Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
Специалисты Goldman Sachs изучили статистику за последние сто пятьдесят лет и выделили страны, в которых экономический рост в течение долгого времени был ниже среднего, а среднедушевой доход снижался относительно других стран той же категории. Они обнаружили девяносто таких периодов стагнации продолжительностью не менее шести лет каждый, в том числе двадцать шесть затянувшихся дольше чем на десять лет. Такие спады наблюдались в Германии в 1860-е и 1870-е, в Японии в 1990-е и во Франции в 2000-е. Самый долгий период стагнации (23 года) начался в Индии в 1930-м, второй по продолжительности (22 года) – в ЮАР в 1982-м. Эти периоды стагнации не так известны и не так хорошо изучены, как послевоенные десятилетия бурного роста азиатских стран, благодаря которым Япония (до 1990-го) и некоторые ее соседи перешли в категорию богатых государств. Однако стагнация встречается по меньшей мере так же часто, как бурный рост, и имеет, пожалуй, больше отношения к посткризисной эре.
Важно понимать, что даже бизнес-циклы не обеспечивают возрождения государств предсказуемым, линейным образом. Если развал экономики превышает определенные масштабы, она может потерять способность к самовосстановлению. Например, обычно рецессия увеличивает уровень безработицы и снижает уровень зарплат, что в итоге ведет к новому циклу найма и восстановления. Однако слишком долгая и глубокая рецессия может привести к потере трудовыми ресурсами навыков, к многочисленным банкротствам и уничтожению промышленных мощностей, что вызовет еще более длительный спад. Такую опасность принято называть “гистерезисом” – когда медленный или негативный рост порождает не восстановление, а еще более медленный рост. В застойную посткризисную эру возник страх, что некоторые государства так и застрянут в этом состоянии.
Зыбкая и сложная природа устойчивого роста теперь очевидна и вызывает простой вопрос. Как в этом непостоянном мире предугадать, какие государства, скорее всего, пойдут на подъем, а какие – на спад? Каковы важнейшие признаки грядущих перемен в государстве и как эти признаки заметить? Чтобы помочь ориентироваться в этом полном противоречий мире, подверженном подъемам и спадам, в этой книге приведены десять правил, позволяющих проверить, находится ли государство на подъеме, на спаде или просто плетется кое-как. Вместе эти правила работают как система предсказания перемен. Они в большей степени применимы к развивающимся государствам, отчасти потому что там слабее развиты экономические и политические институты, что делает такие страны более уязвимыми для политических и финансовых волнений. Однако далее я покажу, что применение многих из этих правил к развитым странам тоже может оказаться полезным.
Распознавание закономерностей: на каких принципах основаны правила
В основе всех правил лежит несколько базовых принципов. Первый принцип – непостоянство. На пике бума 2000-х множество глобальных факторов – льющиеся рекой из банков Запада “легкие деньги”, взметнувшиеся ввысь цены сырьевых товаров, расцвет мировой торговли – удвоили скорость роста развивающихся экономик. Масштаб подъема был беспрецедентным: к 2007 году число стран, растущих со скоростью более 5 %, достигло сотни, то есть в пять раз превысило послевоенную норму, – но составители прогнозов сочли этот аномальный всплеск поворотным пунктом. Экстраполируя существовавшие тренды, они пришли к выводу, что если все бурно растущие экономики продолжат свой бурный рост, вскоре многие развивающиеся страны по среднедушевому доходу сравняются с развитыми странами или по крайней мере приблизятся к ним – этот процесс назвали “конвергенцией”.
Такое прямолинейное прогнозирование едва ли можно считать чем-то новым. В 1960-х Манила выиграла право разместить у себя штаб-квартиру Азиатского банка развития (АБР), отчасти благодаря предположению, что быстрый рост Филиппин делает страну будущим лидером Азии. К следующему десятилетию рост – в условиях диктатуры Фердинанда Маркоса – застопорился, но штаб-квартира АБР навсегда осталась в Маниле. В 1970-е аналогичные упражнения в экстраполяции привели некоторых американских ученых и аналитиков спецслужб к выводу, что советская экономика станет крупнейшей в мире. А вместо этого она к концу 1980-х развалилась. К тому времени лидером следующего столетия была объявлена Япония, но и этой экономической звезде было суждено вскоре закатиться.
Все это не помешало очередному всплеску энтузиазма в начале 2000-х, на этот раз по поводу БРИК или БРИКС (С – от первой буквы английского названия ЮАР, которую иногда включают в эту группу) и суперцикла сырьевых товаров. Пик шумихи пришелся примерно на 2010-й, как раз тогда, когда процесс уже начал сворачивать на традиционные рельсы: за десятилетним подъемом цен на сырьевые товары, как правило, следует двадцатилетнее падение. Сегодня представление об этих государствах как о региональных экономических тягачах стало далеким воспоминанием.
Из принципа непостоянства мира вытекает второй принцип: никогда не предсказывать экономические тренды на слишком отдаленное будущее. Глобализационные тренды приходят и уходят со времен Чингисхана, в XII веке наладившего торговлю по Великому шелковому пути, а формирующие экономический рост циклы бизнеса, технологий и политики коротки – в среднем около пяти лет. Электоральный цикл тоже в среднем составляет пять лет и может ввести в игру лидеров-реформаторов, способных подхлестнуть стагнирующие экономики. В результате любой прогноз, рассчитанный более чем на один-два цикла (пять – максимум десять лет), скорее всего, не сбудется. По этой же причине нелепыми кажутся модные разговоры о грядущем азиатском (или даже африканском) веке.
Одна из задач этой книги – перевести разговор о мировой экономике с неопределенного будущего в более практичные рамки пяти-десяти лет и сосредоточиться на прогнозировании грядущих подъемов, провалов и возможных политических волнений. Предсказания на следующие 20–100 лет не могут оправдаться в принципе, поскольку новые экономические конкуренты могут появиться за пять лет, как это было с Китаем в начале 1980-х, Восточной Европой в 1990-е и значительной частью Африки – в 2000-е. Точно так же за пять лет практически из ниоткуда может выскочить новая технология, как в 1990-е появился интернет, а сейчас появляются новые цифровые технологии производства – вроде 3D-печати. В послевоенное время даже двадцать восемь самых долгих периодов “сверхбыстрого” роста – когда подушевой ВВП рос быстрее 6 % в год – длились в среднем менее десяти лет. Поэтому чем дольше длится рост, тем менее вероятно, что он еще продолжится. Когда такая страна, как Япония, Китай или Индия, интенсивно растет в течение десятилетия, аналитиков должны интересовать не причины, по которым рост будет продолжаться, а момент, когда он прекратится.
Распространенная вера в то, что хорошие времена продлятся вечно, подкрепляется феноменом так называемой “якорной смещенности”: разговоры тяготеют к той точке (якорю), с которой начались. В 2000-е анализ глобальной экономической конкуренции привел некоторых к убеждению, что двузначный годовой рост ВВП – нормальное явление для Китая и что рост свыше 7 % – норма для развивающихся стран. Эти сверхвысокие темпы роста были беспрецедентны, но стали точкой отсчета (якорем). В 2010 году мысль о том, что развивающийся мир ждет скорое падение средних темпов роста до 4 %, была настолько ниже якоря, что казалась немыслимой, хотя 4 % – это средний показатель для развивающихся государств в послевоенное время. Вообще говоря, при выборе правильной точки отсчета для любого прогноза надо вернуться назад до тех пор, пока не наткнешься на надежные данные; это позволит выявить закономерность, наиболее обоснованную исторически. Описанные в этой книге закономерности взлетов и падений основаны на моих собственных исследованиях, опирающихся на базу данных по пятидесяти шести развивающимся странам послевоенного мира, которые смогли поддерживать рост в 6 % на протяжении как минимум десятилетия.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
