— Что такое Египет? — спросила Роза, разглядывая красивые картинки.
Отец долго думал, как ответить на вопрос. По крайней мере, так показалось Розе.
— Египет является одной из древнейших цивилизаций в мировой истории. В Египте до сих пор находят надписи на камнях и на древней египетской бумаге, сделанной из тростника. Их письмо, — продолжал отец, — это сама древность, которая говорит с нами. Но мы глухи к ее речам.
Роза, завороженная словами отца, повторяла про себя снова и снова: «Сама древность, которая говорит с нами. Но мы глухи к ее речам».
— Папа, ты на самом деле видел Египет? То есть — не только в этой книге?
Какое-то время отец попыхивал сигарой, то и дело выпуская кольца дыма.
— Однажды, — начал он, — когда я был молодым гардемарином, я отправился в Египет. — Он открыл атлас и показал, как он пересекал океан. Глаза Розы округлились от удивления. — Я только попал на флот. Это было задолго до того, как я познакомился с твоей мамой. Египет был странным и прекрасным местом, но таким далеким и любопытным… Небо было синим-синим, не как у нас, и целый день раздавались голоса, призывающие людей к Богу, к их Богу, совершенно отличному от нашего. Это было очень странно и вызывало тревогу. Там повсюду был песок, мили и мили безлюдных, нескончаемых песчаных пустынь, которые простирались до самого горизонта. — Розе начало казаться, что отец полностью погрузился в воспоминания и не замечает ничего вокруг. — В воздухе витал аромат апельсинов и… и… думаю, мяты… на Ниле. Один торговец взял нас на свое судно в путешествие по Нилу. Оно началось в красивом городке под названием Розетта.
— Розетта?
Он улыбнулся ей, взглянул на сигару. Но ничего не сказал.
— Он назывался Розетта? — снова спросила она удивленно. — Розетта?
Наконец он ответил:
— Именно потому тебя так назвали, дорогая, в честь этого чудесного городка. Ты должна была стать нашим единственным ребенком, и мы хотели дать тебе очень необычное имя. Но тебе так понравилась история о принцессе Розетте и Короле павлинов, что мы не могли заставить себя объяснить тебе, что тут совершенно другая история.
— О, папа, — прошептала Роза, сама не своя от счастья, — расскажи мне о Розетте!
Отец вздохнул, но остался невозмутим.
— Конечно, прошло уже много-много лет. Тогда там проживало немного иностранцев, и они были в диковинку для местных жителей. Египтяне — дружелюбный народ. Они много смеялись, кричали и размахивали руками. С нами они были очень щедры. Розетта тогда была небольшим портовым городком возле устья реки Нил. Нил пересекает весь Египет и течет дальше в Африку. — В атласе он показал, где находится Египет, Розетта и Нил. — Помню, там были замечательные мечети. Так они называют свои храмы. Везде росли фруктовые деревья. Водяные мельницы забирали из реки воду для орошения полей. Женщины прятали свои лица под платками. Но, — добавил он медленно, — не свои прекрасные глаза. — Он снова умолк. У Розы были сотни вопросов, но она не осмелилась их задавать. Она каким-то образом поняла, что необходимо подождать. А отец, словно устремив свой взор на берега Нила, продолжил: — Одним жарким ранним утром в Розетте я увидел на берегу каких-то арабов в длинных одеждах и тюрбанах. Они мололи кофейные зерна в большой каменной ступе, ловко орудуя увесистыми каменными пестами.
— Что такое пест?
— Пест похож на большую гирю с длинной ручкой. Возле ступы, скрестив ноги, сидел старик и пел странную песню, что-то… отличное… от нашей музыки. — Розе показалось, что она слышит эту песню. — Арабы с пестами находились на возвышении над берегом, и я снизу смотрел, как они мелют кофейные зерна. И тут внезапно… казалось, она возникла из ниоткуда… я увидел, как маленькая коричневая рука проникает в ступу сквозь отверстие в ее стенке. Естественно, я испугался, что ее немедленно раздавят тяжелыми пестами. Но неожиданно старик араб запел громче, и песты тут же подняли. А маленькая рука не пострадала. В жизни не был так удивлен! Маленький мальчик должен был перемешать молотый кофе и отодвинуть зерна. И когда старик запел громко, мужчины убрали песты. А когда он снова стал петь тише, мужчины поняли, что мальчик уже убрал руку и они могут продолжать молоть зерна.
Роза ждала, потрясенная рассказом отца.
— Голос поющего араба проникает в твои сны, когда ты вдалеке от дома. И прекрасные глаза женщин. И шум водяных мельниц, их скрип, когда буйволы с завязанными глазами ходят по кругу. — Наконец он вернулся на Брук-стрит, к дочери Розе. — И я увидел эти письмена, иероглифы, собственными глазами, Рози. Но культура Древнего Египта была забыта уже тысячи лет назад, а стелы и статуи лежали в песке и постепенно рассыпались, покрытые надписями, значение которых никто и нигде уже не знал.
— А это… первые письмена во всем мире?
— Возможно, да. Все-все, что мы видели, было таким древним… образ жизни, разрушенные статуи, сама земля. Я почти почувствовал, — он попытался найти слова, — словно оказался в Библии.
Но Роза не поняла.
— Почему дамы прятали лица?
— Таков обычай.
— Почему?
— Другие люди живут не так, как мы, дорогая. Мы не единственный народ в мире.
— А зачем завязывать буйволам глаза? Это тоже такой обычай?
— Буйволам завязывали глаза, чтобы у них не закружилась голова. Они целыми днями ходили по кругу. Так они приводили в движение водяную мельницу, чтобы вода попала на поля, а колесо мельницы, медленно поворачиваясь, потрескивало и пело.
— Папа, может, мы поедем в Розетту как-нибудь? В город с моим именем? — Она затаила дыхание в ожидании ответа.
— Может быть, дорогая, — ответил он. — Возможно, в один прекрасный день. — И он снова вздохнул, но этот вздох, казалось, раздался издалека. — Он находится неблизко и очень сильно отличается от наших мест. Но… — и он улыбнулся ей, — кто знает, что нам уготовано судьбой? Возможно, однажды мы поедем в Розетту, если мечте суждено сбыться.
Она была слишком маленькой и не понимала, что он имел в виду не только ее мечту. А адмирал, всегда такой аккуратный с документами, позволил ей нарисовать маленькую розочку на карте, ее знак, там, где находится Розетта, где река встречается с морем.
— Папа, — наконец сказала Роза, — но ведь эти надписи сделал человек, даже если они сейчас испорчены. На тех камнях и вещах — всего лишь записи, вроде тех, что я делаю в дневнике. Описание жизни.
— Да, но ключ к ним утерян, — ответил отец.
Отец и его соратники в голубых мундирах всегда были в море. Пока он отсутствовал, его жена и мать Фанни водили дочерей, а иногда и старшего брата Фанни в парки развлечений, новые галереи, библиотеки, концертные залы, которые открывались по всему Лондону; однажды даже в новый цирк, где животные делали удивительные трюки, а мужчины и женщины ходили по канатам высоко в небе. Последней модой были акробаты. Для детей самой любимой из всех забав в Воксхолл-гарденз, кроме оркестров, фейерверков и фокусников, стали «поющие акробаты» — очаровательные леди в искрящихся шарфах, которые скользили по веревкам или столбам и пели «Где бы ты ни шел» мистера Генделя (любимца детей, поскольку мистер Гендель когда-то жил на Брук-стрит) или последние песни мистера Шуберта. «Поющие акробаты» пели, вися на канате вверх ногами (детям запрещалось повторять подобные трюки дома). Иногда семья ездила в Гринвич, чтобы поглядеть на Обсерваторию, и кузины кубарем скатывались с холма Гринвич-хилл, смеясь, с ног до головы покрытые травой.
