ПОЦЕЛУЙ ПЕРЕД СНОМ
В семье Вейль существовал особый культ матери и материнской любви. Так, например, совершенно особые отношения связывали Жанну Пруст с Адель Вейль, бабушкой Пруста. По воспоминаниям писателя, мать и дочь хотя и встречались практически каждый день, часто разговаривали друг с другом по нескольку часов подряд: они с трудом могли расстаться, снова и снова находя темы для обсуждения. Казалось, Адель перенесла в свою жизнь ту страстную привязанность матери к дочери, которая нашла выражение в знаменитых письмах мадам де Севинье, томик которых сопровождал бабушку Пруста повсюду. Писать по три-четыре письма в неделю своей дочери в течение нескольких десятков лет, как это делала мадам де Севинье, — такая любовь казалась Адель Вейль вполне естественной.
Жанна Пруст, продолжая семейную традицию обожания Севинье, как-то призналась Марселю, что слова писательницы об одной матери, которая «отказалась от самой себя, полностью отдала себя служению детям», напоминают ей о бабушке. Марсель Пруст не забудет ни этого признания Жанны, ни семейного культа писательницы эпохи классицизма: любовь к письмам мадам де Севинье будет передана им бабушке повествователя в романе «В поисках утраченного времени» и станет одной из самых трогательных черт ее характера. Кроме того, отношение к мадам де Севинье станет одним из способов непрямой характеристики персонажей в романе: для того чтобы показать, что какой-то герой не способен на глубокие чувства, Прусту будет достаточно упомянуть, что тот считает любовь писательницы к своей дочери избыточной и неискренней.
Сильная привязанность матери к своим детям являлась, таким образом, семейной традицией. Однако эта любовь в случае с Марселем Прустом принимает особые, сложные формы. Образ Жанны Пруст, женщины из семьи с прогрессивными взглядами, образ, который кажется таким ясным и непротиворечивым, неожиданно усложняется в момент, когда мы сталкиваемся с эмоциями ее сына. Важность Жанны в эмоциональной жизни Марселя, интенсивность его привязанности к ней переходит границы обычных сыновних чувств.
Кажется, что Марселю так и не удалось окончательно повзрослеть и разорвать ту психологическую пуповину, которая связывала его с матерью. Так, в возрасте семнадцати лет он не мог пережить расставание с Жанной Пруст без слез. В письме, отправленном вдогонку уехавшим родителям, он рассказывает: «Ночь долгая, но скорее неприятная. Еще и теперь глаза на мокром месте. Под впечатлением от вашего отъезда я даже вызвал проповедь дяди, который сказал, что моя грусть — это эгоизм». До смешного детские доводы приходилось придумывать мадам Пруст во время военной службы Марселя, чтобы успокоить слишком сильно переживавшего разлуку сына. Так, она пишет в одном из своих посланий: «Я изобрела наконец способ, как тебе сократить время отсутствия: возьми 11 плиток шоколада, который ты очень любишь, скажи самому себе, что ты будешь есть по одной плитке только в последний день месяца, — и ты будешь удивлен, как быстро они закончатся и твое изгнание вместе с ними». В письме к Морису Барресу Пруст рисует такую картину своих взаимоотношений с Жанной: «Всю нашу жизнь она меня готовила к тому, что мне придется обходиться без нее в день, когда она меня покинет, это началось уже в детстве, когда она отказывалась приходить в десятый раз ко мне в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи перед тем, как отправиться на вечер, или когда я видел поезд, увозящий ее в деревню, или позже в Фонтенбло и даже этим летом, когда я звонил ей каждый час».
Боль от расставания с матерью прекрасно описана в романе «В поисках утраченного времени». Мама повествователя, желая избавить его от привычки засыпать только после ее поцелуя, привычки, которая показывает его детскую слабость, его нервность, его неспособность контролировать свои эмоции, принимает решение не приходить в комнату сына, отправленного спать, и остается в саду с гостями. Маленький мальчик не может заснуть и стремится любой ценой заставить маму подняться к нему. Эта маленькая трагедия, разворачивающаяся в момент отхода ко сну, важна тем, что она предвосхищает в романе «В поисках утраченного времени» все будущие любовные несчастья героя: он также будет мучиться ревностью, ожидая своих возлюбленных, как когда-то он страдал оттого, что его мама была счастлива вдали от него. Кажется, что сюжет с поцелуем перед сном просто преследовал Пруста. В сборнике «Утехи и дни» он встречается в трех самых важных новеллах: в «Смерти Бальдассара Сильванда», в «Конце ревности» и в «Исповеди молодой девушки». Более того, расставание перед сном снова упоминается и в предисловии к сборнику, где автор рассказывает о постоянном присутствии матери рядом с ним ночами во время его тяжелой болезни. В неопубликованном романе «Жан Сантей» сюжет с поцелуем также играет роль. В этом произведении родители пытаются приучить Жана, главного героя, которому уже исполнилось семь лет, засыпать в одиночестве.
Загадка этой страстной привязанности писателя на какое-то время разделила биографов Пруста на два лагеря. Часть исследователей склонны были к идеализации Жанны. Этот образ безупречной матери опирался на описания родителей главного героя в романе «В поисках утраченного времени». Он находил поддержку также в многочисленных воспоминаниях людей, близко знавших Пруста: писатель, как правило, представлял своим друзьям и саму Жанну Вейль, и отношения с ней как идеальные, лишенные конфликтов.
Однако оказалось, что не всегда можно доверять Прусту в описании жизни его семьи. Дело в том, что после смерти родителей писатель просто вычеркнул из своей памяти то, что не соответствовало их идеальному образу. Возьмем конкретный пример такой идеализации, видимой, например, в истории, которую писатель рассказал своей гувернантке Селесте Альбаре. По заведенной у Прустов традиции 1 января члены семейства отправлялись раздавать подарки близким, а также слугам. В один из праздников, когда Марсель был уже достаточно большим, чтобы выполнять мелкие поручения, мадам Пруст выдала ему пять франков, которые надо было вручить кухарке. Но по дороге к ней Марсель встретил маленького чистильщика сапог, который имел такой несчастный вид, что Пруст отдал ему монету в 100 су. 40 лет спустя Пруст всё еще с волнением рассказывал, что мадам Пруст, узнав о поступке сына, не только не стала его наказывать, но даже поцеловала.
Подчеркнуто сентиментальный характер события заставляет сомневаться в его реальности. Если даже история о маленьком чистильщике сапог действительно имела место в жизни писателя, то реакция Жанны запомнилась ему, скорее всего, именно потому, что гораздо чаще родные Марселя реагировали совсем по-другому на его неумеренные чаевые обслуживающему персоналу: конфликты по поводу денег, раздаваемых Прустом направо и налево, будут продолжаться все время, пока будут живы его родители. Таким образом, мы присутствуем при сознательном или бессознательном искажении Прустом реальных взаимоотношений с ними.
В противоположность «идеализаторам» часть авторов склонны были трактовать влияние Жанны Пруст в резко отрицательном ключе. Они преподносили ее как сильную, властную женщину, имевшую наклонность к постоянному контролю за своим сыном. Эти авторы утверждали, в частности, что Пруст смог начать работать над романом «В поисках утраченного времени» только после ее смерти: якобы до этого надзор матери и чувство вины по отношению к родителям не позволяли ему взяться за перо. Однако и эта гипотеза не выдержала проверки реальными фактами: если проследить даты появления произведений Пруста в печати, то становится очевидно, что смерть матери не помогла ему, а напротив, на несколько лет прервала творческую деятельность писателя.
