Простояв на позиции до десяти часов утра, Барклай де Толли приказал гусарам и казакам идти назад уступами, за высоты, занятые пехотой и артиллерией. Несколько французов взобрались на возвышения с последним отделением нашей конницы, но за мужество свое заплатили жизнью.
При отступлении нашей пехоты французы усилили напор, но действия нашей конной артиллерии не дали им восторжествовать. Только 3-й егерский полк, находившийся в замке, был окружен конницею. Барклай де Толли послал на его выручку батальон Конно-Польского полка, подполковника Жигулина, и казачий полк Иловайского 9-го.
Они опрокинули французскую конницу и освободили егерей. «Потом, – пишет Барклай де Толли в своем донесении, – я продолжал отступление, не спеша и в наилучшем порядке, но в сильнейшем огне неприятеля, который все высоты, мною оставленные, занял многочисленной артиллерией».
На половине отступления Барклай де Толли встретил отправленные на его подкрепление пять батальонов пехоты и несколько эскадронов. Усилясь ими и вступив в леса и дефилеи, он прикрыл свой марш 1-м, 3-м и 20-м егерскими полками, и ночью остановился в значительном расстоянии от армии.
«Я не могу довольно хвалить, – доносил он, – с каким мужеством, храбростью и хладнокровием войска моего отряда, в виду многочисленного неприятеля, с порядком и без торопливости совершали всякое движение, им приказанное. Я уверен, что неприятель, имевший все средства разбить отряд мой, единственно через сей похвальный порядок удержан был от дальнейших покушений».
На другой день, 21 января, князь Багратион приказал Барклаю де Толли отступать не далее Фрауэндорфа, и потом ожидать его прибытия. На первой половине перехода французы мало тревожили Барклая, готовясь перехватить ему путь близ Лаунау, куда они послали войско ночью. Барклай де Толли узнал об этом движении неприятеля, на марше, от посланных в разные стороны разъездов, и быстротой движения предупредил французов в Лаунау.
Не успев стать на пути нашего отряда, они старались отрезать арьергард Барклая де Толли, состоявший из четырех эскадронов ольвиопольских гусар, батальона егерей, казачьего полка Иловайского 9-го и двух конных орудий, но были опрокинуты этим арьергардом.
Тогда обратились они вслед за нашими войсками, «но везде, – говорим словами Барклая де Толли, – находили по удобности местоположения выставленную конницу или пехоту с артиллериею, в полной готовности принять их». Ночь прекратила дело. Барклай де Толли расположился близ Фрауэндорфа, куда на другое утро, 25-го, пришел князь Багратион. Продолжая марш свой к Ландсбергу, на соединение с армиею, он приказал Барклаю де Толли составлять арьергард.
«В пятом часу утра, 25 января, – приводим слова из „Описания войны 1806 и 1807 годов”, составленного генерал-лейтенантом Михайловским-Данилевским, – Барклай де Толли выступил из Фрауэндорфа по дороге к Ландсбергу. Спокойно было начало марша. Не доходя Гофа, Барклай де Толли получил приказание Беннигсена держаться, пока армия займет позицию при Ландсберге, и расположил войско позади речки; батальон 20-го егерского полка занял селение Зинкен, впереди коего стали два эскадрона изюмских гусар и два конные орудия поручика Сухозанета (ныне генерал от артиллерии).
В три часа пополудни дали знать Барклаю де Толли о приближении французов и о прибытий Наполеона в авангард. Дорохов пошел с двумя эскадронами гусар на усиление передового отряда и принял над ним начальство. Вскоре атакованный, он держался, сколько мог, но потом отступил пред превосходящей силой. Французские батареи уже засыпали ядрами два орудия Сухозанета, так что через полчаса у него оставалось в живых только четыре канонира; все другие, равно и лошади, были убиты или ранены.
Захваченные Дороховым пленные подтвердили показание о присутствии Наполеона при войсках. Настоящее поколение не может иметь понятия о впечатлении, какое производило на противников Наполеона известие о появлении его на поле сражения! Но Барклая де Толли оно не поколебало.
О хладнокровии его можно было сказать, что, если бы вселенная сокрушалась и грозила подавить его своим падением, он взирал бы без содрогания на разрушение мира. „Во всяком другом случае, – доносил он, – я бы заблаговременно ретировался, дабы при таком неравенстве в силах не терять весь деташемент мой без пользы, но через офицеров, которых посылал я в главную квартиру, осведомился я, что большая часть армии еще не была собрана при Ландсберге, находилась в походе, и никакой позиции взято не было.
В рассуждении сего я почел долгом лучше со всем отрядом моим пожертвовать собой столь сильному неприятелю, нежели, ретируясь, привлечь неприятеля за собой и через то подвергнуть всю армию опасности”.
С сими же офицерами Барклай де Толли получил уверение Беннигсена в скорой присылке ему помощи. Покинутый, между тем, произволу собственных сил, простиравшихся только до пяти тысяч человек, Барклай де Толли поставил Изюмский полк и конную артиллерию у моста, через который надобно было проходить неприятелю; во второй линии стали полки ольвиопольский гнусарский, 20-й егерский и Костромской мушкетерский; 1-й егерский полк занимал лесистую гору на правом крыле, а 3-й егерский был послан налево, в лес, где уже застал французских стрелков.
Обеспечивая себя от обхода сим лесом, Барклай де Толли подкрепил 3-й егерский полк 20-м и, распорядясь таким образом, ждал Наполеона. Вскоре французы приблизились к мосту и покушались переходить через него, но картечь удержала их. Прибыл Наполеон и огнем батарей своих принудил нашу артиллерию отступить.
Тогда конные егеря его быстро перешли по мосту. Дорохов атаковал их изюмцами и казаками, и прогнал за мост. Удачная атака соблазнила ольвиопольских гусар. Без приказания понеслись они вперед, за мост, но были опрокинуты французами, обращены на Изюмский полк и привели его в замешательство. Усугубя силы свои, французы ударили на Костромской мушкетерский полк.
Командовавший им генерал-майор князь Щербатов (впоследствии московский военный генерал-губернатор и член Государственного Совета) три раза прогонял неприятеля батальным огнем, но должен был уступить и был почти уничтожен, потеряв все свои знамена, кроме одного. Между тем Наполеон ставил войска полукругом около нашего отряда и подвигался вперед со всех сторон. В невозможности держаться долее, Барклай де Толли спешил проходить через Гоф, решаясь биться за селением до истощения сил.
Сражаясь между тем на правом крыле нашем, 1-й егерский полк был отрезан от отряда, начал отступать, несколько раз отражал окружавшую его конницу и, наконец, рассеянный французами, спасся в леса. Бывшие на левом крыле 3-й и 20-й егерские полки, также сильно атакованные, отступили в порядке. Собирая войско и удерживая неприятеля в Гофе, Барклай де Толли пришел на вторую позицию, где встретил посланного к нему генерал-майора князя Долгорукова 5-го, с пятью батальонами пехоты.
Наскоро устроив отряд, он приказал князю Долгорукову держаться на занятом им месте, а сам, с 3-м и 20 – м егерскими полками, пошел налево в кустарники, которыми подвигались французы, намереваясь отрезать его от Ландсберга. Пока он удерживал здесь неприятеля, Наполеон атаковал и начал сбивать князя Долгорукова, но в то самое время пришли из Ландсберга на поле битвы два полка наших кирасир: его величества и Орденский; смерклось, и Наполеон прекратил нападение. Если он не уничтожил нашего отряда, причинами тому были наступление вечернего мрака и глубокий снег, препятствовавший быстрым движениям французов.
