Известны тридцать текстов на демотическом языке, найденные в двух глиняных кувшинах под развалинами дома в Фивах, и два десятка ритуальных и магических книг в украшенном изображением шакала коробе, датируемые XIII династией и найденные в могиле под Рамессеумом. Но сколько сотен тысяч книг было предано гибели по чистой небрежности! Вот, например, собрание древних литературных произведений, составленное современником Рамзеса II, которое прошло через руки пяти аккуратных наследников, пока последний, плотник, не стал вырывать листы — особенно из ценной «Книги снов», — чтобы использовать оборотную сторону под свою деловую переписку. Или еще очаровательный случай, произошедший в 1778 г. с сорока или пятьюдесятью греческими книгами и документами, случайно выкопанными в Эль-Гизе феллахами, которые их сожгли, дабы насладиться их опьяняющим ароматом. Последний из этих свитков у них изъяли в обмен на вряд ли больше, чем кусочек ладана, и отправили его в Рим кардиналу Борджиа. Этот свиток долго ошибочно считали единственным эллинским папирусом из Египта, он содержит список портовых рабочих 192–193 гг. до н. э.
Если никакая из библиотек фараонов не сохранилась лучше, то это потому, что их существование потеряло смысл, после того как их славные заказчики канули в небытие вместе со своими лодками. Кроме того, они могли при нескольких сменах власти подвергаться ритуальному уничтожению, предписанному для всех произведений, находившихся в собственности жрецов Амона, приказом Аменхотепа IV, когда тот стал Эхнатоном и поселился в Амарне. Известно, что жрецы Фив отплатили ему тем же после его смерти и что все свитки, хранившиеся в его храмах и дворцах, были в одночасье уничтожены, возможно, вслед за его собственным телом. Поскольку в те дни уже было верно, что книги моего врага — мои враги.
И хотя внутренние войны и щадили древнеегипетские собрания книг, их в одночасье стерло с лица земли персидское завоевание под предводительством царя Камбиса в 525 г. до н. э., когда его действительно никто не ждал: неожиданно, как пишет Геродот, «оказалось совершенно очевидно, что Камбис стал жертвой жестокого безумства». Завоеватели бичевали жрецов, разбивали статуи, сносили храмы и сжигали любые следы культуры в этих местах, не сохраняя при себе ничего, кроме золота, которое совершенно не тревожит память.
Книжная долина, которую представлял собой мифический Египет, была свидетельницей рождения элитарных и анонимных библиотек, а также искусства их истребления, как через разрушение, которому подвержены все предметы, так и путем величественного сокрытия. Этот акт погребения своих сокровищ вместе со своим трупом, с отнятием таким образом этих сокровищ у сообщества читателей, будет одним из самых частых в истории, а наиболее известен случай китайского императора Тайцзона, который в VII в. заставил мудрейшего из своих министров хитростью собрать самые прекрасные из существовавших письменных произведений, среди которых было «Предисловие к павильону орхидей» великолепного каллиграфа Ван Сижи, чтобы забрать их с собой в могилу. Многие будут поступать так же. Так, первый историк монголов Рашид Аль-дин, до того как его казнили в Тебризе в 1318 г., сотнями собирал редкие манускрипты и надлежащим образом располагал их в своей гробнице: там насчитывается более тысячи произведений лучших авторов, среди которых Якут аль-Мусташими и даже Ибн-Мукла, основоположники арабской каллиграфии.
Постольку поскольку эти шедевры время от времени извлекаются и прочитываются, в этих эгоистичных действиях, стирающих их с лица земли, можно, конечно, усмотреть и достаточно удовлетворительный способ консервации.
Постройки Александрии
В Александрию стоит заехать. Обязательно осмотрите маяк, могилу Александра, занимающие добрую четверть города царские постройки (посещений не предусмотрено), храм Сераписа, Мусей с его знаменитой библиотекой. Примерно так было бы написано в современном путеводителе, перенесенном на двадцать два века назад. К несчастью, от маяка ничего не осталось: пятидесяти- и семидесятитонные блоки 120 метров высотой затоплены водой, а некоторые и вовсе растворились в стенах чистенького мамелюкского фортика, занявшего место маяка. От дворцов Птолемеев, и тем самым от апартаментов Клеопатры, сохранилось еще меньше следов, чем от храма, посвященного Серапису, который, как говорили, был столь прекрасен. А Сома, где в прозрачном гробу покоятся безносые останки Александра? Это, наверное, здесь или вон там, под этой незначительной мечетью, из-за которой вам наверняка запретят вести раскопки до кончины исламского мира. А библиотека — ах да, библиотека…
Никогда больше, ни из-за какого другого сооружения, ни расположение, ни вид которого не известны, не покрывалось учеными записями столько бумаги и не предавались фантазиям серьезные люди. Вот один из сотни примеров неспециалистов. Шатобриан в «Мучениках», книга XI, делает более изысканным эпиграф из Рамессеума, чтобы после переделки по своему вкусу вставить его в соответствующее место книги: «Однажды вечером, я остался практически один в этом хранилище лекарств и ядов для души. С высоты мраморной галереи я смотрел на Александрию, освещенную последними лучами дня…» И наш несравненный виконт прибавляет в конце тома откровенное примечание на тот случай, если читатель это прозевал: «Не правда ли, для нас это более справедливо с добавленным мной словом?»
Однако в менее романтичные эпохи люди задавались даже вопросом, существовала ли, собственно, Великая Александрийская библиотека. Имеется в виду, как здание.
Непобедимый Александр Македонский основал первую и самую долгоживущую из своих Александрий в 331 г. до н. э., после чего отправился умирать вдали от нее. Сын его бывшего телохранителя унаследовал правление Египтом. Он не без основания похитил спорные останки и спрятал их в центре нового города, словно священное семя. Сразу же стал осуществляться миф. Узаконив таким образом свои права, он провозгласил себя царем, этот первый из Птолемеев, приказавший возвести то, что позже было названо седьмым чудом света — маяк, а также рай учености, Мусей, или храм муз, в котором находилась Библиотека[2].
Величайшие умы познанного мира были приглашены к участию в деле Птолемеем II Филадельфом, сыном первого Птолемея, завершившим строительные работы. Им предоставлялись пропитание, жилье, стирка одежды, хорошая плата и освобождение от налогов. Членами этого кружка были Евклид и врач Герофил; здесь Эратосфен вычислил окружность Земли, Зенодот подготовил критическое издание Гомера, здесь изобрели писчее перо и пунктуацию, а Архимед присылал сюда теоремы для доказательства. Успех и слава были необыкновенны. Настолько необыкновенны, что появлялись завистники. «Многолюдный Египет кормит марателей папируса, которые бесконечно дерутся в вольере муз», — не упустил случая написать Тимон из Флиунта, который, как кажется, много дал бы за то, чтобы оказаться одним из них.
