Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
В общем, Люка хотели женщины и геи любого возраста.
«Вот он, секс-символ, которого готика ждала после смерти Брэндона Ли![3]» — кричали о нем критики.
К своим двадцати восьми годам Люк Янсен воплотил в себе все пороки и добродетели, неподдельную боль, настоящую трагедию и даже истинную любовь.
Казалось, о нем уже было известно все.
Мать — американка, отец — швейцарец. Плод любви ипохондрички и интроверта, он не унаследовал от них ровным счетом ничего, а талант, видать, от бога упал.
Поздний ребенок, испорченный ребенок.
С детства писал трагичные мелодии и разбирался в печали лучше, чем в математике. Окончив школу, уехал в Берлин, чтобы покорить своим роковым баритоном весь мир.
Вообще-то Люк был с группой, которую экспромтом сколотил в тринадцать лет. Но остальных членов этого коллектива, играющего готический хэви-метал, воспринимали как спокойный фон, на котором можно бесконечно любоваться голым торсом фронтмена.
Известно, что первая и главная любовь его жизни трагически скончалась. Может, поэтому он пересидел на всевозможной наркоте, но нашел в себе силы, чтобы завязать. Считает, что истинная красота заключается в трагедии. Воспевает смерть, секс и вечную любовь.
Все мелодии были пронизаны печалью, а его голос периодически искренне срывался. Лирика изобиловала цитатами из Библии и какими-то мутными отсылками к Шарлю Бодлеру, мелькали и мотивы легкой некрофилии, но готов в этом не упрекают.
Говорят, Люк спал в гробу и любил гулять по кладбищам. Возможно, встречался с датской рок-певицей Азазель (папарацци ловили их пару раз на прогулках в темных очках). Не гнушался спать и с фанатками, но дозированно.
Поклонницы без устали караулили Люка у отелей, концертных залов и даже у забора его дома. Сублимировали и строчили о своем кумире эротические фанфики. На экранах и постерах он казался таким прекрасным, одиноким — и одновременно развратным и порочным… таким… таким… На этой ноте фанатки издавали писк и закатывали глаза в обрамлении черной подводки.
Его навязчивый зеленый взгляд преследовал с каждого билборда и призывал вас стать частью его летаргического культа.
Люк стал самопровозглашенной истиной, обещанием, данным на века, и самой пленительной загадкой.
Был ли он пастырем нового поколения или же очередной прихотью моды?
Фанатки об этом не задумывались — и правильно делали. Они просто восхищались им, свято веря, что в один прекрасный день они встретятся. И каждая из них надеялась, что именно она излечит его разбитое сердце и страдающую душу, станет для него ангелом любви, милосердия и преданности.
***
Люк загадочно усмехался с постера. Зеленые глаза обещали искушение, разврат и любовь. Вот она, дефиниция современного de profundis[4].
Это была икона Оли. Под ней даже горели три черные свечи.
Она вздохнула, чувствуя, как внутри что-то тревожно дрожит, вот-вот норовя сорваться. В душе словно натянули невидимые струны, и было невыносимо хранить в себе это чувство — любовь.
Завтра.
Она обводила этот день в календаре, пока бумага с треском не порвалась, а маркер не ткнулся в стену. Когда месяц назад она заполняла бланк для участия в этом дурацком конкурсе, то надеялась хотя бы выиграть футболку с логотипом Inferno № 6 и фото с его автографом. Но судьба оказалась как никогда великодушной в тот день и преподнесла ей лучший дар за все двадцать три года ее жизни: два билета на его концерт в Берлине, а после — ужин.
С ним. В его особняке.
Об этом мечтают миллионы его поклонниц, а получила этот шанс она. В мироздании у нее определенно есть покровитель. Присутствие какого-то неумолимого рока ощущалось кожей. Всю жизнь она искала мужчину с темной стороны Луны. Так что это судьба.
В голове уже давно жили упоительные, тщеславные картины их совместного будущего. Вот они идут по какой-то красной дорожке и на них направлены все камеры… Несмолкающие щелчки, слепящие вспышки, крики, вопросы, микрофоны и… они, спокойно стоящие посреди этого хаоса и крепко держащиеся за руки.
«Мы будем носить только черное и никому не скажем, что между нами происходит. Но при этом везде будем появляться вдвоем!»
Другие фанатки при виде них от зависти выпьют свои пузырьки с лаком!
В голове Оли не было реалистичных тормозов, вернее, их напрочь снесло от эйфории. Ведь каждая из армии фанаток Люка Янсена ждала, что однажды именно ее пригласят в его мир изысканной печали.
Оля была одной из миллионов, которой повезло раскрутить барабан удачи.
Оля из множества других Оль, живущих в ритмах его музыки. Еще будучи подростком, она погрузилась в готику, которую на родине часто рифмовали с сатанизмом. Это стало частью ее повседневности — корсеты, черная помада, пентаграммы. Средства стилизации впечатляли, и прообразы себя находились в контрастах между черным и белым, жизнью и смертью.
В школе она изучала немецкий, и было решено учиться в Германии. Так, отучившись один курс на юрфаке в Москве, Оля очутилась в андерграундном Берлине, где наконец-то влилась в настоящую «темную сцену». Масштабные фестивали, готик-пати, каких на родине никогда не видали, европейский декаданс… Это поглотило ее с головой. Здесь она стала частью особого круга и приобщилась к настоящей эстетике. Дома же готы являлись разновидностью гопников, только водку пили не в подворотнях, а на кладбищах.
Имя в паспорте Ольга при первой же возможности вознамерилась поменять на Хельгу.
И все это оказалось не напрасно. Она пришла к кульминации, и у нее были глаза цвета абсента.
Происходящее, кроме шуток, походило на сказку. Перед простушкой внезапно остановилась позолоченная карета принца, и оттуда приглашающе высунулась чья-то рука.
Оля искала в этом некую причинность. Может, потому что она — не как те бешеные фанатки, которые швыряются в него стрингами? Люк для нее — воздух, и… Боже, ты, наверное, все-таки женщина, раз создал такого мужчину!
В такой упоительной дреме прошел целый месяц до заветного концерта и судьбоносного ужина.
Оставался один нерешенный вопрос, который она оттягивала по максимуму, но дольше уже было нельзя. И только относительно этого еще варили мозги.
Имелась проблема, которую в своем воображении она раскрутила до размеров катастрофы. Ею была она сама. В незнакомой среде изо рта лилась какая-то чушь, бойкость на нервах начинала отдавать военными действиями, а не приятной энергичностью.
«Милая, кого волнует твой акцент, если он завалит тебя в свою койку-гроб?» — вещал голос разума, но он был бессилен перед комплексами.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
