Резкого падения котировок не ожидалось. «Вползание» в кризис 1920–1921 гг. было постепенным. Психологически никто не был готов к внезапному обвалу. Также, как десятилетие спустя все будут ожидать от Гитлера медленного начала войны, а он будет проводить блицкриг. Психологическая неготовность к началу экономической катастрофы была преддверием неготовности к военной катастрофе. Ни элита, ни массы не были готовы к катастрофическому развитию событий.
Но ситуация 1929 г. была значительно хуже, чем в 1920 г. Во-первых, после Первой мировой войны рынок мог относительно быстро перестроиться с военных заказов на восстановление разрушенного войной. Быстро возникли новые потребности, конъюнктура улучшилась. Теперь такой быстрой перестройки на новые задачи не предвиделось, рынок вычерпывал последние возможности. Во-вторых, и это было даже серьезней, продолжалась «понижательная», ниспадающая фаза кондратьевской волны. Для того, чтобы на сменилась «повышательной», подъемной фазой, общество должно было перестроиться, выдвинуть новые задачи, сформировать новые потребности. А пока стихийный капиталистический рынок клонился к закату. В-третьих, финансисты не могли смириться с ниспадающей тенденцией и искусственно поддерживали ее своими спекулятивными играми, что создавало эффект мыльного пузыря. Так что падение 1929 г. неминуемо должно было стать резким и глубоким.
После первых тревожных сбоев на американском финансовом рынке в марте 1929 г. влиятельные аналитики констатировали, что «котировки достигли уровня ровного плато» и призвали сохранять спокойствие. Так бы и было, если бы котировки соответствовали реальному соотношению спроса и предложения. Индекс Доу Джонса в марте-апреле 1929 г. действительно на короткое время достиг плато на отметке 300–350. Но это было равнозначно катастрофе, так как большинство финансовых структур могло существовать только при условии роста. Поэтому были предприняты меры для последнего искусственного рывка до уровня 400 в октябре. За это время можно было вывести из «пирамиды» часть средств, вложив их в недвижимость и реальные ресурсы. Разумеется, так поступили лишь наиболее проницательные собеседники чистильщиков обуви.
Мировой рынок достиг насыщения довольно быстро, так как покупательная способность населения, особенно вне Европы и Америки, росла очень медленно, и населению не требовалось столько благ, сколько производилось «мировой фабрикой» стран Запада. Даже в США покупательная способность фермеров росла очень медленно — «просперити» 20-х годов их практически не коснулось. Любой экономический сбой мог привести к массовому разорению фермеров. Стагнация американского сельского хозяйства исподволь отравляла финансовую систему США. В 1921–1930 гг. разорилось 7000 банков с вкладами 2,6 млрд. долл., но на эту ситуацию обращали мало внимания. Среди пораженных структур преобладали небольшие «деревенские» банки, расположенные в сельских районах, тесно связанные с производством зерна, которое было трудно предсказуемым. Разорение сельских банков делало всю финансовую систему еще менее устойчивой, так как теперь кредитование сельского хозяйства осуществлялось крупными неустойчивыми структурами, плохо представлявшими себе бедственное положение села. Особенно опасным для фермеров и их кредиторов было усиление конкуренции на мировом рынке. Но мировые финансовые биржи не могли учитывать эти тревожные тенденции, поскольку были заняты искусственными операциями с акциями и ценными бумагами.
Итак, финансово-экономическая катастрофа была неизбежна и вызвана глубокими причинами, крывшимися в структуре капиталистической экономики.
Но для нашей темы важно, почему крах произошел именно осенью 1929 г., а не годом раньше или позднее. Какая разница? — возможно, спросите Вы. Очень большая. От стартовой точки октября 1929 г. расходятся волны последствий, которые определяют сложную борьбу народов, государств, политических лидеров вплоть до столкновения Второй мировой войны. Если бы время начала Великой депрессии было иным, иной была бы и расстановка сил в последующих кризисах, иным был бы фон мировых событий и их результаты.
Когда «пузырь» раздут до предела, бывает достаточно незначительного «укола иголкой», чтобы начались необратимые процессы. Испытывала ли американская экономика толчки «извне»? Какие иглы вонзались в мировой экономический «пузырь»?
В 1928–1929 гг. Великобритания и ее доминионы ощутили серьезные финансовые трудности. В сентябре 1929 г. рухнул консорциум Хэтри. Британские финансисты срочно нуждались в средствах. Свои проблемы они переложили на американцев, начав массированную продажу американских акций. «Эти продажи, конечно, не имели бы столь губительных характеристик, если бы американский рынок не был загроможден краткосрочными кредитами, с помощью которых правительство и банки США уже много месяцев пытались поддержать зашатавшееся благосостояние страны»[11]. Итак, неустойчивая финансовая система США была обрушена неустойчивостью экономики Великобритании. А что обострило проблемы туманного Альбиона? Здесь сошлись и общие проблемы союзников по Антанте, которые Франция сумела переложить на Великобританию, своевременно проведя девальвацию франка (снижение курса валюты улучшило экспортные позиции страны), и проблемы в колониях, и начавшееся падение мировых цен на сырье. Если бы ведущие страны Запада находились на подъеме, они легко справились бы с этими трудностями. Но в условиях, когда кризис «назрел и перезрел», даже незначительное давление могло запустить цепную реакцию краха. А в условиях Великой депрессии эти проблемы стали нарастать уже как снежный ком. Чтобы лучше понять завязку драмы, остановимся на мировой политической ситуации, которая сложилась в результате Первой мировой войны.
«Мировая цивилизация» и «варвары»
К началу ХХ века возникла мировая цивилизация, основанная на гегемонии стран Запада. При всех разногласиях внутри западной «ойкумены» (говоря языком древних греков), она бдительно охраняли свое мировое господство. Но если есть «ойкумена», должны быть и «варвары», которые не подчиняются законам «мирового сообщества».
«Правила игры», которыми пользовалось «мировое сообщество» в 20-х — начале 30-х гг., определялись итогами Первой мировой войны и были закреплены в Версальских соглашениях 1919 г. Версальский договор определял границы Европы после войны. От Германии отторгались Эльзас и Лотарингия в пользу Франции. На востоке Германия расчленялась — восстановленной Польше возвращался выход к Балтийскому морю. Все германские колонии отходили к Великобритании, Франции и Японии. Наряду с бывшими османским провинциями они объявлялись подмандатными территориями. Лига наций — организация большинства суверенных государств, как бы передавала их на время в управление европейцам и японцам. Временный характер приобретений был введен по настоянию США. Они выступали против колониальной системы, ограничивавшей их торговлю.
Проигравшая в войне Германия должна была заплатить 132 миллиарда золотых марок, более половины которых доставались Франции. Германия не могла иметь армию свыше 100 тысяч человек, военно-морской флот, танки и авиацию.
