К концу XIII века все парижское пространство было покрыто сетью улиц, имеющих названия, разделено на приходы, которые либо совпадали с цензивой, то есть оброчным округом, либо были отделены от нее, что образовывало довольно сложную географию: беспорядочное скопление крошечных приходов в центре города и огромных — на периферии. Такая религиозная география с незначительными внутренними изменениями сохранялась на протяжении всего Средневековья.
Эти рамки пригодились и для гражданской географии, о чем свидетельствуют податные реестры парижских налогоплательщиков конца XIII — начала XIV века. Сборщики налогов работали по приходам, и в каждом из подразделов имена жителей были записаны улица за улицей. Даже название раздела указывало на маршрут следования. Во времена Филиппа Красивого парижское пространство находилось под строгим контролем властей.
Сложнее установить, каким образом парижане разбирались в этой путаной географии. Прежде всего следует подчеркнуть, что названия городских улиц нигде не указывались. Таблички, вывешенные в начале улицы на стене первого дома, или надписи, высеченные в камне (несколько образчиков дошли до наших дней), получили повсеместное распространение только в конце Нового времени. Другой важный момент: не за всеми улицами названия закрепились быстро, а сеть городских артерий видоизменялась, приспосабливаясь к росту города и его внутренним преобразованиям. Письменных и вещественных указаний было недостаточно, люди того времени знали, что им придется дополнить имеющуюся информацию устными сведениями.
Пространство, огороженное защитной стеной, было заселено не одинаково. Вдоль бывших дорог, ставших главными городскими артериями — улицами Сен-Дени и Сен-Мартен, Сен-Жак, возле старых мостов, Большого и Малого, где в XI–XII веках образовались «посады», — плотность застройки была велика, на что указывает сложность проведения границ между цензивами и приходами. Но районы, прилегающие к городской стене или расположенные по берегам реки, плохо снабжаемые и затопляемые, заселялись гораздо меньше. Сведения о стоимости домов к середине XIII века указывают на то, что в недавно построенных кварталах цены были ниже. Однако не стоит пытаться делить город на зоны, ибо его жители занимались самыми разными видами деятельности, представители разных сословий жили рядом, и столица не расширялась, следуя неким правилам, навязанным властями, и согласно четкой политике социальной сегрегации.
Обычные участники парижского градостроительства
Эти люди чаще всего ускользают от исследования. О тех, кто строил конкретные дома, жил в них и вкладывал свой труд в благоустройство города, мало сказано в источниках. И все же они оставили в документах кое-какие следы. Пример тому являют цензовые реестры аббатства Святой Женевьевы.
В реестре 1261 года перечислены жители или домовладельцы с Поперечной улицы — по порядку домов вдоль одной ее стороны. Рену Башмачник платит «со своего дома»; несколько домов, прилежащих к жилищу этого Рену, принадлежат некоей «дворянке», о которой более ничего не сказано. О перечисленных далее домах не говорится, что они соседствуют с домами «дворянки». Поскольку не уточняется, что дома «примыкают к предыдущему», можно полагать, что между ними существует разрыв — переулок? пересечение с другой улицей? пустырь, еще не застроенный или образовавшийся после разбора развалин? Трудно сказать.
Затем в списке идет дом Агаты, сестры Жана Каменщика, потом — Ришара из Уэльса, Жана Каменщика, брата Агаты. В череде перечисляемых строений попадается новый разрыв.
Далее следуют несколько явно примыкающих друг к другу домов: Жилона из Витри, каменщика, Гильома из Костонна, вдовы Археуса из Монтрея, который платит за три дома. В списках из других реестров снова встречается Археус, покойный плотник. В 1261 году одним из этих трех домов владел Эврар Плотник, вторым — вдова Археуса, а последним — некий «Мал Тинктус».
И снова разрыв в череде домов. Список продолжает дом Ришара Штукатура, ранее принадлежавший Фирмину Каменщику, к нему примыкает дом Никола Ломбарда, книготорговца, Берто — зятя «Клара Медика», которого в списках до 1261 года можно распознать под именем Берто из Коммерси (1256) или Берто Лотарингца (1257). Следующий дом принадлежит Ришару Англичанину, сменившему Эгидия Кровельщика. Ришар Англичанин жил в этом доме в 1258 году, в реестре этого года уточняется, что он прокурор Святого Бернара (то есть представляет монастырь Святого Бернара на судебных процессах или в других делах), его также попросту называют «мэтр Ришар». Затем идет дом Жерве Писаря.
Снова разрыв в перечислении домов, названных прилежащими, затем идет дом Амелена Маслоторговца, который ранее принадлежал «Проповеднице», и два дома, за которые платит Жирар из Бургундии. Эти точные, но сухие сведения дают представление о тех, кто способствовал расцвету города, и в то же время вызывают вопросы.
Во-первых, в том, что касается обычной застройки этой части Поперечной улицы. Составитель реестра следует по восточной ее стороне в направлении на север, поскольку в 1276 году сказано, что Берто владеет домом между Мощеной улицей и улицей Александра Англичанина; это соответствует той части улицы, которая входит во владения аббатства Святой Женевьевы. В списке вычленено пять групп домов на этой стороне улицы, перпендикулярно пересекаемой другими улицами, которые очерчивают пять кварталов. Таким образом, можно определить первый квартал, расположенный между Версальской улицей и улицей Бон-Пюи, второй, из трех домов, между улицей Бон-Пюи и улицей Александра Англичанина, третий квартал (пять домов) между улицей Александра Англичанина и Мощеной улицей, четвертый (шесть домов) — между Мощеной улицей и улицей Святого Николая. Последний квартал должен был помещаться между улицами Святого Николая и Святой Женевьевы. Пробел в перечислении соответствует пересечению с другой улицей. Таким образом, келарь аббатства, составивший эти списки для реестров, точно определил все дома по имени их владельцев и по положению на улице. Следовательно, ни один застроенный участок не мог избежать обложения податями, полагающимися к уплате землевладельцу.
В реестрах содержатся сведения о владельцах, но нельзя с уверенностью сказать, живут ли они в этом доме. Приводится имя, данное им при крещении, и прозвище; женщины зачастую довольствуются одним только именем. Прозвища эти не устоявшиеся, как фамилии, о чем говорят прозвания Берто: «Лотарингец», «из Коммерси», «зять такого-то…».
Возможно ли, что эти прозвища содержат еще некую прямую информацию об их владельце? Пример Берто заставляет в это поверить, хотя и следует проявлять осторожность. Был ли каменщиком Жан Каменщик, брат Агаты? Если допустить такое толкование, то благодаря Археусу-плотнику, Жилону из Витри — каменщику и Эгидию-кровельщику мы получим группу людей строительных профессий, близких соседей, возможно, вместе работавших во время возведения квартала. Если придавать прозвищу буквальное значение, то на улице живут книготорговец и писарь, то есть переписчик, и в этом нет ничего удивительного: университетский квартал переживает бум. Другие указания на владельцев этих домов в 1248–1276 годах, почерпнутые из различных реестров, говорят о «мэтрах» — причетниках на службе у монастырей, как, например, мэтр Ришар Англичанин. Проходя по самой обыкновенной улице на левом берегу Сены, можно повстречать людей самого разного общественного положения.
