В книге «Мудрость тела» профессор Шервин Б. Ньюлэнд, клинический хирург Йельского университета, пишет, что схематически желудок можно представить как большой мешок, в который сверху вставлена мышечная трубка, идущая ото рта. Снизу выходит другая трубка и — где прямая, где аккуратно свернутая — тянется до анального отверстия; ее общая длина достигает примерно 7,6 м.
Вся описанная конструкция в целом составляет желудочно-кишечный тракт, включающий в себя (если не вдаваться в подробности) пищевод, желудок, тонкую, толстую и прямую кишки. Хозяйство это расположено у нас в животе.
…Тем временем руки доктора Муна проникают в брюшную полость, самую большую в человеческом организме. Как археолог в раскопе, он обнаруживает все новые и новые находки. Пупочная грыжа — она почти всегда сопутствует тучности. Дальше — напряженная пурпурная масса печени. Эдвард пальпирует ее. При ожирении — он говорил мне об этом раньше — печень может разрастись до чудовищных размеров. «Иногда становится такой же огромной, как у лошади-тяжеловоза» — это его слова. У Нэнси, слава богу, до этого не дошло. Мун аккуратно отодвигает печень, чтобы добраться до верхней части желудка. Руки Эдварда по локоть погружены в чрево пациентки, вслепую нащупывая место, где желудок соединяется с пищеводом. Тянутся долгие секунды, брови Муна сошлись к переносице. Повисла мертвая тишина. Работа непростая. Ассистирующий хирург, женщина молодая, но тем не менее в профессиональном отношении многоопытная, и та затаила дыхание.
Наконец руки Муна нащупали искомое. Он оборачивается ко мне. Взгляд из-под слегка запотевших очков над стерильной маской светится торжеством. Эдвард выводит желудок в операционное поле. «Правда, хорош?» — спрашивает меня доктор Мун.
* * *
Бариатрическая хирургия, или хирургия ожирения, имеет сложную историю, насчитывающую сотни лет. Однако первая современная операция такого рода была произведена только в 1889 г. Говардом А. Келли, основателем и первым профессором факультета акушерства при Университете Джона Хопкинса. Келли был изобретательным хирургом, новатором в области операционных приемов и инструментария. Порой он избавлял пациентов от излишков подкожного жира как бы походя, заодно — когда они ложились под нож по причинам иного рода.
В следующие несколько десятилетий из Франции, Германии и России доходили единичные сообщения о схожих операциях. Лишь в начале 1920-х гг. хирургия ожирения стала если не модной, то, по крайней мере, более распространенной. И все яснее становилось, что иссечение жира — метод небезопасный и не вполне надежный. Сопутствовавшие ему инфекции и кровотечения, которые приводили порой к летальному исходу, умерили вспыхнувший было энтузиазм и заставили серьезных хирургов задуматься. К середине XX века бариатрическая хирургия окончательно утратила поклонников — кроме разве что нескольких несгибаемых фанатиков. Джордж Блэкберн не относится к их числу.
Блэкберн, руководитель Центра по изучению питания при Медицинском центре диаконис — Бет-Израэль, — седовласый господин среднего роста, подстриженный на школьный манер. Во взгляде светится ясный ум. Лицо покрыто загаром, как у заядлых игроков в гольф. Хотя он вряд ли может считаться таковым. Блэкберн давно оставил любимое занятие — описанные выше операции по наложению желудочного анастомоза, — но по-прежнему читает лекции, консультирует, участвует в медицинских коллегиях и комиссиях.
Подобно Муну, Блэкберн прошел в Гарварде курс общей хирургии. Как и он, проявил особый интерес к желудку. Его коньком стала язвенная болезнь. Тогда, в начале 1960-х гг., медицина еще не знала, что язвы часто имеют бактериальное происхождение и могут излечиваться антибиотиками. Обычной практикой в тяжелых случаях было хирургическое вмешательство, подразумевающее удаление всего желудка или его существенной части. Вообще-то жить — и даже вполне пристойно — можно и после такой операции (если, конечно, она пройдет успешно), соблюдая определенную строгую диету, поглощая пищу небольшими порциями, но часто и ежедневно принимая витамины. Хуже другое: послеоперационные кровотечения и инфекции унесли жизни многих пациентов. Существовала и еще одна проблема: прооперированные нередко теряли аппетит и отказывались от пищи. Долго ли может голодать человек без необратимого ущерба для здоровья? Блэкберн заинтересовался этим вопросом и в начале 1970-х гг. решил заняться им вплотную. Даже для первоначальных выводов требовался статистический материал; чтобы получить таковой, Джордж нуждался в добровольцах. Он дал объявления в бостонские газеты, в глубине души полагая, что если кто и откликнется, то очень немногие. «Я был поражен количеством волонтеров, — вспоминает Блэкберн, — нет, это не то слово: ошеломлен».
Сначала его потрясло количество добровольцев, потом — их габариты. Почти все пришедшие страдали избыточным весом. У многих было ожирение. К тому времени Блэкберн еще не имел опыта работы с тучными людьми. Как и многие его тогдашние коллеги, он считал, что патологическая полнота вызывается обжорством и нежеланием отказаться от лишней порции. И надо же: десятки толстяков сами вызвались существовать впроголодь не день, не два, а несколько недель! Они были более чем счастливы попоститься!
В ходе эксперимента удивление Джорджа продолжало расти: волонтеры не мошенничали. Они точно следовали указаниям Блэкберна, питаясь ничтожным количеством продуктов, минимально необходимым для поддержания мышечной массы. Чуть-чуть рыбы, чуть-чуть мяса, чуть-чуть птицы. За полтора месяца добровольцы сбросили немало лишних килограммов, а общее их состояние значительно улучшилось. Благодаря сбалансированному питанию мышечная масса полностью сохранилась, случаев обезвоживания, характерных для полного голодания, не отмечалось. Это и требовалось доказать. Блэкберн поблагодарил волонтеров и хотел с ними распрощаться. И тут большинство испытуемых попросило продолжить эксперимент. «Они были готовы на все, чтобы сбросить вес, — вспоминает Джордж, — действительно на все, что угодно».
Блэкберн, естественно, смотрел на вещи глазами оперирующего хирурга, а не эндокринолога. Просьбы добровольцев его растрогали, но иного пути к похуданию, кроме хирургического, он себе не представлял. Однако и эта дорога не была еще протоптанной и гладкой. Разумеется, по сравнению с XIX веком хирургия ушла далеко вперед, никто уже не резал «на глазок», как случалось когда-то, и тем не менее…
В тот период самой распространенной операцией в борьбе с ожирением был еюноилеальный анастомоз (анастомоз между тощей и подвздошной кишками), существенно укорачивающий путь прохождения пищи через кишечник, за счет чего она не успевала перевариваться и абсорбироваться стенками желудочно-кишечного тракта. Метод довольно действенный, но побочные эффекты — инфекции, мочекаменная болезнь, остеопороз, анемия, белковая и печеночная недостаточность — оставались непредсказуемыми и иногда фатальными. И все-таки желающие подвергнуться операции находились во множестве. «В некоторых случаях люди предпочитают смерть излишнему весу», — констатирует Блэкберн. Спрос рождает предложение; многие хирурги не боялись рисковать. За период с 1960-х по начало 1970-х гг. было произведено около 100 тыс. еюноилеальных анастомозов.
Джордж не приложил к этому руки: по его мнению, игра не стоила свеч из-за вероятности неудачи и высокого уровня смертности после операции.
