Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Все это время Перегудов постоянно ездил на действующий атомный реактор, общался со специалистами. Однако сюрпризы, которые его там поджидали, не шли не в какое сравнение с впечатлением, полученным физиками во время посещения подводной лодки.
«Я пришел в ужас от тесноты, — вспоминает академик Доллежаль. — Потом кто-то шутил, что меня пришлось протискивать между дизелями. Я сказал Перегудову: „Не понимаю, как тут люди могут существовать“. Он усмехнулся: „Подводники — народ особый, закаленный. А на нашей лодке мы условия жизненные поднимем“».
Для работы над проектом были собраны лучшие конструкторские и научные силы страны: специалист по турбинам Г. А. Воронич, корпусник В. П. Горячев, разработчик реакторного отсека П. Д. Дегтярев. С Перегудовым работали В. П. Фуников, В. Я. Степанов, Ю. К. Баев, создатель электрооборудования А. Н. Убанов. Позднее в КБ пришли М. Г. Русанов, который после ухода Перегудова стал главным конструктором, Н. М. Быков, Г. Я. Светаев. В создании первой атомной большой вклад внесли и лауреаты Ленинской премии В. И. Першин, Г. И. Капырин, а также много других талантливых конструкторов, инженеров и организаторов производства.
Перегудов доверял молодым и смело продвигал их. Вот свидетельство одного, теперь ведущего, конструктора, имя которого назвать не могу: «При сдаче лодки я занимался важными операциями, в том числе кренованием. Руководство завода возроптало: „Чего младенца прислали?“ А Перегудов веско ответил: „Я ему доверяю!“ — Вопросов больше не последовало — таким авторитетом пользовался главный конструктор. Позднее я „прохлопал“ ошибку в проекте, что обнаружилось „наверху“. Перегудов меня разносить не стал. Он учинил мне экзамен похлеще, чем в институте. Потом я понял: главный проверял мою профессиональную подготовку, чтобы уяснить, случайна ли ошибка или идет от незнания. На следующий день, остановившись у моей доски, он был, как всегда, внимательным, общительным, вдумчивым. Ведь он „ходил по доскам“ не ради формы — садился рядом с конструктором, рассматривал чертеж, давал советы. Конструкторская интуиция у него была поразительная».
При всей своей значимости Перегудов был начисто лишен высокомерия. Например, после разработки проекта ГЭУ Малышев потребовал, чтобы построили опытный стенд. Для него нужно многое, в частности гидротормоза, которые негде было срочно заказать. Перегудов распорядился обшарить свалки на заводах и, чтобы никому не показалось обидным заниматься таким делом, на одно из предприятий отправился сам. Именно он и нашел в куче выброшенных металлических конструкций то, что было нужно.
Столь же скромным он был и в повседневной жизни. В период всей работы над атомоходом Перегудов с женой и детьми жили в коммунальной квартире, где еще располагалось семь семей. Разумеется, главному конструктору не раз предлагали отдельную квартиру, но он неизменно уступал ее кому-либо из своих сотрудников, чье жилищное положение считал худшим.
Создавая лодку, которая должна иметь самое современное и разрушительное оружие, Перегудов сам был человеком чрезвычайно мирным. Редкие часы досуга предпочитал проводить на берегу озера за рыбной ловлей. Охоту не любил, и хотя сыновья все же уговорили его купить ружье, он из него ни разу не выстрелил.
По сути дела, КБ Перегудова создало принципиально новый корабль: от внешнего вида до номенклатуры изделий. Чтобы понять это, достаточно сравнить фотографии первых атомных лодок — американского «Наутилуса» и советской «К-3».
«Наутилус» повторяет конструкцию корпуса дизельной лодки, обеспечивающую наилучшую мореходность в надводном положении. Перегудову же удалось преодолеть инерцию стереотипного мышления и создать форму, оптимальную для движения под водой. Он считал, что атомоход по своим качествам должен приближаться к торпеде, и старался убрать все, что мешало его полной обтекаемости.
Каплевидный нос лодки нарисован самим Перегудовым, его стараниями атомоход приобрел и китообразную форму. Недаром нестандартное мышление Перегудова так высоко ставил академик Александров: «Он не привязывался к готовым конструкциям. Искал возможности, которые казались фантастическими, а потом выяснялось, что они вполне реальны и даже целесообразны». Первому атомоходу повезло: за этот проект отвечали две столь незаурядные, но прекрасно ладившие и уважавшие друг друга личности, как Перегудов и Александров. Кстати, именно выдающемуся ученому удалось лучше всего выразить то, что совершил главный конструктор первого атомохода. В поздравительной телеграмме, направленной Перегудову в день шестидесятилетия, академик Александров написал: «Ваше имя войдет в историю техники нашей Родины как имя человека, совершившего крупнейший технический переворот в судостроении, по значению такой же, как переход от парусных кораблей к паровым. Редко кому в жизни удается даже одно дело такого масштаба».
Однако до сих пор Владимир Николаевич Перегудов мало кому известен. И ни один корабль ВМФ не носит имя главного конструктора первого советского подводного атомохода.
В развитии атомного подводного флота СССР отставал от США на четыре-пять лет: «Наутилус» вступил в строй в 1955 г., «К-3» — в 1958 г. Но еще на стадии проектирования последней началась подготовка ее экипажа.
…Утром 15 сентября 1954 г. на подмосковной станции Пушкино в электричку, направлявшуюся в Москву, сел морской офицер — подтянутый, молодцеватый. Достал газету, но ему не читалось. Мысленно он вновь вернулся к полученному из Москвы приказу явиться в Управление кадров ВМФ к девяти ноль-ноль. Он знал, что капитан-лейтенантов Москва обычно не вызывает, их дела решаются приказами по флоту. «Зачем я им понадобился?» — и капитан-лейтенант Лев Жильцов попытался выстроить логическую версию из событий последнего времени.
Л. Жильцов
Первая ласточка
Заполнили мы кипу бумаг, сфотографировали нас и отпустили. В те годы не принято было объяснять, с какой целью требуются подробнейшие сведения о родственниках, давно уже истлевших в братских и персональных могилах. Мы могли только гадать: или на правительственные корабли хотят послать, или в дипломатическую академию, или в Китай.
Я думал о Китае — военными советниками туда многих посылали. В дипакадемию мне уже дважды предлагали поступать, но я отказывался — не мое это дело. Да и штурманом на правительственные корабли уже пытались назначить. Я тогда четко заявил: согласен служить где угодно, но только на подводных лодках. Оставался Китай. К тому же все вызванные офицеры были с лодок последнего новейшего проекта — 613. Их строили настолько интенсивно, что не успевали готовить кадры. И тогда была создана специальная бригада лодок, на которых буквально за месяц отрабатывался экипаж. Головная лодка «С-61», на которой я служил старпомом, и еще три были учебными базами.
Лето 1954 г. мы «не вылезали из морей» и думать забыли про заполненные анкеты. Экипаж за экипажем получали путевку в жизнь на новые подлодки. И тут впервые повезло — отпустили отдыхать с начала августа и до середины сентября. Поехали всей семьей, с двумя маленькими дочками, к родным под Москву и возвращались в Крым с солидным запасом картошки. В Севастополе тогда с ней было туго, а тут — своя, мамой выращенная и мною выкопанная.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
