силы, — не поднимая головы, пожаловался парень.
— Этот? — Бабушка выложила на стол лоскут рубашки, обрывок веревки и камушки. Удлиненный четырехгранник темно-синего цвета оказался расколот посередине, к одному из осколков крепилось железное кольцо, сквозь которое была продета веревочка. Парень носил его на шее как нечто самое дорогое.
Маг кивнул.
— Как тебя угораздило? — повернулась ко мне бабушка.
«Откуда я знаю! — хотелось ответить мне. — Я всего лишь ухватилась за парня, чтобы не упасть».
Эол, откуда эта тошнота, то и дело подкатывающая к горлу, словно съела что-то несвежее? Что я сделала на самом деле? Слова сами сорвались с губ. Я говорила быстро, уверенно, убежденно, стараясь заглушить нарастающую панику:
— Дорогая побрякушка? Так можно склеить или, на худой конец, новую заказать. Чего людей пугать?
Рион стал бережно заворачивать кристаллы в лоскут. Остатки хмеля еще не выветрились, и меня охватило чувство нереальности происходящего. Сейчас открою глаза и окажусь в постели, в худшем случае — в канаве. От его осторожных ласковых движений становилось не по себе. Так обращаются с хрупкой яичной скорлупой. Парень боялся лишний раз дыхнуть на осколки.
Бабушка погладила меня по руке, встала и, не глядя на парня, спросила:
— Ты не прошел посвящение?
— Нет.
Я уже открыла рот, чтобы спросить, но Сима, покачав головой, пояснила:
— Заканчивая обучение, маг изготавливает амулет. Его наполняют магической энергией. В процессе посвящения силы перетекают от амулета к его владельцу, и с этого момента маг считается «действительным». Ты, Айка, сломала амулет, высвободила энергию до срока.
Я изо всех сил боролась с желанием зажать уши. Не слышать, не знать. Иначе придется что-то делать, что-то решать, что-то исправлять.
— Как я учителю на глаза покажусь?
— Объяснишь все, а потом новый камушек сделаешь, — резко, даже грубо, ответила я.
Детская беспомощность парня вызывала негодование. Кто из нас чаровник?
— Не могу. Камни силы никогда не ломаются.
— Плохо старались.
— Айка, прекрати, — одернула меня бабушка.
— В том-то и дело, что хорошо. Знаешь, сколько охотников за чужими силами? Амулет связан с жизнью носителя. Сломать камень и поглотить силу мага можно только после смерти, и отнюдь не от старости.
— Напоминаю, ты жив!
— Это и есть главная проблема. Маг остается живым в случае добровольной передачи силы. Я ничего подобного не делал. Учитель может отказаться от меня. — Рион чуть не плакал.
Он обхватил голову руками и стал покачиваться из стороны в сторону. Бабушка достала еще одну бутылочку, посмотрела на мага, вздохнула, перевернула мою ладонь и капнула на кожу. Мне и в голову не пришло сопротивляться. В другое время я задала бы ей тысячу вопросов, мешала и говорила бы под руку. Сейчас же просто наблюдала. Что это? Успокоительное? Снотворное? Яд? Эол, какой яд, это же бабушка!
Жгучая боль, как от раскаленной иглы, прострелила руку до самого плеча, в глазах на миг потемнело. Жидкость покраснела, будто на коже выступила кровь, вскипела и с шипением стала испаряться.
«Проявитель» — подсказала внезапно проснувшаяся память. Треть чабреца, треть пастушьей сумки и треть сока клевера. Настаивать ночь при полной луне, закрыть черной тканью и хранить месяц. Используется для проявления наложенных заклятий. Травница должна знать, болен человек или наведена порча.
— Айка, на тебе печать, — севшим голосом сказала бабушка.
— Ага, — кивнула я, бережно баюкая ноющую руку.
— Убивший чаровника и забравший его силу будет заклеймен печатью смерти. — Рион говорил, не поднимая головы, отчего голос казался глухим, словно доносился сквозь перегородку или сквозь крышку. — Долг каждого мага нести возмездие и карать отмеченных, не зная пощады и жалости. Тебе будут мстить за мою гибель.
Дошло до меня не сразу, ослепленный болью мозг сначала отказывался понимать эту фразу, а потом каждое слово словно загорелось. Печать смерти. Знак обреченных на казнь. Нет, не так, не обреченных, а осужденных на казнь за преступление против мага.
— То есть, — вставая, проговорила я, — можно тебя сейчас пристукнуть, и хуже все равно не будет?
— Лучше тебя. Чего ждать? — Рион вскочил. — Хоть похоронят по-людски.
— Тихо, — прервала нашу душевную беседу бабушка. — Печать можно снять, магическую силу вернуть. Но для этого нужен действительный маг.
Да? А где его взять? В наших-то Солодках? Один уже приехал на свою голову. Я почувствовала, как беспокойство, терзавшее меня, облекается во что-то определенное. Неужели придется…
— Надо ехать в Вышград, — подвела итог Сима и, отводя глаза, добавила: — В ноги к его учителю падать.
Я открыла рот и благополучно закрыла. Смешно. Мысли вылетели из головы, все до единой. Сознание затопила жалость. Сочувствие к себе, такой непутевой. Еще немного, и я разревелась бы пьяными, стыдными, никому не нужными слезами.
Бабушка с магом о чем-то говорили, что-то обсуждали, даже спорили. В основном о том, где Рион проведет эту ночь. Конечно, пусть остается, время позднее, мало ли что может приключиться. По-моему, все, что могло, уже приключилось. Если ученичка кто-то и пристукнет ненароком, отвечать все равно мне.
Я стиснула кулаки. Надо сесть, надо подумать — основательно, неторопливо. Нужно время, нужно прийти в себя, и все будет в порядке. Решение должно найтись. Оно всегда есть, просто сейчас я его не вижу.
