Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Императрица выглядела очень молодо и даже в 40 лет казалась 30-летней. Несмотря на высокий рост и стройность, она была такой худенькой и хрупкой, что не производила на первый взгляд впечатления красавицы. Действительно, Мария Александровна красавицей не была. На портретах, будучи молодой цесаревной, она очень привлекательна, но с возрастом прелесть исчезает, появляются сухость и какая-то зажатость. Это впечатление совпадает с описанием, оставленным А. Ф. Тютчевой: «…Она не красавица — слишком для этого высока и худощава… исключительно элегантна, точь-в-точь фигура немки со старинной гравюры… Волосы, нежная кожа, большие голубые глаза великолепны… черты лица не классические, профиль и нос — тоже. Выражение лица невозмутимо-спокойное — ни восторга, ни возмущения не прочесть. Улыбка несколько иронична, контрастная наивному выражению глаз… редко можно встретить лицо, на котором столь отражались бы контрасты и нюансы, свидетельствующие об очень закомплексованном “я”».
Николай и Александр
Какая бы идеальная возвышенная любовь не связывала коронованных супругов, цель этой любви была прагматична — обеспечение престолонаследия. А долг жены, не важно, любимой или не очень, — рождение многочисленных детей. Сыновья обеспечивали преемственность рода, дочери — династические связи с другими правящими домами.
Мария Александровна не обманула надежд царской фамилии, она дала России восемь великих князей и княжон: дочерей Александру, умершую в семилетнем возрасте, и Марию, и шестерых сыновей: Николая, Александра, Владимира, Алексея, в 1857 году родился сын Сергей, в 1860-м — Павел. Трон был укреплен достаточно, и 35-летняя императрица получила возможность перестать работать детородной машиной. Нельзя сказать, что это ее особенно огорчило. И после 1860 года все оставалось как прежде: муж нуждался в ее советах, всегда был почтителен и предупредителен. Теперь она всецело отдалась другому, не менее ответственному делу — воспитанию детей.
Братьев отнюдь не баловали. Широко известна крылатая фраза Николая I, обращенная к своим сыновьям: «Всегда ведите себя так, чтобы окружающие прощали вам, что вы родились великими князьями». В этом духе он воспитывал своих детей, так же воспитывались сыновья его наследника.
«Сегодня утром я была у императрицы, — писала в 1855 году А. Ф. Тютчева. — К ней вошли четыре ее сына, все крупные, красивые, хорошо сложенные мальчики, смотреть на которых доставляло удовольствие. Императрица спросила у них отчет об их уроках, младший сознался, что плохо учился. Императрица очень строго посмотрела на него и сказала: “Это меня очень огорчает” Ребенок, которому всего пять лет, опустил голову, и на глазах его выступили слезы. В обращении императрицы с ее детьми есть что-то серьезное и проникновенное, один ее взгляд, кроткий и серьезный, заставляет их задуматься».
Императрица много времени отдавала детям, и они ее обожали.
Но самое большое внимание Мария Александровна уделяла воспитанию старшего сына. Наследник российского престола должен был во всем соответствовать своему высокому предназначению.
В условиях абсолютной, самодержавной монархии огромную роль приобретает личность царствующего правителя. Но правящие российские императоры XIX века стремились воспитывать наследников так, чтобы индивидуальные особенности их личности уже не имели такого определяющего значения, как в предыдущие царствования. Принимая присягу на верность Отечеству, престолонаследники становились теми, кто нужен державе на престоле. Они умели подчинять и подчиняли свои личные желания тому высокому званию, которое возложила на них судьба. И тогда личностные интересы и пристрастия, их собственные увлечения и заботы становились несущественными по сравнению с благом своей страны.
Это умение вырабатывалось направленным воспитанием, делавшим их способными не только исполнять будущие обязанности, но и готовыми к самопожертвованию. Однако речь не шла ни о каком стирании личности, нивелировке неповторимого индивидуального облика.
Будучи высокообразованными и чрезвычайно дисциплинированными, Романовы XVIII–XIX веков, восходя на престол, лично для себя не получали никаких дополнительных прав, а, наоборот, теряли возможность совершать эмоционально обусловленные поступки, принимая обязательство осуществлять монархическую власть, равно безличную и к окружающим, и к себе самому.
Все три старших брата — великих князя — неукоснительно воспитывались в этих принципах.
Для понимания характера цесаревича, наверное, важно вспомнить трагическое событие — кончину деда императора Николая I. Чувствуя приближение смерти, он приказал одеть себя в мундир и привести своего старшего внука Николая Александровича. «Испуганный двенадцатилетний мальчик опустился на колени перед кроватью грозного деда, чтобы выслушать краткую сентецию из двух слов: “Учись умирать!”» Кто мог подумать, что эти слова окажутся пророческими!
Николай, которого в семье по-домашнему называли Никса, оставался кумиром императрицы и любимцем отца. С малолетства он усвоил, что ему предстоит управлять Россией, и только вера и образование сделают его достойным правителем. Он был способный юноша и отлично учился, с охотой впитывая разнообразные знания. Каждый день к нему приходили учителя — знаменитые в своей области профессора университета. Как положено будущему монарху, он обучался военному делу, занимался спортом, верховой ездой и фехтованием, присутствовал на заседаниях Государственного совета.
Судьба наградила его счастливой внешностью: он был высок, строен и хорошо сложен. Его черты очень напоминали императрицу, но в улучшенном, мужественном варианте. Четкая лепка лица, прямой «романовский» нос, более волевой, чем у отца, подбородок, красиво очерченный рот — таким он выглядит на портрете С. Зорянко. Особенно впечатляли большие голубые с поволокою глаза под высокими дугами бровей.
Описывая в своих мемуарах многочисленные придворные вечера, граф С. Д. Шереметев, товарищ старших великих князей, никогда не забывал подчеркнуть очарование наследника: «Внимание сосредоточено на Цесаревиче, который оживленно танцевал, любезно разговаривал, казался стройным и изящным. Он был предупредителен и вежлив, но сдержан и общее впечатление оставлял самое приличное. Во всей его внешности было что-то обаятельное, хотя и уклончивое».
На фоне блистательного старшего брата второй царевич, Александр, совершенно терялся. Застенчивый, неуверенный в себе мальчик, стесняющийся своей громоздкости, своих больших рук и ног, конфузился и дичился. Третий сын императора, Владимир, по-домашнему Боба, на два года младше Александра, отличался живостью, ласкательством к родителям, умением нравиться окружающим и глубоким осознанием высоты своего положения. Он рано стал задумываться о том, что стоит третьим в ряду наследников престола, и это его, с одной стороны, глубоко удручало, а с другой — вселяло определенные надежды. Недаром в детстве, поссорившись со старшим братом, он кричал, что, если тот умрет, императором станет он, Боба. Конечно, это была детская глупость, но из нее впоследствии выросло мировоззрение.
Боба подчеркивал свое превосходство над неуклюжим Александром и дразнил его то мопсом, то бычком, то бульдожкой. Может быть, именно под влиянием подначек и насмешек Владимира в Александре и развилась эта неуместная для его происхождения и положения застенчивость. «Удивительным в этом молодом человеке, который на голову возвышался над всеми окружающими, был недостаток уверенности в себе», — вспоминал современник. Но почти все мемуаристы отмечали его исключительную привязанность к старшему брату — ни тени соперничества, зависти, полное и безоговорочное признание его превосходства.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
