Предлагаемая вниманию читателей книга Жака Эргона не содержит научных сенсаций, ибо современная наука пока не может предложить нам кардинально новых знаний об этрусках. Она лишь представляет русскоязычному читателю еще одну попытку взгляда на этрусскую цивилизацию. Не претендуя на окончательное разрешение всех вопросов, автор пытается систематизировать уже известные факты с точки зрения повседневной жизни этрусков. Это определение, как и в других книгах знаменитой французской серии «La vie quotidienne», охватывает широкий круг вопросов — внешность этрусков, их характер и темперамент, этрусская семья, письменность, застолья, развлечения и игры, общество этрусков, их города и жизнь в них. Сохраняя верность избранной им тематике, автор намеренно оставляет за скобками многие важные политические, экономические, военные вопросы. Тем не менее его желание показать повседневную жизнь этрусков представляется весьма оригинальным, ведь этруски, какие бы мистическо-легендарные черты им ни приписывались, жили и умирали, ели, любили, строили дома, как и мы с вами. Короче говоря, они занимались тем же, чем миллиарды других людей на Земле, но занимались этим по-своему, и Жак Эргон блестяще показывает нам этрусскую цивилизацию во всей ее оригинальности.
На наш взгляд, рассматриваемая книга, отличающаяся истинно академической солидностью и доступным стилем изложения, будет интересна как для специалистов-историков, так и для самого широкого круга читателей.
Введение
Для большинства людей само слово «этруски» априори исключает всякую мысль о повседневности. Его произносят с придыханием, что отбивает всякое желание перенестись в сферу реальной жизни. Наши современники, очарованные чудесными предметами искусства, которые, доселе неведомые, открылись им благодаря знаменитой Луврской выставке 1955 года[1] и великолепным иллюстрированным альбомам, готовы представить себе их создателей жившими вне времени и пространства — если они жили вообще. Это дети тайны и мрака, и ослепительные золотые фибулы, украшавшие плащи их женщин, сияют тем ярче, чем непрогляднее становится окутывающая их тьма веков. Для многих они не смиренные рабы истории, а персонажи мифов и легенд. В этой книге мы попытаемся доказать, что этруски, в отличие от аримаспов и жителей Гипербореи, существовали на самом деле.
Выполнить поставленную задачу не так-то просто: письменные источники скудны, язык этрусков (о котором пойдет речь далее) непонятен, их изобразительное искусство неоднозначно. Этруски, дожившие до времен императора Августа, представляли собой, по словам Дионисия Галикарнасского, «очень древний народ, не похожий ни на какой другой ни своим языком, ни обычаями». Этруски не отгораживались от мира железным занавесом, но, будучи от природы гордыми, не делились своими секретами с первым встречным. А самое главное — они обладали даром видеть и изображать вещи не такими, какими те были на самом деле. Сочетая народную мудрость с живым даром наблюдения и самовыражения, они сделались страстными почитателями того, что считали самым прекрасным — Греции. Они стали проводниками и последователями греческой цивилизации в своей далекой стране, почти растворившись в наследии Эллады. Так в Италии зародилось необычное и благородное пристрастие, сохранявшееся на протяжении всей ее истории, отраженное на стенах домов Помпеи и во дворцах государей эпохи Возрождения, — стремление воссоздать в будничной повседневности постоянное и многоликое духовное присутствие Греции. Сколько венецианцев в XVI веке и жителей Кампании в первом столетии переживали историю любви Ариадны или подвигов Геракла, словно свою собственную! Мещане из Геркуланума, используя прием оптической иллюзии, украшали свои тесные дома просторными эллинскими колоннадами. Уже во времена Тарквиниев этруски витали в мечтах, веря, что соседствуют с богами.
Наша попытка увидеть их истинное лицо, застигнуть их в присущей им горделивой небрежности во многом обречена на неудачу из-за нетерпения и приверженности к чрезмерной систематизации, которые долгое время обуревали историков. Очертания предметов тонут в тумане теорий и предположений. Говорят, что сфинкс задает только две важные загадки, и если найти на них ответ, остальное прояснится само собой. Загадка этрусков заключается, во-первых, в происхождении этого народа: когда мы узнаем, откуда они пришли, мы узнаем, кем они были. Вторая загадка касается этрусского языка: обычно считается, что он непонятен и не поддается расшифровке, но найдись только гениальный лингвист — и эти таинственные люди стали бы для нас близкими и понятными.
Для начала коснемся этих двух вопросов, чтобы внести определенную ясность. Краткий исторический обзор приключений этрусков и лингвистическая справка о существующих интерпретациях их текстов позволят нам четче обрисовать границы нашего исследования. Но сразу же оговоримся: туманное происхождение с Востока или откуда бы то ни было далеких предков тех людей, кто однажды, поселившись между Тибром и Арно, стали называть себя этрусками, интересует нас меньше, чем их цивилизация, возникшая на итальянской земле и ставшая, на наш взгляд, первой великой цивилизацией Италии. С другой стороны, изучение языка этрусков, которое может принести ограниченные, но достоверные результаты, — долгий труд, а не следствие внезапного озарения. Кстати, в этом направлении ученые продвинулись вперед гораздо дальше, чем многие думают, а из большого количества кратких записей уже сейчас можно извлечь ценные сведения и с толком их использовать (пусть это будет одним из открытий нашего небольшого исследования).
Гипотеза о восточном происхождении
Этруски всегда вдохновляли людей на создание мифов. Со времен античности о них рассказывали самые невероятные истории, в которых правду невозможно отличить от вымысла — так тесно они переплелись. Один из таких мифов, повествующий о их причудливом поведении, пересказан Геродотом. С него мы и начнем:
«При царе Атисе, сыне Манеса (то есть в XIII веке до н. э. — Ж. Э.), во всей Лидии был сильный недород. Сначала лидийцы терпеливо переносили нужду, а затем, когда голод начал все более и более усиливаться, они стали искать избавления, придумывая разные средства. Именно тогда были изобретены игра в кости, в бабки, в мяч и прочие игры, кроме игры в шашки, изобретение которой лидийцы себе не приписывают. Чтобы заглушить голод, они поступали так один день напролет играли, чтобы не думать о пище, а на следующий день ели, прекращая игры. Так лидийцы жили 18 лет. Между тем бедствие не стихало, а еще даже усиливалось. Поэтому царь разделил весь народ на две части и повелел бросить жребий: кому оставаться и кому покинуть родину. Сам царь стал во главе оставшихся на родине, а в вожди переселенцам дал своего сына по имени Тиррен (Тирсен). Те лидийцы, кому выпал жребий уехать из своей страны, отправились в Смирну, построили корабли, погрузили на них все ценные вещи и отплыли на поиски пропитания и новой родины. Пожив со многими народами, переселенцы прибыли в земли умбров и построили там города, где и живут до сих пор. Однако теперь они зовутся не лидийцами, а тирренами, по имени сына своего царя, ставшего их вождем».
