Кто-то схватил меня за локоть, и от этого прикосновения меня тряхнуло, словно током ударило. Ли вцепился в мою руку и глядел прямо в глаза.
— В чем дело?! — попыталась вырваться. Еще, чего доброго, врежет по уху, очень надо. Когда я пришла в эту школу восемь лет назад, парни любили распускать руки, никогда не забуду. С тех пор они не слишком повзрослели. Переходный возраст у многих затянулся. А у этого типа так сверкали глаза, что мне стало страшно.
Я выпрямилась и как можно дружелюбнее произнесла, с лучшим оксфордским выговором:
— Нет, конечно, для друзей я Фелисити. Фелисити Морган.
Он поглядел на меня с таким изумлением, как будто я выдавала себя за принцессу Уэльсскую.
УРОК С САМЫМ ПОТРЯСАЮЩИМ ПАРНЕМ В ШКОЛЕ
Английская литература была, с одной стороны, прекрасна, с другой — чудовищна. Прекрасна, потому что наш учитель мистер Синклер проводил блистательные уроки, литературы было много, и она была разная — и классическая, и современная. Как раз за это я и обожала эти занятия. Чудовищно было то, что никто из моих друзей не посещал уроки мистера Синклера. Среди его фанатов были только я, «звездный клуб» отличников и пара почитателей этого клуба. Оттого на литературе я и сидела одна. Ни у кого не было желания сидеть рядом с «вонючей Сити» с ее вшивым пабом. Гламурная Страттон и ее друзья об этом позаботились.
Я села за мою одинокую парту и разложила книги и тетрадь. Теперь надо абстрагироваться от всего класса, забыть о них, как будто я одна на уроке, и сосредоточиться на литературе. Лорд Байрон да поможет мне в этом. Всегда помогал. Но только не в этот раз. На поэму «Гяур» упала чья-то тень. Я подняла глаза. Это был ОН.
— Здесь свободно? — спросил новенький, и голос его теперь был ровный и не сбивался. Глубокий, бархатный, напоминал мороженое, от такого голоса как будто таешь, хочется сладкого, и в то же время становится свежо.
Смирись, Страттон, он будет сидеть со мной, и никто не запретит мне глазеть на него.
Элегантно и легко он опустился на свободный стул рядом и ободряюще мне улыбнулся, сверкнув всеми своими идеальными зубами. Наверняка рекламирует зубную пасту.
— Ну и как тут с английской литературой? Ничего, интересно?
Лорд Байрон, помогите! Вы, помнится, тоже были кумиром дам, но вас я все-таки не так боюсь. В конце концов, вы уже умерли. А этот рекламный тип рядом со мной, наоборот, — исключительно живой и очень опасный. Тот, кого десять минут назад поцеловала Фелисити Страттон, по определению опасен. Что ему надо? Хочет поиздеваться? «Звездный клуб» будет в восторге.
— Слушай, Фелисити, мне очень жаль, мы так неудачно познакомились…
Настойчивый малый.
— Мы и не знакомились, — поправила я, — ты просто…
Я запнулась. Что он? Снюхался с козой Страттон? И что? Это не мое дело. Высокомерный пижон. Но такова, очевидно, его натура, на это даже обижаться бессмысленно.
— Ты что, ревнуешь? — он засмеялся.
Я набрала побольше воздуха в легкие и выдала:
— Да, знаешь, вот все думаю: повиснуть у тебя на шее или не стоит? Ты так сказочно хорош собой, что я прямо оробела, а вообще-то я тоже вешаюсь на шею всем подряд. — И я с издевкой улыбнулась ему так же широко, как он мне, нарочно выставляя напоказ мои брекеты.
Вообще-то, я ждала, что он испугается и сбежит. Куда там! На одно мгновение он замер, и вид имел довольно пришибленный, но тут же снова широко улыбнулся.
— Ладно, понял, прости за мой некрасивый дебют. Давай все сначала. Меня зовут Ли Фитцмор.
Он протянул мне руку. Я колебалась. Но ответить надо, иначе он уж совсем станет меня презирать.
— Фелисити Морган. — Я пожала его руку. И снова меня как будто ударило током, как будто я дотронулась до ограды коровьего пастбища в Корнуолле. Он, однако, испугался не меньше моего. Но ни один из нас не успел ничего сказать, нам помешали. Приперлась Фелисити Страттон.
— Слушай, Ли, — Страттон уселась на мою половину стола, демонстративно придавив задом лорда Байрона, — садись лучше к нам, — она кивнула в другой конец класса, где восседали Джек Робертс, Синтия Ньюмаркет, Ава Гартнер — в общем, тот самый «звездный клуб», — мы подвинемся, найдется место и для тебя. — И она зазывно взмахнула ресницами.
Джек Робертс иногда еще тает от этого взмаха, хотя за столько лет мог бы уже и привыкнуть. Я ожидала, что Ли встанет и безмолвно последует за Фелисити. И никогда больше не посмотрит в мою сторону. Но вместо этого…
— Нет, спасибо. Мне и тут нормально.
Не знаю, кто больше обалдел — я или Фелисити.
Но только она так просто не сдалась. Она нагнулась к нему и нарочито громко, чтобы все в классе слышали, произнесла:
— Зачем тебе сидеть рядом с Городом? С ней никто не хочет сидеть. Только взгляни, что у нее за волосы.
Мои волосы? Я невольно провела рукой по своей нечесаной гриве. Волосы у меня густые и волнистые. Они не вьются спиралями, как штопор, но падают волнами. И все в колтунах, так что мои пальцы сразу в них застряли. Вот черт! Я похожа на нечесаного спаниеля. Почему Филлис меня не предупредила?
— Ничего, Ли, дорогой, иди, — и я тоже похлопала глазками, — иди поиграй с Фелисити, я не ревную.
Я надеялась, он уйдет. Я сгорала от стыда. Неужели я всегда прихожу в школу такой неряхой? Какой позор!
— Нет, спасибо, милая, — к моему удивлению, возразил Ли, — кого волнуют волосы, если у человека такая солнечная улыбка?
И я, и Фелисити снова уставились на него, как две полные дуры. Она наконец слезла с моего Байрона и убралась восвояси. Как только она свалила, я обратилась к моему новому соседу:
— Да нет же, Ли, я правда не против. Иди, садись к ним.
Он откинулся на спинку стула:
— Нет, не пойду, мне здесь больше нравится. Отсюда лучше видны доска и учитель.
Я ничего не успела ответить. Вошел мистер Синклер и начал урок. И в этот раз мне не удалось сосредоточиться на одной только английской литературе.
Звонок. Я вскочила и понеслась в туалет приводить себя в порядок. Я причесалась, щедро побрызгалась дезодорантом. Накрасить ресницы не удалось, тушь кончилась.
Друзья ждали меня в кабинете биологии.
— Ну? — Филлис и Николь прыгали от нетерпения.
— Как я выгляжу? — спросила я, игнорируя их вопрос.
Обе воззрились на меня в изумлении:
— Нормально, а что?
— Ты причесалась? — Филлис с любопытством рассматривала мою голову.
— А что, так заметно? Ну да, просто причесалась. Волосы в глаза лезут.
— Зачем? — не унималась Николь, но ответ ее не слишком волновал. Она уставилась на кого-то у меня за спиной.
