– Я Мун, – проговорила Мун и выпалила свое полное имя: – Мун, Покорительница Зари, дочь Лета!.. И я еще слишком мало знаю, чтобы задавать умные вопросы! – внезапно жалобно закончила она.
– Я знаю, о чем спросить! – Спаркс оттолкнул ее и вышел вперед, показывая свой медальон. – Что это такое?
– Ввод информации… – Клавалли взяла медальон двумя пальцами, слегка нахмурилась и что-то прошептала. Глаза ее сейчас были похожи на дымчатый хрусталь и смотрели как-то странно, ненаправленно, точно у лунатика; пальцы стиснули медальон Спаркса. – Знак Гегемонии – вписанный в окружность восьмиугольник – означает единство Харему и семи подчиняющихся ей миров… Такой медалью награждали за особую доблесть во времена восстания Киспаха… Надпись на ней гласит: «Сей гражданин обладает тем, к чему всем должно стремиться. Возлюбленному сыну нашей планеты Теммону Ашвини Сайрусу, 9.113.07». Надпись сделана на сандхи, государственном языке Харему и всей Гегемонии… Конец анализа… – Голова Клавалли сама собой склонилась на грудь, словно отягощенная невидимым бременем. Сивилла чуть качнулась, стоя на коленях, вздохнула и откинулась назад. – Ну, хорошо…
– Но что все это означает? – Спаркс озадаченно смотрел на надпись, забыв закрыть рот.
Клавалли покачала головой.
– Не знаю. Хозяйка всего лишь использует мои уста – Она говорит не со мной. Мы только передаточное звено, в этом суть нашей профессии, наше предназначение.
Губы Спаркса дрогнули.
– А эта Гегемония… – быстро проговорила Мун, – что она такое, Клавалли?
– Гегемония – это мир инопланетян! – Глаза Клавалли чуть расширились. – Они сами так его называют. Так что медальон твой с другой планеты, а потому… Я никогда даже в Карбункуле не бывала. – Она снова посмотрела на медальон Спаркса. – Каким образом это к тебе попало – так далеко от Звездного порта и от столицы? – Она вскинула глаза, испытующе глядя на них обоих. – Вы ведь после прошлого Фестиваля родились, верно? Вашим матерям повезло – они привезли из Карбункула вас… И этот талисман тоже оттуда?
Спаркс кивнул, совершенно зачарованный логичностью этих догадок.
– Значит… мой отец… он не с островов? И даже не с Тиамат?
– Этого я тебе сказать не могу. – Клавалли поднялась с колен. Мун заметила, как по ее лицу пробежала тень странной озабоченности, когда она снова взглянула на Спаркса. – Но я точно знаю, что таких детей, как вы, благословляет Хозяйка. А как вы думаете, зачем я здесь?
Они дружно помотали головами.
– Вы знаете, кем хотите стать, когда вырастете?
– Мы хотим быть вместе, – не задумываясь ответила Мун.
Клавалли усмехнулась.
– Это хорошо! Ну а я проделала столь долгое путешествие по морю, чтобы рассказать молодым островитянам, что, став взрослыми, они могут служить Матери Моря не только в качестве рыбаков или крестьян. Можно приносить пользу своему народу и будучи предсказателями – как это делаю я, например. В некоторых это начало заложено от рождения и ждет лишь священного прикосновения Хозяйки, чтобы прорасти. Став взрослыми, вы оба, возможно, услышите Ее зов и отправитесь на Острова Избранных.
– О! – Мун слегка вздрогнула. – Мне кажется, я и сейчас Ее слышу! – Она прижала холодные ручонки к груди, словно пытаясь удержать готовое выпрыгнуть наружу сердце, где прорастало семя ее давней мечты.
– И я, я тоже! – подхватил Спаркс. – А нельзя ли нам отправиться туда прямо сейчас, с тобой, Клавалли?
Сивилла прикрыла лицо капюшоном из-за неожиданно резкого порыва ветра.
– Нет, пока еще рано. Нужно немного подождать. Нужно быть совершенно уверенным, что слышишь именно этот зов.
– А долго еще ждать?
– Месяц или больше?
Она обняла малышей за плечи.
– По-моему, еще несколько лет.
– Лет? – возмутилась Мун.
– Да. К этому времени вы успеете убедиться, что слышите не просто крики морских птиц. Но помните: в любом случае последнее слово всегда остается за Хозяйкой: Она сама выбирает себе учеников и помощников. – Клавалли снова как-то особенно остро посмотрела на Спаркса.
– Ну ладно… – Мун этот взгляд показался странным, и она решительно стряхнула со своего плеча руку Клавалли. – Мы подождем. И будем помнить.
– А теперь… – сивилла опустила обе руки, – теперь, по-моему, кто-то уже ждет вас.
Время снова устремилось вскачь, и они бросились за ним вдогонку – правда, без конца оглядывались на Клавалли, оставшуюся стоять на берегу.
* * *
– Мун, помнишь последние слова Клавалли? – Серебряная трель рассыпалась в воздухе и затихла; Спаркс опустил флейту и оглянулся, неожиданно ворвавшись в воспоминания Мун. Меры перестали петь и молча уставились на лодку.
– Конечно, – Мун ловко правила рулем, огибая узкий язык суши, высунувшийся далеко в море у самого входа в бухту. Береговая линия большого острова была такой же изрезанной, как и очертания трилистника, знака предсказателей. – По-моему, она сказала, что нас ждут…
– Нет. Насчет того, что Хозяйка сама выбирает себе учеников и помощников. – Спаркс глядел на линию прибоя. Потом снова посмотрел Мун прямо в глаза. – А знаешь… вдруг Она выберет только одного из нас? Что мы будем делать тогда?
– Она выберет нас обоих! – улыбнулась Мун. – Как Она может поступить иначе? Мы ведь дети Фестиваля – Она одарила нас своим благословением.
– Ну а если Она все-таки выберет одного? – Спаркс пальцем поковырял мох в щели между плотно пригнанными досками обшивки. Пригнаны плотно, неотделимы друг от друга… Он слегка нахмурился. – Никто ведь не может заставить тебя стать предсказателем, даже если ты прошел испытание, правда? Значит, нам нужно дать друг другу клятву, что если будет избран только один из нас, то он откажется. Ради второго.
– Ради нас обоих, – кивнула Мун. Но Она выберет нас обоих. Мун никогда не сомневалась – с той самой первой встречи с Клавалли, случившейся много лет назад, – что непременно окажется на этом острове и услышит зов Хозяйки. Мечта об этом всегда жила в ее сердце; в конце концов, ее мечта заняла главенствующее место и в сердце Спаркса, оттеснив все его мысли о чужих мирах на второй план, не позволяя ему отвлекаться от их общей цели.
Мун протянула к нему руку, и Спаркс с мрачным видом пожал ее. Потом как-то незаметно обнял Мун, и все сомнения в ее душе растаяли, как утренний туман…
– Спарки, я люблю тебя… больше всего на свете. – Она поцеловала его, чувствуя на губах привкус соли. – Пусть Хозяйка знает, что сердце мое принадлежит только тебе, отныне и навсегда.
Он гордо и громко повторил ту же клятву любви, обращаясь к ней, и они вместе испили морской воды из сложенных ковшиком ладоней, поднеся этот ковш друг другу и скрепляя свой обет. «После этого путешествия никто не посмеет сказать, что мы слишком молоды, чтобы просить разрешения на брак!» Они уже пытались сделать это – и в первый раз с трудом сумели выразить свою просьбу, так что все только посмеялись над ними. Однако отношения их и верность друг другу с каждым годом становились все прочнее и очевиднее; они делили друг с другом все, и первые робкие прикосновения рук и губ постепенно перерастали во всепоглощающие порывы юной страсти…
