В этом отношении Кузнецову повезло - Нина Николаевна Автократова великолепно знала немецкий язык (как, впрочем, и французский) - в свое время она получила образование в Швейцарии. Поскольку отличное владение Кузнецовым немецким языком факт достаточно хорошо известный, можно полагать, что со своей основной задачей его первая учительница справилась более чем успешно.
Не довольствуясь занятиями в классе, Кузнецов отдавал много часов загадочной для его товарищей дружбе с преподавателем труда. Секрет объяснялся просто: учитель этот - Франц Францевич Явурек - был бывший военнопленный чех, осевший на уральской земле. С ним Ника упражнялся в разговорной речи, набирался, в частности, живых фраз и выражений, в том числе таких из солдатского жаргона, каких в арсенале Нины Николаевны не было и быть не могло. Третьим наставником Кузнецова стал провизор местной аптеки австриец Краузе.
Не один Кузнецов, надо полагать, получал у Автократовой формально хорошие отметки, но только он понял и осознал, что грех упускать такую возможность - говорить по-немецки с людьми, быть может, и не столь образованными, как Нина Николаевна, но для которых все же этот язык родной. А поняв, не забыл на следующий день, не отложил благое намерение на понедельник, а немедленно приступил к намеченному.
Еще выделяло Нику в школе пристрастие к чтению. Это отмечают в воспоминаниях решительно все его одноклассники и учителя. Он был постоянным посетителем скромной школьной библиотеки, которой ведала Елизавета Зиновьевна Снегирева. Он даже заслужил право - единственный из всех! получать ключ от огромного, три метра в высоту и столько же в ширину, шкафа, где хранился архив школы еще со времен, когда она была министерским училищем, а также сберегалось множество старых книг и журналов.
Елизавета Зиновьевна вспоминала:
"Иногда зайдет, стоит, немного прищурив один глаз. Значит, нужен ключ. Спросишь: "Ключ?" Молча мотнет головой. Как сейчас вижу: откроет архив, поставит лесенку (была такая же массивная, как и шкаф, лесенка, чтобы достать что-либо с верхней полки), найдет в архиве что его интересовало. Сидит на лесенке, нога на ногу, читает.
Тогда он мне о многом поведал. Говорил, что в чтении книг придерживается строгой системы. Рассказал, что со второго класса ведет запись прочитанных книг. А с пятого и характеристику героев.
Говорил, что намечает план действий, что должен сделать в какой-то отрезок времени. Например, прочитать такие-то книги. Намеченное обязательно выполнит, пускай на это потребуется несколько месяцев или год".
Круг чтения Ники в школе, разумеется, значительно расширился, но заметное предпочтение он по-прежнему отдавал произведениям героико-романтическим. Так, соученик Андрей Яковенко хорошо помнит, что любимой книгой Кузнецова в тот период были "Северные рассказы" Джека Лондона.
На вторую школьную зиму Ника сменил квартиру. Теперь его соседями по дому оказались три студента лесотехнического техникума. Один из них Александр Колотыгин так описал знакомство: "Я тогда учился на последнем курсе ТЛТ. Осенью после возвращения с полевых лесоустроительных работ я с моими товарищами Ваней Голиковым и Сашей Дудиным сняли комнату в частной квартире у Екатерины Павловны Масловой. И вот в один из сентябрьских дней у нас появился еще один сосед - знакомый хозяйки из деревни Зырянки. Это был коренастый, сероглазый мальчуган, ученик выпускного класса талицкой школы-семилетки.
Поселился он в одной из комнат хозяйки, спал на сундуке, а в холодные ночи забирался на русскую печь или приходил в нашу комнату.
...Ника был ростом немного выше своих сверстников, как-то по-особому подтянут. Одевался в белую рубашку, черную курточку, брюки навыпуск. На курточке приколот значок Осоавиахима, который он носил постоянно.
...Ника был веселым, общительным парнем. Умел в свои четырнадцать лет неплохо играть на гармошке и балалайке. Не стеснялся, не забивался в угол среди более взрослых парней и девчат. Любил петь. У него оказался хороший слух, сильный, приятный голос... Танцевал с девушками вальс, польку, кадриль. Умел плясать русскую и лихо отбивал чечетку.
...Любил играть в шахматы и нередко обыгрывал кого-нибудь из нас. Он самостоятельно решал шахматные задачи, хорошо играл и в шашки.
Ника любил купаться и с наступлением теплых дней постоянно ходил со школьными дружками на Пышму. Плавал он хорошо и Пышму (около двухсот метров в ширину) переплывал туда и обратно без передышки. Хорошо нырял, для чего выбирал крутые берега. Увлекался рыбалкой. По утрам до школы всегда "крутился" на турнике, который сам и сделал".
В седьмом классе у Ники неожиданно появилось еще одно увлечение. От кого-то из знакомых ребят он услышал, что есть такой человек в городе Суэтин Сергей Александрович, который для школьников-семиклассников и студентов ТЛТ организует кружок. Совершенно необычный. В нем будут изучать международный язык! На нем можно разговаривать с людьми любой национальности - и все тебя поймут. Это казалось невероятным, и взволнованный Ника побежал к Автократовой, разузнать, так ли это.
Нина Николаевна подтвердила, что такой язык действительно существует. Его изобрел в 1887 году варшавский врач Людвиг Лазарь Заменгоф. В языке этом всего шестнадцать правил, из которых нет никаких исключений. Изучить их можно всего за десять уроков, чтобы запомнить слова (а они основаны на лексике, общей для многих европейских языков), потребуется, конечно, времени побольше.
Свой проект Заменгоф подписал псевдонимом "Доктор Эсперанто". Новоизобретенный международный язык тоже получил наименование "эсперанто". Нина Николаевна к будущему эсперанто относилась с известным скепсисом, но вреда в его изучении не видела, справедливо полагая, что уже сам по себе интерес подростка к делу, а не безделью заслуживает поощрения. Ника, конечно, эту педагогическую тонкость не уловил, немедленно записался в кружок и ринулся в изучение языка, на котором можно изъясняться в любой стране мира...
23 июня 1926 года Никанор Кузнецов получил свидетельство об окончании семилетки. На семейном совете решено было единогласно - нужно учиться дальше, да так, чтобы уже приобрести и хорошую профессию. Но где? Выбор был невелик, он ограничивался теми средними специальными учебными заведениями, которые имелись поблизости - в уральско-сибирском, разумеется, измерении. Более всего самому Нике хотелось поступить в лесотехнический техникум в той же Талице. Однако из этого ничего не вышло. На первый курс ТЛТ в тот год принимали всего двадцать пять человек, желающих же было свыше двухсот. Предпочтение отдавалось молодым людям, физически крепким, уже поработавшим, то есть с трудовым стажем. Пятнадцатилетнему Кузнецову отказали, сказав, что он может еще и подождать.
Было, конечно, обидно, но ждать Кузнецов не хотел, да и не мог. И он отправился в Тюмень. Здесь его без каких-либо треволнений и сложностей приняли на агрономическое отделение сельскохозяйственного техникума.
На сем завершилось отрочество Никанора Кузнецова.
Началась юность.
Глава 2
Тюмень тех лет отличалась от Талицы, по существу, лишь размерами да численностью населения. Общий облик, тип построек, уклад жизни в обоих городах был почти один и тот же. Поэтому сам по себе переезд в Тюмень и годичное пребывание в этом западносибирском городе, тогда еще глухо провинциальном, никакого особого впечатления на Нику Кузнецова не произвели. Вот что он действительно остро ощущал - так это отсутствие старых товарищей. Впервые он испытал, что такое одиночество среди людей, что такое скучать по дому. Тюмень - не Талица, просто так на выходной в родную Зырянку не смотаешь. Накладно для тощего студенческого бюджета. С деньгами было туго, выручали родительские посылки с деревенскими нехитрыми харчами.
