Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
– Вот что, – сказал он, – приходите и поработайте у меня несколько дней, тогда посмотрим, что можно с вами сделать.
Так вышло, что в ближайшие дни мне пришлось поехать на французско-британскую выставку, чтобы сделать фотографии ее колониального отделения. Едва я взялся за работу, как зал, в котором я находился, сотряс оглушительный грохот. Я схватил камеру и бросился наружу сквозь толпу, охваченную паникой. Что произошло? Оказалось, что привязной аэростат, бывший одним из дополнительных экспонатов, взорвался и рухнул на землю. Трупы лежали вперемешку с ранеными, окровавленными людьми, корчившимися от боли; дымящиеся, еще не потухшие остатки аэростата возвышались зловещим фоном, и я, установив аппарат, быстро сделал несколько снимков ужасной катастрофы.
Снимки оказались хорошего качества и произвели сенсацию.
Благодаря случаю я далеко обошел своих конкурентов. Фотографии Хоппе – на самом деле мои – напечатали все ведущие газеты в Англии и за границей, а «Дейли миррор» поместила одну из них на первой полосе. Мой шеф получил хороший куш в виде авторских гонораров, да и на мою долю пришлась кругленькая сумма. Мой успех произвел на Хоппе большое впечатление, и он взял меня на постоянное место, очень скоро я уже работал фоторепортером. Таким образом взорвавшийся шар придал начальный импульс моей последующей карьере в качестве фоторепортера.
Хоппе специализировался на портретах, и в этом деле он был настоящим мастером. Еще он превосходно владел техникой линогравюры, и за то время, что я провел с ним, я многому научился. В числе прочего он задумал издать фотоальбом под заголовком «Люди XX века» и доверил мне фотографировать британских знаменитостей. Выполняя это задание, я получил доступ в те сферы, куда иначе вход мне был бы закрыт.
Выдающиеся личности, чьи имена не сходили с уст публики, позировали перед моим объективом, и вскоре я уже приобрел собственный стиль, заслуживший одобрение даже Королевского фотографического общества. Один снимок у меня приняли для эксклюзивной ежегодной выставки, а в 1908 году еще один мой снимок напечатали в «Фотографиях года» Сноудена Уорда – тщательно отобранной коллекции лучших фотографий 1908 года.
Вскоре после этого Хоппе на несколько месяцев уехал за границу, и у меня не осталось иного выбора, кроме как попытаться самостоятельно встать на ноги. В таком городе, как Лондон, это оказалось нелегкой задачей. Я открыл фотомастерскую на Аксбридж-роуд и нанял натурщиц, которых фотографировал для рекламы книг и плакатов в иллюстрированной прессе. Однако основной доход мне приносили премии. В то время я участвовал в огромном количестве конкурсов, и мне порядком везло, так что мое имя неоднократно оказывалось в списке призеров.
Я круглые сутки ломал голову над тем, как мне оживить свое дело. Наконец у меня появилась одна идея. Я взял сборник «Кто есть кто» и выбрал всех знаменитостей, которые в том году должны были отмечать юбилеи. Я навещал их лично и говорил, что хочу сфотографировать их для иллюстрированных газет. Человеческое тщеславие – очень сильное чувство, и они почти без исключений охотно позволили себя сфотографировать. Естественно, каждому я послал по бесплатному экземпляру, и, так как фотографии были действительно хороши, я получил немало заказов еще на несколько копий за дополнительную плату. Теперь мой бизнес неуклонно шел в гору, и очень скоро я накопил достаточно средств, чтобы подумывать об открытии собственного фотоателье на родине.
В 1909 году я вернулся в Мюнхен. Мне нравилось в Англии, но… в гостях хорошо, а дома лучше.
В начале 1910 года я снял фотомастерскую в доме 33 по Шеллингштрассе. Я решил специализироваться на мужских портретах, но, если ко мне заходила какая-нибудь дама, изъявляя желание сфотографироваться, я, естественно, не имел ничего против.
В начале весны того же года ко мне в фотоателье вошла молодая женщина.
– Я столько слышала о вашем художественном мастерстве, герр Гофман, – сказала она с очаровательной улыбкой, – я хочу попросить вас сделать один особенный портрет для моей подруги, которая сейчас за границей.
Это была прелестная девушка, высокая, белокурая и стройная, с грацией и сияющим румянцем идеального здоровья и молодости – от такой картины ни один художник не сможет оторвать взгляда.
Я всегда был импульсивным человеком, и мне редко приходилось в этом раскаиваться. Что до меня, то я влюбился с первого взгляда. Либо я буду с этим прелестным созданием, подумал я, либо ни кем на всем белом свете!
Я хорошо сделал ее первый портрет, хотя моему восхищенному взору он казался жалкой подделкой. Но Лелли он понравился. К моему бесконечному восторгу, оказалось, что она увлекается фотографией и вроде бы по-настоящему интересуется искусством и техникой фотографии. У нее вошло в привычку заглядывать ко мне, чтобы спросить совета и помощи. Один бог знает, что за вздор я лепетал под видом профессиональных указаний, сам не свой от волнения; но она казалась вполне довольной, и до всего остального мне не было дела. Постепенно до меня дошло – хотя я не смел поверить в то, что это правда, – что ее интересовали не только искусство и наука фотографии. Может ли быть, что она?..
Быстро пролетели несколько волшебных месяцев, услащенных простыми восторгами тех, кто молод и влюблен, и в начале 1911 года мы поженились. Я был еще довольно беден, и на медовый месяц денег у нас не хватило. Утром состоялось бракосочетание, а через несколько часов мы стояли бок о бок в моей фотостудии, полностью погрузившись в работу. Интерес моей жены к фотографии не оказался женским капризом, и первые дни нашей совместной жизни она была для меня большой поддержкой, да к тому же идеальной моделью для множества журнальных обложек, которые я делал для печати.
Так мало-помалу моя известность и клиентура стали расти. Однажды осенью 1911 года я получил записку, где говорилось, что меня желает немедленно видеть главный редактор «Мюнхнер иллюстрирте цайтунг» герр Фюрстенхайм.
– Только что в Мюнхен прибыл Карузо, – сказал он, – и, если вы мне достанете его фотографию, я вам по-царски заплачу, не будь я Фюрстенхайм. Мне нужна его фотография на первой полосе.
Я тут же поспешил в отель «Континенталь», где остановился Карузо, и через несколько минут удостоился аудиенции – конечно, не самого Карузо, но его импресарио Леднера, которому я изложил свое пожелание, прибавив, что «Мюнхнер иллюстрирте» хочет опубликовать снимок на первой полосе.
Импресарио внимательно выслушал меня и потом с извиняющимся выражением лица объяснил, что Карузо не разрешено позировать для фотографий.
– Все права на фотографии, – сказал он, – принадлежат американскому агентству. Но если вам просто нужна фотография, берите какую хотите, у нас есть из чего выбрать.
Это предложение я с благодарностью отклонил. Меня не интересовали фотографии, сделанные кем-то другим.
– Но ведь Карузо публичная фигура, – возразил я, – наверняка ему очень трудно скрыться от фотографов.
– О, вам никто не мешает снять его где-нибудь на улице, – ответил Леднер. – Контракт ограничивается студийными портретами. Можете сфотографировать его, когда он будет выходить из отеля.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
