Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Подносчики с кухни в больших армейских термосах разносили пищу – суп, кашу, чай. Только в боевых условиях получалось не всегда. А после боя всем желающим добавку давали, погибшие-то ещё утром в списках батарей и дивизиона значились. Комбат не забыл: через полчаса подошли три бойца, часть хлеба забрали в сидорах. Ещё через четверть часа пожаловал начпрод с солдатами, унесли в бязевых мешках остальной хлеб. Илья оставил в кабине буханку. Когда темнеть начало, устроился в кузове, доел хлеб. Всё лучше, чем пустое брюхо. Вечером подносчиков ждал, они так и не пришли. Ночью совсем рядом вспыхнула стрельба. Илья вскочил, схватил карабин, кинулся к капониру с пушкой. Убитых уже не было. Либо батарейцы забрали, либо похоронная команда. Были такие на фронте, формировались из годных к нестроевой службе. Тягостная служба, но необходимая. Сколько неупокоенных на полях сражений так и остались в военное время и после. У немцев с этим чётко. Правда, пока немцы до сорок третьего года, до Курской дуги, гнали Красную армию, похоронить павших иной раз никакой возможности не было. Немцы хоронили только своих убитых.
Из траншеи пехотной по нейтралке из автомата лупят длинными очередями. Неразумно, только расход патронов. Илья – к траншее перебежками. В стрелковой ячейке молодой солдатик с ППШ, рядом – командир взвода.
– Куда он пропасть мог?
– Не знаю, товарищ лейтенант, похоже, утащили его немцы.
– А что случилось-то?
– Ты кто? – строго спросил лейтенант.
– От пушкарей. Переполошили всех стрельбой.
– Рядовой Смыков говорит, пропал часовой, сослуживец его по отделению, рядовой Калмыков.
– Так точно! Я шум услышал, вроде вскрик послышался. Прибежал, окликаю, а он не отзывается, – начал оправдываться боец.
– А стрелял зачем? И по кому?
– Показалось, есть кто-то на нейтралке, вроде шевеление.
– Вроде показалось! Ты не пьян, Смыков?
– Никак нет, даже фронтовые сто грамм не успел.
– Товарищ лейтенант, позвольте на нейтралку сползать?
Без разрешения командира выходить на нейтральную полосу не позволялось. Только разведчикам, сапёрам и снайперам, да и то с ними командир должен подойти, предупредить командира пехотного подразделения на участке. Делалось во избежание дезертирства, всё равно не помогало. Кто хотел уйти – находил возможность.
– Разрешаю.
Ни ножа, ни пистолета, ни автомата при себе, а карабин – помощник скверный, если боестолкновение случится. А выбора нет. Карабин за спину закинул, выбрался из траншеи, несколько метров шагал, потом лёг и пополз. Уже по привычке шарил перед собой руками. Наши не минировали не потому что ленились, мин не было. Да и немцы, когда наступали почти ежедневно, тоже мины не ставили, чтобы самим не подорваться. На первого убитого наткнулся метрах в тридцати от траншеи. Немец, убит наповал, труп тёплый ещё. Суки, разведка! Не ошибся Смыков. Утащили «языком» Калмыкова. Илья дальше пополз. Ещё один убитый, на этот раз в нашей форме. Неужели их Смыков из автомата завалил? Ну, прямо «ворошиловский стрелок»! В темноте и точно угодил. Илья прополз ещё немного. И ещё один труп, немец. Обычно в поиск выходили группой не меньше трёх-четырёх человек, это полковая, когда шарят в ближних тылах противника. У дивизионной разведки радиус действия побольше и группы до шести человек, зачастую и радист имеется. А армейская уходит на полсотни километров, а то и дальше, зачастую имеет связь с подпольем или партизанами. Илья и дальше прополз, но ничего интересного не обнаружил. С немцев снял ножи в ножнах, пистолеты, которые в карманы брюк попрятал. Главное – документы достал и в нагрудный карман гимнастёрки определил. В отличие от наших разведчиков, сдающих перед поиском все документы старшине, немцы всегда при себе имели документы, как и жетоны. В плен попадут – личность известна, убьют – опознать можно, сообщить родным похоронкой, списать из списков воинской части. А сколько без вести сгинуло наших разведчиков? Ведь даже награды сдавали, а на орденах номера есть, по которым опознать можно.
Нашего убитого солдата Илья за ворот гимнастёрки поближе к траншее подтащил, крикнул:
– Помогите убитого Калмыкова до траншеи дотащить!
– Погоди, сейчас!
К Илье подполз сам лейтенант:
– Что у тебя, старшина?
– Двое убитых немцев, разведчики. Документы я забрал, их бы лучше в разведотдел полка сдать.
– Сам знаю, не учи.
– Ты извини, лейтенант, тут такое дело. Если ты всю правду особисту расскажешь, разжалуют тебя. Это же ЧП в подразделении: часового немцы утащили.
– Свою версию предложить хочешь?
– Обязательно! Часовой Калмыков разведчиков неприятельских обнаружил, вступил в перестрелку, геройски погиб, убив двух гитлеровцев, их документы имеются. Вместо фитилей получишь благодарность.
– Старшина, ты не из евреев будешь? За минуту ситуацию просчитал.
– Пусть Смыков язык за зубами держит. Ну, берись! Калмыкова в траншее убитым «нашли», а не на нейтралке.
Дотащили убитого до траншеи. Лейтенант обматерил Смыкова:
– Раздолбай! Двух немцев убил и своего товарища! Знаешь, что за это бывает? Трибунал!
– Дак… не хотел я! В темноте не видно ничего.
– Тогда помалкивай, не было тебя здесь.
– Так точно! – сообразил Смыков.
Старшина достал из кармана документы немцев, отдал командиру.
– Ну, старшина, выручил! Слушай, зачем тебе пушкари? Переходи в пехоту, я сам к комбату схожу, походатайствую.
– Товарищ лейтенант! Указание товарища Сталина было – артиллеристов из противотанковой артиллерии никуда не переводить, я имею в виду другие рода войск. Свидимся ещё, до свидания.
Жизнь пехотинца на передовой недолга. Командир взвода, если наступления нет, – две-три недели, потом ранение или смерть. У рядовых жизнь на фронте ещё короче. Нет на фронте безопасных должностей, если только повар при штабе дивизии.
Илья вернулся к своему грузовику. Ночь не зря прошла, разжился пистолетами и ножами. Всё «богатство» под сиденье определил, в инструментальный ящик. Обмотал промасленной тряпкой от посторонних глаз. Носить бойцу нештатное оружие, тем более германское, воспрещалось. Но Илья цену ножам и пистолетам знал, как оружию последнего шанса. Уж всяко при близком столкновении пистолет лучше карабина. Еще лучше бы автомат иметь, однако промышленность не освоила ещё в массовом производстве ППШ. По мере насыщения этим оружием в стрелковых полках создавали роты автоматчиков, чего у немцев до конца войны не было. Вот в чём немцы превосходили в пехотных подразделениях, так это в пулемётах и ротных миномётах.
Только спать в кузове улёгся, по борту стучат:
– Сафронов, ты здесь?
– А где мне ещё быть?
– Как разговариваешь с командиром батареи, боец?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
